Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 10

Джубал вырвал руку.

— О! Ради Бога, дитя! Встань и сядь вот здесь рядом. Разделим воду.

— Да, отец Джубал.

— Зови меня просто Джубал. И скажи всем, что мне не нравится, когда со мной обращаются, как с прокаженным. Надеюсь, я тут нахожусь в лоне своей семьи, не правда ли?

— Да… Джубал.

— И потому я хочу, чтобы все звали меня просто Джубалом и обращались со мной как с братом по воде — не больше и не меньше. Каждого, кто наберется нахальства и проявит ко мне почтение, я оставлю после уроков в классе. Ты — грокк?

— Да, Джубал, — согласилась она. — Я им так и сказала.

— Как?

— Дон хочет сказать, — вмешался Бен, — как я думаю, что она сообщила Патти, а та передает это остальным — тем, кто умеет слушать внутренним слухом. А они, в свою очередь, расскажут о вашем пожелании всем, кто пока «глуховат», вроде меня.

— Да, — кивнула Дон, — все верно, кроме того, что говорила я с Джилл, так как Патти вышла в город за чем-то, что понадобилось Майку. Джубал, вы смотрели передачи стерео? Там очень интересные новости.

— Что? Нет, не смотрел.

— Ты имеешь в виду разгром тюрьмы, Дон?

— Да, Бен.

— Мы этого еще не обсуждали. Джубал, Майк не просто взломал тюрьму и явился домой; он для забавы сотворил несколько чудес. Не оставил в окружной тюрьме ни одной двери, ни одной решетки, сделал то же самое с тюрьмой штата, которая находится неподалеку. И разоружил всю полицию. Проделал он это частично, чтоб не скучали, но главным образом потому, что Майку ненавистна сама мысль о лишении человека свободы по каким бы то ни было причинам. Он грокк, что это большая скверна.

— Что ж, все верно, — согласился Джубал, — Майк — человек мягкий. Ему больно, когда он видит человека за решеткой. Я с ним совершенно согласен.

Бен покачал головой.

— Майк вовсе не мягок, Джубал. Убить человека для него сущий пустяк. Но он стихийный анархист и считает, что запереть человека в тюрьму — большое зло. Свобода личности — и в то же время полная ответственность за поведение этой личности. Ты есть Бог.

— В чем вы видите противоречие, сэр? Убить человека иногда необходимо. А тюремное заключение — преступление против самой его сущности. Между прочим, и вашей в том числе.

Бен посмотрел на него.

— Майк прав, вы грокк во всей полноте так же, как и он сам. Я же нет… Впрочем, я пока только учусь. — Помолчав, он добавил: — Как они к этому отнеслись, Дон?

Она тихонько хихикнула.

— Точно как осы, когда им в гнездо сунут палку. Мэр просто пеной исходит. Он потребовал помощи от штата и от Федерации и получил ее. Мы видели, как приземляются машины с войсками. Но как только солдаты вылезают, Майк тут же с ними разделывается — исчезает не только оружие, но даже сапоги, а когда в машинах никого не остается, пропадают и они.

— Я грокк, — сказал Бен, — что Майк останется в трансе, пока они не прекратят свои попытки. Чтобы справиться с таким множеством деталей, нужна бездна времени.

Дон помолчала.

— Не думаю, Бен. Это мне бы понадобилось отключаться надолго, чтобы справиться даже с частью того, с чем имеет дело Майк. Однако я грокк, что Майк может решить эту задачу даже если б он катался на велосипеде, к тому же стоя в седле на голове.

— Ну… откуда мне знать, я ведь пока способен только делать куличики из песка. — Бен встал. — Иногда у меня от всех вас, чудодеев, голова кругом идет, деточка. Пойду лучше «ящик» посмотрю. — Он задержался, чтобы поцеловать Дон. — Займись-ка папочкой Джубалом. Он любит маленьких девочек. — Какстон вышел, за его спиной сама собой поднялась пачка сигарет и, догнав Бена, влезла ему в карман.

— Это ты сделала, — спросил Джубал, — или сам Бен?

— Бен… Вечно он забывает свои сигареты. Они гоняются за ним по всему Гнезду.

— Хм… Ничего себе куличики!

— Бен продвигается куда быстрее, чем говорит. Он очень святой человек.

— М-да! Дон, ты ведь та самая Дон Ардент, с которой я познакомился в храме Фостера, не так ли?

— О! Вы меня запомнили?! — Она выглядела так, будто ей подарили пригоршню карамелек.

— Еще бы! Но ты изменилась. Ты стала еще прекраснее.

— Это и в самом деле так, — ответила она просто. — Вы приняли меня за Джилл. Она тоже стала куда восхитительнее.

— А где моя дорогая девочка? Я думал, что увижу ее сразу же по приезде.

— Она работает. — Дон помолчала. — Но я ей передам ваши слова, и она сейчас придет. — Она опять помолчала. — Только мне придется заменить ее… с вашего позволения.

— Беги, дитя.

Она встала как раз в тот момент, когда появился доктор Махмуд и уселся на ее стул.

Джубал посмотрел на него с кислой усмешкой.

— Могли бы сделать мне одолжение и сообщить, что прибыли в наши Палестины, вместо того чтобы ставить меня в положение, когда я о собственной крестнице должен узнавать от какой-то змеи.

— О Джубал, вы так дьявольски всегда спешите.

— Сэр, когда кто-то… — Джубал не окончил фразу: чьи-то руки закрыли ему глаза. Нежный голос сказал:

— Догадайтесь, кто?

— Вельзевул?

— Попробуйте еще раз.

— Леди Макбет?

— Уже теплее. Еще одна попытка, или вам крышка.

— Джилл, прекрати, иди сюда и сядь рядышком.

— Да, отец. — Она повиновалась.

— И перестань звать меня отцом на людях. Оставь это для дома. Сэр, я начал говорить, что когда кто-то достигает моих лет, он должен непременно поторапливаться. Каждый новый рассвет становится драгоценнее жемчуга… поскольку заката может и не быть.

Махмуд улыбнулся.

— Джубал, вы, кажется, считаете, что если ваши старые суставы перестанут скрипеть, то Земля прекратит свое вращение?

— Безусловно, сэр. С моей точки зрения, именно так и произойдет.

К ним тихонько присоединилась Мириам и села по другую руку Джубала. Он обнял ее.

— В таких обстоятельствах, сами понимаете, не так уже важно лицезрение вашей страшенной физиономии или даже несколько более приятного личика моей бывшей секретарши.

— Босс, — шепнула Мириам, — вы что — напрашиваетесь на пинок в брюхо? Я, как известно, исключительная красавица. Я слышала это от самых высоких авторитетов.

— Помолчи… Другое дело мои крестные дочери. Из-за того что вы не удосужились прислать мне хотя бы открытку, я мог не увидеть Фатиму-Мишель. В этом случае мне пришлось бы возвращаться с того света, чтобы преследовать вас обоих.

— А в этом случае, — указала Мириам, — вы могли бы заодно насладиться зрелищем Микки, втирающей себе в волосы тертую морковь. Вид, повергающий в отчаяние…

— Я говорил в метафорическом смысле.

— А я — нет. Жутко неряшлива, когда ест.

— А почему, — тихо спросила Джилл, — вы говорите метафорически, босс?

— Потому что «призрак» — концепция, которой я не пользуюсь ни в каком другом смысле, кроме метафорического.