Брайан Олдисс - Лето Гелликонии

Равнина, усеянная согбенными фигурками, была ровной, как стол. Повсюду преобладали прямые линии. Поля и террасы были квадратными. Кормовые травы росли широкими прямыми полосами. Укрощенные реки были загнаны в каналы; и паруса лодок в этих каналах тоже были квадратными.

Война не война, жара не жара — а в последние годы солнца палили нещадно — на полях от темноты до темноты не прекращалась работа. Овощи, фрукты и вероник, который всегда был в цене, требовали постоянного ухода и внимания. Сколько бы солнц ни взбиралось на небо, одно ли, два ли, спины земледельцев не разгибались.

По сравнению с тусклым красным диском Беталикса, свет Фреира был безжалостно ярким. Люди, приезжающие из Олдорандо, привозили с собой ужасные вести о лесных пожарах, вспыхивающих мгновенно в те дни, когда Фреир особенно свирепствовал. В то, что скоро Фреир окончательно поглотит мир, верили, наверное, все, но несмотря на это, грядки пропалывались неукоснительно, а вода аккуратными струйками лилась под корни нежных ростков.

До Оттассола было уже рукой подать. Дорога снова спустилась в широкий желоб, стены которого вздымались не меньше чем на тридцать футов. В насыпях были прорезаны широкие квадратные дыры — для освещения. Это была деревня Мордек. Жилища были вырыты в земле, и с обочин дороги к ним вели деревянные лесенки. Крышами этих домов были поля.

СкафБар с приятелем напоили усталых хоксни, а потом спустились перекусить в таверну «Спелый флагон» — полутемную пещеру, где царила приятная прохлада. Поев, ФлоерКроу заметил, допивая вино:

— А он воняет, этот твой мертвец.

— Это старый мертвец. Волны долго носили его по морю, пока не прибили к берегу. Я думаю, этого парня пристукнули в Оттассоле и сбросили труп с набережной, чтобы скрыть это дело. К Гравабагалинен его принесло течением.

Расплатившись, они вернулись к повозке.

— Для королевы королев это дурной знак, точно тебе говорю, — сказал ФлоерКроу.

Они забрались на козлы и покатили вперед, спеша засветло проехать еще несколько миль, оставшихся до Оттассола.

— Уж если король ЯндолАнганол решил с кем-то покончить, он это сделает, помяни мое слово…

СкафБар был потрясен этим замечанием.

— Не может быть! Он любит королеву без памяти. Да и все ее любят. У нее много друзей.

Он вспомнил о письме и кивнул сам себе. Вот именно, влиятельных друзей.

— А вместо нее возьмет себе эту одиннадцатилетнюю мокрощелку.

— Ей одиннадцать лет и десять теннеров, — машинально поправил приятеля СкафБар.

— Один хрен. Вот уж ловчила.

— Это уж точно, — согласился СкафБар. — Одиннадцать с половиной лет, подумать только!

Он почмокал губами и многозначительно присвистнул. Друзья переглянулись и понимающе улыбнулись.

Поскрипывая, повозка катилась к Оттассолу, а следом за ней крались сумерки.

Оттассол был великим городом-невидимкой. Во времена холодов равнина спасала его от морозов, а сейчас укрывала от палящего зноя. Это был подземный лабиринт, населенный людьми и фагорами. На поверхности от города не осталось ничего, разве что квадратные дыры для вентиляции и освещения. Под каждой дырой была площадь, окруженная фасадами домов, вырытых в толще земли.

В городе насчитывалось 695 тысяч жителей. Его план уже не могли бы составить и старожилы: благодаря плодородной почве, хорошему климату и удобному расположению порт Оттассол разросся очень быстро, обогнав даже столицу Борлиена, Матрассил. Многоэтажные подземные обиталища тянулись на многие мили, и только река Такисса сдерживала дальнейшее расширение города.

Подземные улицы были достаточно широкими, чтобы на них могли свободно разъехаться две повозки. Перегрузив корзину с мертвецом на своих хоксни, СкафБар расстался с ФлоерКроу у рынка на окраине и вдоль улицы. Ледяной брусок в корзине почти весь уже растаял. Прохожие морщили нос, проходя мимо, и провожали мажордома удивленными взглядами, но тот не обращал на это внимания.

— Мне нужен астролог, — спрашивал он встречных. — Его зовут Бардол КараБансити. Не знаете, где его дом?

В конце концов ему было сказано, что ученый живет на Больничной площади.

Со ступеней многочисленных храмов тянули руки нищие. Их количество поражало — здесь были солдаты-инвалиды всяческих войн, калеки и прокаженные. СкафБар не удостаивал попрошаек даже взглядом. В клетках, висящих на каждом углу и на всех площадях, пели пекубы. У каждой птицы была своя песня, и благодаря этому слепые могли без труда ориентироваться на улицах города.

СкафБар добрался до Больничной площади, спустился на нее по нескольким широким ступеням и, еще раз спросив, где дом КараБансити, остановился перед дверью с выгравированным на ней именем астролога. У двери висел колокольчик, и он вежливо позвонил.

Дверь приоткрылась, и фагор в грубой одежде из мешковины взглянул на пришельца с молчаливым вопросом в недобрых глазах под кустами бровей.

— Я хочу видеть астролога.

По-прежнему молча, фагор отворил дверь шире.

Привязав хоксни к специальному столбику, СкафБар вошел в дом и оказался в комнате со сводчатым потолком. За широкой стойкой стоял второй фагор.

Первый фагор, который впустил СкафБара, двинулся по коридору, широкими плечами едва не задевая за стены. Отодвинув занавесь, он заглянул в гостиную. На диване у противоположной стены возились ученый и его супруга. Заметив фагора, они прервали свое занятие, которому предавались весьма увлеченно. КараБансити выслушал доклад слуги и вздохнул.

— О боги. Сейчас иду.

Он встал с дивана, приподнял чарфрул и подтянул штаны, потом опустил чарфрул и рассеянно разгладил его полы.

Жена запустила в него с дивана подушкой.

— Какой же ты пентюх, Бардол! Начал дело, так изволь закончить. Прикажи этому болвану убраться с глаз долой.

Тряся тяжелыми щеками, анатом покачал головой:

— К сожалению, дорогая, так устроен мир. Клиенты приходят и уходят независимо от моего желания, и с этим ничего не поделаешь. Я скоро вернусь, а ты пока согрей мне местечко.

Из тени коридора астролог некоторое время рассматривал посетителя, сам оставаясь невидимым. Бардол КараБансити был невысок, но кряжист, своей большой головой он смахивал на фагора и имел привычку выражаться витиевато. Свой чарфрул он подпоясывал крепким кожаным ремнем, на котором висел неизменный кинжал. С виду его можно было легко принять за мясника, но на самом деле он был широко известен как человек сведущий во многих науках и умелый лекарь.

СкафБар со своей сутулой спиной и торчащим пузом не произвел на астролога особого впечатления и потому, приняв суровый вид, он спокойно вышел к нему из тени коридора.

— Я к вам по делу, господин, — сказал, увидев его, СкафБар. — У меня есть мертвое тело на продажу, человеческое тело, господин.