Брайан Олдисс - Лето Гелликонии

Обитающие в скалах птицы по-прежнему кружили над головами, иногда врываясь в шум речного порта своими протяжными тоскливыми криками. Заметив через некоторое время, что птицы все не унимаются, хотя корабль его давно уже пристал и времени прошло много, капитан Мунтрас пожелал узнать, в чем дело.

Ответом молодого клерка был короткий смешок, в то время как выражение лиц его обоих пожилых товарищей стало беспокойным.

— В деревне объявлен крестовый поход на фагоров, капитан, — ответил один из стариков.

— В Олдорандо тоже нет покоя от походов против чужеродцев, — отозвался Мунтрас. — Часто святоши под шумок заодно с фагорами режут и людей, так называемых еретиков. Ох уж эта мне религия! М-да!

Разговор вернулся на проторенную колею — хозяин и его работники предались воспоминаниям о том, как когда-то те работали еще на отца Мунтраса, человека деспотичного и крутого в обращении, при котором торговля велась ни шатко ни валко, а так, только бы свести концы с концами.

— Вам повезло с таким отцом, хозяин Див, — внезапно заметил один из стариков-клерков.

Див неопределенно кивнул, словно был не совсем уверен в верности такого заявления, и начал выбираться из своего кресла. Подойдя к берегу реки, он задрал голову и принялся глядеть на кручу утеса, откуда доносились приглушенные расстоянием крики.

Через минуту, вернувшись к отцу, он с жаром сообщил ему:

— Там фагоры.

Никто, ни клерки, ни капитан, не ответили ему, и, на мгновение прерванный Дивом, разговор продолжился.

— Там привели фагоров, отец, — не унимался Див. — Какие-то люди собираются бросать их со скалы в воду.

Див энергично указал рукой вверх. В сторону скалы уже смотрели очень многие: и стоящие на берегу, и плывущие по реке в лодках люди.

Вдалеке на горе протрубили в рог и оттуда донесся звонкий лай гончих.

— В Олдорандо нет покоя от крестовых походов, — снова повторил Мунтрас, тяжело поднимаясь на ноги.

— Такова государственная политика, сударь, — осмелился сказать один из клерков, кланяясь и заглядывая снизу вверх в лицо капитану. — Люди убивают фагоров и забирают себе их земли.

— Эти земли не под силу поднять обычному человеку, — холодно отозвался ледяной капитан. — Почему они не оставят этих бедняг в покое? Они же безвредные, эти фагоры.

Хриплые крики фагоров доносились со скалы довольно отчетливо, но разглядеть, что там происходит, было невозможно. Через некоторое время воздух огласили торжествующие крики людей, и зеленая шапка растительности на вершине утеса ожила и заволновалась. Посыпались камни, полетели обломанные ветви: вынырнувшая наконец из зелени фигура закувыркалась в воздухе, ударилась о камни утеса и снова закувыркалась, растревожив птиц-плакальщиков. Упав на береговые камни, фигура села, попыталась подняться, потом повалилась головой в воду и поплыла по течению. Над водой поднялась трехпалая рука, потом все скрылось — фагор утонул.

— Вы видели? — воскликнул Див и рассмеялся каким-то пустым смехом.

Другой фагор, пытаясь ускользнуть от своих мучителей, попытался быстро сбежать с утеса, но сорвался и, прокатившись по уступам вниз, сильно ударился о камни берега, затем тоже был унесен водой. За первой парой взрослых фагоров последовали другие, такие же рослые, и поменьше, дети-рунты. Словно в сказочном сне на глазах застывших у реки людей белесые фигуры сыпались в воду с утеса.

— Нам следует держаться подальше, — сказал старый Мунтрас. — По мне, так нам до этого дела нет. Так, ребята, готовьтесь поднимать сходни! Все, кто едет дальше, быстро поднимаются на борт! Поворачивайся живей!

Наскоро пожав руки клеркам, ледяной капитан торопливо зашагал к «Деве».

Один из купцов-олдорандцев сказал ему:

— Радостно видеть, что даже в этом отсталом краю жители стремятся избавиться от мохнатой нечисти.

— От фагоров нет никакого вреда, — быстро отозвался Мунтрас, не замедляя шаг и набычив свою крепкую голову.

— А вот и нет, сударь, — эти бестии древнейшие враги человека — во время Ледяных Веков они вырезали людей почти под корень.

— Это было давно и неправда. Нынче времена изменились. А ну, быстро забирайтесь на борт. Пора отчаливать от этого пристанища варваров.

В большинстве своем команда «Лордриардрийской девы», в том числе и капитан, были выходцами из Геспагората. Без лишних разговоров матросы затащили на борт сходни и отдали швартовы. Вскоре судно шло своим курсом вниз по реке.

Как только «Дева» вышла на середину реки, ее пассажиры заметили на воде вокруг бортов трупы анципиталов, плывущие в разводах желтой крови. Неожиданно один из членов команды издал предупреждающий крик. Впереди корабля качался на мелкой волне живой фагор, неуклюже пытающийся плыть.

Мгновенно принесенный шест был спущен за борт. «Дева» шла без парусов, так как ветра не было, однако сила течения была велика и судно несло с большой скоростью. «Дева» стремительно приближалась к несчастному двурогому, но тот сумел сориентироваться быстро. Отчаянно рванувшись вперед и вверх, он схватился за конец шеста обеими лапами. Течение с силой ударило его о борт корабля, но он удержался и уже вскоре выбирался на палубу.

— Зря вы его вытащили, — сухо заметил капитану купец-олдорандец. — Фаги смертельно боятся воды — прошли бы мимо, он бы и утонул.

— Это мой корабль, и мое слово здесь закон, — резко отозвался Мунтрас, мрачно взглянув на купца. — Если вам не по нраву то, что здесь происходит, я вас не неволю — вы можете сойти на берег в любой момент.

Упав на палубу без сил, сталлун некоторое время лежал в луже стекающей с его шерсти воды. Из раны на его голове сочилась сукровица.

— Дайте ему глоток «Огнедышащего», — приказал капитан. — Он парень здоровый — выдюжит.

Проследив за тем, как матросы вынесли из каюты бутыль с крепчайшим димариамианским ликером, Мунтрас отвернулся и ушел к себе.

«Доживая свой век, — думал он, — я с сожалением вижу, как меняется людская природа, как ожесточается, озлобляется, копит ненависть человек, становясь мстительным и ничего не прощающим. Может быть, и тут всему виной жара. Может быть, мы просто чувствуем, что наш мир обречен гореть в огне». Ну что ж, как бы то ни было в ближайшие годы, он встретит будущее в родном Лордриардри, в своем крепком добротном доме, из которого открывается такой замечательный вид на морской простор. В Димариаме всегда было прохладнее, чем в Кампаннлате. Люди там всегда были терпимее.

В Матрассиле он попросит аудиенции у короля ЯндолАнганола, по той самой причине, по которой мудрые люди всегда обращаются к своим могущественным знакомым государям. Королева отправилась в изгнание, а вместе с ней уплыло и кольцо, которое он когда-то давно ей продал; добравшись до Оттассола, он должен будет позаботиться о том, чтобы отправить по назначению известное письмо. Тем временем он, может быть, уже получит первые известия о судьбе несчастной королевы королев. Может быть, он заглянет к Мэтти; ведь другая возможность увидеться с ней ему вряд ли представится. Ощущая внизу живота знакомое сосущее чувство, он с улыбкой думал об отлично исполняющем свое назначение доме терпимости Мэтти, дело в котором было поставлено гораздо лучше, чем в убогих оттассольских притонах. Спору нет, Мэтти хороша, хотя она и не перестает ходить в церковь и усердно молиться с тех пор, как заслужила личную благодарность от короля ЯндолАнганола, раненного при Косгатте и спасенного лично ею.