Брайан Олдисс - Лето Гелликонии

Наставник Билли произнес хоть и несколько суховатую, но достаточно проникновенную речь, отдав должное геройству и выдержке покойного перед перспективой неизбежного конца. Эпитафия Билли была также и эпитафией выступлениям недовольных. С облегчением забыв обо всех распрях и недовольстве, поскольку источник их исчез сам собой, люди вернулись к своим ежедневным обязанностям. Один из авернцев написал грустную песню о Билли, умершем вдали от семьи и похороненном в чужом краю, на том все и закончилось.

Уже довольно много авернцев, победителей известной лотереи, было похоронено на Гелликонии. Каким образом подобное может повлиять на развитие планеты? — вот о чем разговаривали иногда в комнатах отдыха Станции Наблюдения.

Будь Билли похоронен на Земле, то наверняка случай этот привлек бы меньшее внимание и смотрели бы на это событие с позиций менее отстраненных и глобально переосмысленных. Каждое живое бытие в одиночестве проходит свой путь от простейшего молекулярного уровня до момента рождения, путь, который, в частности, у людей занимает две трети года. Степень организации живого существа, в особенности разумного, настолько высока, что оно никак и не при каких условиях не может существовать вечно. Возвращение на неорганический уровень неотвратимо и заранее предопределено. Ослабляясь с годами, химические связи наконец рвутся.

Это самое случилось и с Билли. Он не был бессмертен, но бессмертными и вечными были атомы, из которых составлено его тело. С атомами ничего не случилось, они остались такими, какими были всегда. И ничего необычного в том, что землянин был похоронен в почве планеты, находящейся от его родины, Земли, за тысячи световых лет, не было. И Гелликония, и Земля являются, по сути, родственницами, рожденными из тех же самых останков давно угасших звезд.

Но в одном наставник Билли, человек во всех отношениях здравый, был все же не прав. Говоря о Билли, он сказал, что тому предстоит теперь долгий отдых, покой. Однако общая вселенская драма, в которой человечество играло свою маленькую, но уверенную роль, была частью перманентного взрыва универсума. Потому с космической точки зрения покоя быть не могло нигде и ни в чем, а могло быть только безостановочное движение и перемещение частиц и энергий.

Генерал ТолрамКетинет, изо всех сил размахивая над головой борлиенским флагом, брел по мелководью навстречу неизвестным кораблям.

Позади него раздавались ободряющие крики его маленького воинства. Людей у генерала было числом двенадцать, во главе их стоял молодой сметливый лейтенант, Гортор-Ланстатет. Борлиенцы находились на узкой песчаной косе. Позади них, на другом берегу темного Касола, начинались джунгли. Их плавание из Орделея — по сути, бегство с поля проигранной битвы — было завершено: на «Лордриардрийском увальне» они прошли всю реку Касол — и пороги, и тихие заводи, где течение было настолько слабым, что со дна к поверхности поднимались ростки тубероуса, источающие запах мертвечины и разложения. Со стороны джунгли казались совершенно непроходимыми: поднявшиеся за короткое время ползучие растения полностью скрыли собой все следы прохода, через который совсем недавно, какие-нибудь полтеннера назад, генерал ТолрамКетинет провел своих солдат безо всяких помех.

В том месте, где река выносила свои коричневые воды в море, из леса выходил зловонный туман, поднимающийся волна за волной по неровным склонам, которыми заканчивался горный массив Рандонанис.

Новые владельцы судна «Лордриардрийский увалень», вытащив из трюмов лед и выбросив его за борт, решили тщательно исследовать корабль, в результате чего обнаружили тайники, полные сиборнельских мушкетов, завернутых против сырости в рогожи и пропитанные маслом. Это был тайный промысел капитана «Увальня», с помощью которого тот компенсировал себе все тяготы и риск, коему подвергался, состоя на службе в ледоторговой компании. Значительно воспрянув духом и вооружившись, борлиенцы пустились в плавание по реке Касол.

Так начиналось их плавание. Сейчас же они стояли на узкой песчаной полоске, протянувшейся, подобно шпоре, от подножия небольшого поросшего лесом островка под названием Киивасиен, отделяющего реку от моря. Темно-зеленый бесконечный туннель, невыносимая вонь, тишина, наполненная только жужжанием немилосердно жалящих насекомых, влажные туманные испарения — все это осталось позади. Впереди маняще голубело море. Море было их спасением, и они смотрели на него во все глаза, прикрыв их ладонями от невыносимого утреннего блеска отраженных солнц.

Спасение явилось как нельзя вовремя. День назад, когда Фреир уже закатился, а Беталикс лишь клонился к закату, когда джунгли являли собой темную пятнистую неясную массу на фоне фиолетового неба, они искали среди гигантских корневищ место, где можно было бы бросить якорь и причалить к берегу. Внезапно из ветвей на головы борлиенцев свалились шесть змей, каждая длиной не менее семи футов. Это были стайные змеи, которые, обладая зачатками сообразительности, всегда охотились вместе. На мгновение команда опешила от ужаса. Стоящий за рулевым колесом вахтенный при виде приближающихся к нему извивающихся невообразимых созданий без раздумий прыгнул за борт, но лишь для того, чтобы тут же быть схваченным грыбой, которая лишь мгновение назад неподвижно лежала на воде, напоминая собой бревно.

Все-таки команда быстро пришла в себя и достаточно легко перебила стайных змей. Однако к тому времени подхваченное течением судно уже вынесло на середину реки в самую стремнину, откуда недалеко было до острых клыков Рандонаниса. Под энергичным командованием ТолрамКетинета «Увалень» начал выворачивать, но беда уже стряслась — корабль бросило течением на подводные камни, о которые сломался руль. В ход пошли шесты, но в устье река стала особенно норовистой, широкой и глубокой, и от шестов не было никакого толка. Когда впереди наконец замаячил остров Киивасиен, у них уже не было ни сил, ни возможности выбирать между Борлиеном по правому борту, Рандонанисом по левому и течением посредине. На счастье, река неудержимо несла «Увальня» на камни у дальней северной оконечности острова. У самого острова течение, завихряясь водоворотами, вдруг решило отвернуть от суши в открытое море. Не теряя времени, борлиенцы схватили кое-какие пожитки и прыгнули за борт.

Ночь не заставила себя ждать. Под нескончаемый, напоминающий отдаленную орудийную канонаду гул прибоя сон не шел. Люди были испуганы, и генерал ТолрамКетинет решил устроить ночевку тут же, на косе, вместо того чтобы сразу пытаться добраться до Киивасиена, до которого, как он знал, было совсем недалеко.