Брайан Олдисс - Лето Гелликонии

На знаменах и вымпелах были также изображения угодников и духов: Первосвященного Юлия, Короля Дэнниса, Визрама и Вултры, несущихся неизвестно куда иных — огромных, черных и волосатых, а также маленьких и зеленых с когтистыми лапами в драгоценных кольцах. Среди всего этого сонма сверхъестественных созданий — толстых, лысых или косматых — шли люди, как правило, сгорбленные и жалкие.

Люди были показаны подчеркнуто низкорослыми. «Там, откуда я родом, — подумал про себя Билли, — людей обязательно изображали бы большими и рослыми, с горделивой осанкой. А здесь людей унижают всеми возможными способами на потребу богам».

Билли вспоминал о том, чему его учили в школе. Там он впервые услышал, насколько важна на отсталой Гелликонии религия. Иногда целые нации в один день обращались здесь в другую веру — так произошло с Олдорандо. Иные нации, внезапно лишившись веры, теряли костяк своей основы, рассыпались как единое целое и исчезали без следа. Взирая на мрачные картины кровавого развития мира, Билли испытывал одновременно отвращение и острый интерес.

Что касается монахов, то, казалось, они не слишком переживали из-за тревожного положения мира; разрушения, убийства и истребления были для них лишь частью великого процесса коловращения, фоном для безмятежности собственного существования.

— Цвета! — громко сказал Билли.

— Цвета разрушения и убийства.

Но, несмотря ни на что, этот мир в отличие от его собственного пышет силой и энергией. И в этом его правда.

Он стоял посреди уличной толчеи. Запахи и незнакомые ароматы не давали ему двинуться с места. Неподалеку от него, в тени утеса, находился колодец, к которому лепились прилавки многочисленных торговцев. Выбирающиеся из своих келий монахи стекались сюда, чтобы купить себе еду.

Билли испытал сладостно-мучительное чувство, представив вдруг, что все это устроено специально для него одного. Смерть могла прийти к нему довольно скоро. Но скорая смерть стоила того, чтобы стоять здесь просто так, наслаждаясь возбуждающими аппетит ароматами и разглядывая монахов, уплетающих истекающие маслом лепешки.

Он направился к прилавкам, где его немедленно заметили и окликнули; с ним заговорила торговка, рослая женщина с широким красным лицом. Глядя на него, она одновременно помешивала в своей сильно дымящейся жаровне угли. У Билли с собой были деньги — отличная подделка, изготовленная на Аверне. Протянув торговке несколько монет, он получил взамен большую аппетитно пахнущую лепешку. На лепешке были выдавлены щипцами символы веры бога Акха, один круг внутри другого, соединенные между собой касательными линиями. Впившись зубами в хлеб, он вдруг подумал о том, что главный символ Акханаба запросто может представлять собой символическое изображение орбит пары светил — Беталикса и Фреира, обращающихся один вокруг другого.

— О чем задумался, красавчик? Нечего смотреть, ешь себе, да и все, — со смехом сказала ему торговка.

Кивнув, Билли двинулся дальше. Вскоре улица незаметно перешла в дорогу-серпантин, поднимающуюся к королевскому дворцу.

Подойдя к стражу у главных ворот, он обратился с просьбой допустить его к королю ЯндолАнганолу, предъявив при этом солдату фальшивую же верительную грамоту, рекомендующую его как полномочного эмиссара из отдаленной провинции Морструала. После краткого допроса в будке охраны его отконвоировали в одну из дворцовых пристроек. После долгого ожидания он был наконец препровожден в другую половину дворца, где, как он знал, располагались покои советника Ирвраша.

Он огляделся. Все привлекало к себе его внимание. Вероятно, в этой самой комнате, на этом самом месте, на этом самом ковре стояла королева королев, сама МирдемИнггала.

Уставившись на ковер, Билли внезапно ощутил резкий приступ тошноты. Нет, это не может быть смерть, для нее еще слишком рано. Он ухватился рукой за живот. Если не смерть, тогда точно лепешка. Он оглянулся и, заметив кресло, сел.

Дверь со скрипом отворилась. Появившийся стройный секретарь проводил Билли в покои советника. Советник СарториИрвраш собственной персоной должен был появиться здесь с минуты на минуту. А до той поры ему надлежало сидеть в приемной и ждать его. К великому облегчению Билли, резь в животе прошла.

Появившийся в конце концов советник выглядел очень старым и усталым. Плечи советника были опущены, и весь его вид говорил о том, что он пребывает мыслями где-то совсем в другом месте. Выслушав Билли безо всякого интереса, он проводил его в комнату, битком набитую книгами и свитками летописей, очевидно, свой кабинет.

Гость и хозяин кабинета уселись напротив друг друга. Задумчиво дернув себя за усы, советник что-то пробормотал и вздохнул. Билли, стараясь держаться естественно и спокойно, неторопливо отрекомендовался и принялся описывать свое путешествие из Морструала, что у залива Челси. Советник обхватил свои плечи, словно решив укачать себя как малое дитя.

Красноречие Билли наконец иссякло, он замолчал, и непонятная тишина повисла в кабинете. Может быть, советник не понимает его олонецкого?

Наконец Ирвраш заговорил.

— Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы оказать вам всяческое содействие, сударь, хотя наша страна переживает не лучшие времена.

— Мне необходимо обсудить с вами некоторые вопросы, а также встретиться с его и ее величеством. Мне есть что вам предложить. Я имею в виду ценное знание, а в ответ хочу услышать ответы на некоторые свои вопросы.

Икота прорвалась наружу, и Билли смущенно зажал рот ладонью.

— Прошу прощения.

— Нет, это вы простите меня. Да, я тот, кого некогда называли Носителем Знания, однако сейчас я крайне рассеян, потому что сегодня нас постигло ужасное, ужасное несчастье.

— Что за несчастье? — с тревогой спросил Билли.

— Королева, мой господин, королева МирдемИнггала…

Советник с жаром стукнул костяшками пальцев по крышке стола.

— Наша королева изгнана из столицы, сударь, она отправилась в изгнание. Сегодня утром отплыл корабль, на котором она держит путь к далеким берегам. К древнему Гравабагалинену.

Закрыв ладонями лицо, советник Ирвраш разрыдался.

Среди крестьян древнего края, зовущегося Эмбруддок, бытовала поговорка: «Нет ни одного клочка земли, где можно было бы жить сносно, но нет и ни одного клочка земли, где кто-нибудь, да не жил».

Поговорка не лишена была смысла. Даже в сегодняшний, более чем неспокойный век, когда почти ни у кого не было сомнения в том, что земле не избежать гибели в геенне огненной, тысячи путников всех мастей продолжали топтать земли Кампаннлата из конца в конец. Кто только не пытался найти себе успокоение в беспрерывном движении, начиная от целых народностей, таких, как мигранты мади и кочевники Мордриата, и заканчивая одинокими странствующими торговцами, проходящими лиги и лиги лишь для того, чтобы продать песню или камень за цену чуть большую, чем могли им дать дома. Даже пожары, поглощающие в сердце континента целые провинции и делающие короткие передышки только у реки или на краю пустыни, не могли заставить свернуть странников с их пути. Более того, пожары постоянно увеличивали армию скитальцев, пополняя ее многочисленными беженцами, отправляющимися на поиски нового дома.