Брайан Олдисс - Лето Гелликонии

Король понял, что отец сказал ему все, что хотел сказать, и продолжение разговора бессмысленно.

В далекий Панновал через Квизинт был отправлен в сопровождении хорошо вооруженного отряда посланник, с поручением передать Первосвященному Це’Сарру, Главе Священной Панновальской Империи, письмо с просьбой ускорить выдачу грамоты с разрешением на развод. Вместе с письмом посол вез драгоценные иконы и прочие подарки, в том числе и священные реликты, на скорую руку сфабрикованные церковными матрассильскими умельцами.

Расправа над мирдолаторами, как это стали теперь называть, не выходила из головы горожан и депутатов скритины. Шпики докладывали о ширящемся движении недовольных в столице, о готовящемся якобы восстании, о гонцах, отправленных в Оттассол для того, чтобы заручиться поддержкой у тамошних обиженных баронов. Королю срочно нужен был козел отпущения и им стал Главный Советник СарториИрвраш.

СарториИрвраш мог стать в глазах нации отличной жертвой. Народ не доверял интеллектуалам, а у скритины были свои причины ненавидеть приспешника короля Орла, во-первых, за его принципиальность, а во-вторых, за его раздражающее красноречие.

Обыск покоев советника наверняка мог дать состав преступления того или иного сорта. В кабинете СарториИрвраша хранились заметки по поводу его экспериментов по скрещиванию иных, мади и людей, которые он проводил в отдаленном от дворца тайном питомнике. Кроме того, там были, конечно же, и любопытные с различных точек зрения бумаги его бесценного «Алфавита Истории и Природы». В рукописях этой книги можно было надеяться отыскать более чем достаточно ереси, наговоров, а то и просто лжи против скритины и Святой Церкви. И тот и другой институты, получив такие улики, будут лизать от восторга сапоги короля! Обдумав все это, Орел послал к советнику солдат, возглавляемых самим Архиепископом Матрассильского Собора БранцаБагинатом, личностью, широко известной своей твердостью и непримиримостью.

Обыск, предпринятый в покоях советника, оказался даже более удачным, чем ожидалось. Огромное количество бумаг преступного содержания было вынесено во двор замка и сложено там в кучу. Но к тому же в кабинете СарториИрвраша был обнаружен вход в потайную комнату. В этой комнате был найден тайный пленник советника, человек любопытнейшей наружности. Когда, по приказу архиепископа, солдаты тащили пленника к королю, тот на староолонецком языке, совершенно безумным голосом кричал, что прибыл из другого мира.

Несмотря на то что уже было двадцать минут четырнадцатого после полудня, туман еще не рассеялся; напротив, мгла делалась еще гуще, принимая желтоватый оттенок. Город внизу был полностью затянут туманом и дворцовый утес словно плыл посреди бескрайнего моря, вздымаясь над ним своими дымоходами как медленно погружающийся в пучину корабль. И быть может, именно туман был причиной столь резких колебаний в настроении и состоянии короля. Он поминутно находился то между гневом, жаждой крови и жалостью, то между спокойной рассудительностью и диким возбуждением. Неприбранные волосы Орла стояли дыбом, нос то и дело кровоточил. По коридорам дворца он не ходил, а стремительно бегал.

Когда советник и трепещущий от ужаса Билли были представлены королю, тот начал с того, что наотмашь ударил СарториИрвраша по лицу. Потом легко, как тряпку, подняв пожилого человека с пола, Орел прижал его к груди и разрыдался, принявшись умолять простить его горячность, пачкая чарфрул советника новой обильной порцией крови из носа.

В момент наивысшего раскаяния короля ему доложили, что во дворец прибыл ледяной капитан Мунтрас, чтобы выказать свое уважение монарху.

— Пусть придет позже, — ответил король. — Нет, попросите его подождать, я скоро выйду к нему. Проклятие, он может подождать, я спрашиваю вас? Весь мир может подождать со своими делами!

Но уже через минуту он закричал:

— Бог с ним — зовите этого ледяного капитана. Пускай он тоже подивится на эту проделку природы над родом человеческим.

Последнее относилось к Билли Ксиао Пину.

Напуганный видом окровавленного лица короля, Билли, нервы которого после приключений последних дней и в особенности последней ночи, были в ужасном состоянии, стоял, переминаясь с ноги на ногу, и изо всех сил старался не разрыдаться, что было бы сейчас, конечно, крайне неуместно. На его родном Аверне людей, позволяющих себе подобное тому, что вытворял сейчас король, давно бы уже отправили в психический изолятор.

В дверях комнаты с поклоном появился Мунтрас.

Поприветствовав короля, ледяной капитан принялся с любопытством озираться по сторонам, неловко переминаясь с ноги на ногу.

Король едва ответил на приветствия Мунтраса. Указав на груду подушек, он бросил:

— Можете присесть там — смотрите и молчите. Перед вами то, что мы нашли в гнилостном гнезде предательства, — глядите же и удивляйтесь.

Быстро повернувшись к Билли, король спросил:

— И сколько же лет тебе пришлось томиться в застенке СарториИрвраша, неизвестное создание?

Несколько сбитый с толку великосветским характером обращения короля, Билли ответил не сразу:

— Неделю… может быть, восемь дней… я не помню, ваше величество.

— Восемь дней и есть неделя, чужеземец. Что ты такое: результат неудачного эксперимента?

Король расхохотался над своей шуткой, а вместе с ним подобострастно подхватили смех и все присутствующие.

— Просто от тебя воняет… как от неудачного эксперимента.

И он опять засмеялся.

Вызвав двух рабов, король велел им вымыть Билли и дать ему чистую одежду. Когда пленник принял подобающий вид, были поданы вино и еда. Проворные прислужники, изгибаясь словно ходячие луки, принесли на больших подносах дымящееся мясо козленка с красным рисом.

Пока Билли утолял голод, король, пренебрегающий в минуты волнения едой, расхаживал по залу, о чем-то размышляя. Вместе с королем по залу неуклюже расхаживал и архиепископ БранцаБагинат, здоровенный пузатый мужчина, своими объемистыми формами, обтянутыми шафраново-пурпурной мантией с кружевами, напоминающий боевой сиборнельский корабль, мчащийся под всеми парусами. Тяжелое лицо архиепископа могло принадлежать первому деревенскому драчуну и кулачному бойцу, если бы не мелькающий то и дело в прищуренных глазках священнослужителя юмор. При дворе архиепископ пользовался всяческим уважением, как человек дошлый и очень умный, а также как союзник короля ЯндолАнганола со стороны Святой Церкви.

Когда король останавливался, БранцаБагинат останавливался тоже, нависая над ним своей тушей и составляя яркий контраст босому Орлу, облаченному только в бриджи и распахнутую куртку, в которой видна была его бледная грудь.