Брайан Олдисс - Лето Гелликонии

— Ой что же, хотел насладиться видом из твоих роскошных апартаментов?

Силуэт в кресле издал блеющий смешок.

— Именно так. Хотел насладиться видом. Отлично сказано. Очень точно. Видом на… как бы это сказать… Лучше сам посмотри, подвинь стол к окну и посмотри. В это зарешеченное окошко очень хорошо видны окна покоев королевы МирдемИнггалы, а также ее веранда…

Старый король разразился сухим скрежещущим кашлем, раздирающим ему горло. Король уже не ходил по камере, а стремительно бегал.

— В мое окно также можно увидеть бассейн, где королева часто купалась со своими фрейлинами, совершенно обнаженная. Купалась до того, как ты выслал ее из столицы, само собой…

— К чему это ты мне говоришь, отец?

— К чему? Как это к чему! Ты что, не понимаешь, о чем я тебе говорю? Сиборнельский посол забирался на стол вот у этого окна и смотрел, как твоя жена, королева королев, купалась в пруду без ничего или в лучшем случае в рубашке из куска кисеи… Очень… очень неординарное поведение для сиборнельца. Для ускута. Да и вообще для кого бы то ни было.

— Почему ты не рассказал мне об этом раньше?

Наконец остановившись, король навис над своим дряхлым родителем.

— Вот еще. Ты бы убил его.

— Да. Я бы убил его. И никто бы за это меня не обвинил. Я был бы прав.

— А вот и нет. Сиборнельцы сделали бы из тебя козла отпущения. Ты предоставил бы им отличный повод. Упади с головы посла Пашаратида хотя бы один волос, у Борлиена было бы гораздо больше неприятностей, чем теперь, хотя, может быть, сейчас это и трудно представить. Ты так и не научился дипломатии. Я это знал и потому не сказал тебе ничего.

ЯндолАнганол снова сорвался с места.

— Ты старый хитрый лис] Неужели в тебе ничего не дрогнуло от того, что выделывал тут Пашаратид? Ты должен был возненавидеть его сразу же!

— Правда? А для чего тогда вообще нужны женщины? У меня не было причин ненавидеть Пашаратида. Хотя против ненависти я тоже ничего не имею. Ненавистью мы живем, ненависть согревает нас по ночам. Стоит тебе разок спуститься сюда ко мне, как я забываю об ушедших в никуда годах, вспоминаю, что такое любовь, а без тебя все что я знаю — это…

— Хватит! — вскричал ЯндолАнганол, топнув ногой в каменный пол. — Я не желаю больше слышать разговоров про любовь, ни от тебя, ни от кого-то другого. При мне больше ни слова о любви. Почему ты никогда не хочешь помочь мне? Почему ты не рассказал мне про Пашаратида, когда еще было не поздно схватить его? Он когда-нибудь назначал тайные свидания Кун?

— Ну когда ты повзрослеешь?

В голосе старика густо булькнула разливающаяся желчь.

— Сдается мне, что он ухитрялся навещать ее в теплом гнездышке каждую ночь…

Рука короля Борлиена взлетела вверх, и старик отшатнулся и прикрылся руками, ожидая неминуемого удара. Но вместо этого ЯндолАнганол без сил упал на стоящий напротив отцовского стул.

— Я пришел к тебе, чтобы показать кое-что. Скажи мне, что бы ты на моем месте с этим сделал?

Подняв с пола брошенную туда самодельную кремневку с разорванным во всю длину стволом, он положил ее на колени старого короля.

— Тяжелая штуковина. Убери ее от меня, она мне не нравится. Сад Кун зарастает, за ним никто не следит…

Свергнутый король столкнул со своих колен неуклюжий предмет из дерева и металла, и тот с громким стуком упал на пол. ЯндолАнганол оставил искореженное ружье лежать там, где оно упало.

— Это новый вид оружия, ружье, его сделали кузнецы и слесари Кузнечного Подряда СланджнивалИптрекира. От выстрела ствол лопнул по всей длине. Из шести ружей, которые я велел ему сделать, только одно сумело выстрелить. Почему наши ружья не стреляют, что мы в них делаем не так, в чем наша ошибка? Как вышло, что наши кузнецы, чье ремесло восходит к дальним векам, и прадеды которых были первыми, кто научился лить металл, не могут сделать простое ружье?

Несколько минут бессильная куча костей и плоти на стуле сидела молча, бессмысленно теребя одеяло. Потом старик заговорил:

— От старости не все становится лучше. Взять хотя бы меня. Взгляни на меня, на сидящую перед тобой рухлядь… То же самое может случиться с некоторыми ремеслами и отраслями знания — они просто состарились. Что еще я могу сказать? Рашвен когда-то рассказывал мне, что многие ремесленники сумели выжить во времена Великой Зимы и втайне передать свои знания из поколения в поколение, с тем чтобы их искусство, пережив тяжелые времена, дождалось времен светлых, наступления весны.

— Я тоже слышал от него это и много раз! И что с того?

Скрипучий голос ВарпалАнганола набрал силу.

— Что с того? А то, что вслед за весной обычно наступает лето. Сохраняя свое знание в веках, передавая его из поколения в поколение, ремесленники могли понемногу терять его, но уж никак не приобретать нового. Кланы ремесленников постепенно стали превращаться в узкий круг избранных… Попытайся представить себе, Ян, все эти века тьмы и холода люди валились в колодезь вечности, которому не было конца, вот как я это себе вижу. Деревья вымерзали. Дров не было. Угля тоже. Невозможно было разжечь нормальный огонь, а следовательно, выплавка металла становилась делом все более и более сложным. Глядя на этот изуродованный ствол, я считаю, что всему виной именно процесс плавки — выплавка недостаточно хороша, что делает дурным и сам металл. Доменные печи, в которых наши кузнецы плавят металл… возможно, их нужно перестроить. Плавку нужно вести по улучшенным, современным методам, брать здесь пример с сиборнельцев.

— Я пригрозил этим лентяям смертью. Возможно, это поможет им добиться успеха.

— Не леность здесь виной, а устаревшие традиции. Вот что я предлагаю: отруби голову Сланджу, а после этого предложи за хорошее ружье щедрую награду. Может быть, это вдохновит оставшихся на нововведения.

— Да, может быть, это поможет.

ЯндолАнганол подобрал с пола ружье и двинулся к двери.

— Для чего тебе нужны ружья? — слабым голосом спросил его в спину старик.

— Для того чтобы отплатить за Косгатт. Чтобы переломить ход Западной Войны. Для чего же еще?

— Тогда сначала я советую тебе перестрелять врагов у дверей своего собственного дома. Задай урок Ундрейду. А за ним Дарвлишу. После этого ты сможешь приступить и к более далеким вылазкам, не беспокоясь за тылы.

— Я сам знаю, как вести войны, мне не нужны твои советы.

— Ты просто боишься Дарвлиша.

— Я никого не боюсь. Разве что себя самого, иногда.

— Ян.

— Что?

— Пришли мне, пожалуйста, сухие дрова, а то эти не хотят разгораться, хорошо?

Сказав это, старик зашелся в долгом скрипучем кашле.

Старик притворяется, решил король ЯндолАнганол, и вышел из комнаты.

Дабы выказать свое смирение, король отправился к большому храму на площади в центральной части столицы. Возле Северных ворот монарха встретил сам архиепископ Банца-Багинат.