Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 12

Лазарус снова взглянул на неуклюжее сплетение деталей.

— Энди… если ты настаиваешь, что с головой у тебя все в порядке, то я готов попробовать. Пристегивайтесь оба. — Он пристегнулся сам и вызвал Барстоу: — Как у вас там, Зак?

— Готовы!

— Тогда держитесь крепче!

Лазарус нажал светящуюся кнопку на левой стороне пульта, и рев сирены огласил чрево корабля. Другой рукой он нажал вторую кнопку. Экран, находившийся перед ним, стал прозрачным, и… словно кто-то вдруг опрокинул ушат звезд в черную бездну. Форд онемел от изумления.

Лазарус внимательно изучал картину неба. Почти на двадцать градусов полусфера была затенена краем ночного полушария Земли.

— Начнем потихоньку выбираться за тень, Энди. Придется наращивать ускорение исподволь.

Он начал с четверти «g» — ускорения, вполне достаточного для того, чтобы пассажиры немного встряхнулись и стали осторожнее, постепенно довел его до половины, а затем и до полного «g». В результате сложных манипуляций «Новые Рубежи» мало-помалу ложились на нужный курс, и в конце концов тень планеты осталась позади.

Земля вдруг коренным образом изменилась: она ослепительно засияла, как только стало видно Солнце.

— Я хочу обойти ее по тысячемильной траектории, Либби, — напряженно произнес Лазарус, — при двух «g». Дай-ка мне временной вектор.

Либби на мгновение задумался и тут же выдал необходимую информацию. Лазарус вновь включил сигнал и увеличил ускорение до двух «g». Ему очень хотелось довести его до максимума, но с такими пассажирами лучше было не рисковать. Для них даже два «g» в течение продолжительного времени могли оказаться чрезмерными. Любой патрульный корабль, высланный им наперерез, способен будет развить куда большее ускорение, и его тренированный экипаж перенесет нагрузки с легкостью. Но весь план беглецов давно уже зависит от случая… Кроме того, напомнил он себе, патрульный корабль не сможет наращивать скорость столь же долго, как они, — запас горючего на судах этого типа был сравнительно невелик.

«Новые Рубежи» не имели таких старомодных «достоинств», как баки или топливо. Конвертер корабля тут же превращал в чистую лучевую энергию любое вещество, которое в него попадало. Годилось абсолютно все: метеориты, космическая пыль, захваченные силовыми тралами блуждающие атомы, любые предметы из самого корабля, мусор, мертвые тела, пыль с палубы — все, что угодно. Распадаясь, каждый грамм вещества выделял девятьсот миллионов триллионов эргов.

Сверкающий серп Земли постепенно прибывал и наливался, сползая к левому краю полусферического экрана, в то время как Солнце оставалось по-прежнему строго в центре. Минут через десять, когда они максимально приблизились к земной поверхности и серп на экране разросся до полукруга, вдруг заработала космическая связь:

— «Новые Рубежи»! — произнес чей-то энергичный голос. — Возвращайтесь на орбиту и гасите скорость! Это приказ службы космического контроля.

Лазарус отключился.

— Как бы там ни было, — спокойно заметил он, — если они даже и погонятся за нами, я уверен, что им не понравится преследовать нас до самого Солнца. Энди, теперь путь свободен, и нам, кажется, пора скорректировать курс. Ты сам сделаешь расчеты или будешь давать мне данные?

— Я сам все рассчитаю, — ответил Либби.

Он уже обнаружил, что со всеми системами корабля, необходимыми для астронавигации, можно связаться с обоих кресел. Пользуясь этим и анализируя непрерывный поток данных на приборах в рубке, он мог теперь вплотную заняться расчетом гиперболы, по которой следовало обогнуть Солнце. Сначала он намеревался прибегнуть к помощи баллистического калькулятора, но тот не оправдал его надежд: такой модификации Либби еще не встречал; в ней совершенно отсутствовали движущиеся части, даже на панели управления. Поэтому он не стал попусту терять время и воспользовался своим феноменальным даром обращаться с числами. Хотя в мозгу Либби тоже не было движущихся частей, он как-то больше привык доверять именно ему.

Лазарус решил проверить, насколько велика их популярность. Он снова включил космическую связь и обнаружил, что там по-прежнему отдаются крикливые приказы, только звучат они чуть-чуть отдаленнее. Теперь его имя уже склонялось в эфире — одно из множества его имен. Это навело его на мысль о ребятах, отправленных на «Чили»: они, похоже, не мешкая, вызвали космический патруль. Лазарус печально покачал головой, услышав, что лицензия некоего капитана Шеффилда отныне считается аннулированной. Он выключил космическую связь, нашел частоты, на которых переговаривались корабли патруля… и вновь отключился, поскольку их переговоры были закодированы.

Лазарус пробормотал что-то вроде «Против лома нет приема» и обратился к другому источнику информации. Показания радара дальнего действия и парагравитационного детектора свидетельствовали о том, что неподалеку от них находятся несколько кораблей, но сам по себе этот факт ни о чем не говорил, поскольку так близко от Земли всегда висело много аппаратов.

Лазарусу сразу не удалось определить, какие из них являются безобидными грузовиками, торопившимися избавиться от своего мирного груза, а какие — вооруженными крейсерами патруля, готовившимися взять их на абордаж, но он знал, что «Новые Рубежи» располагают в этом плане гораздо большими возможностями, чем любой другой корабль. Например, полусферический экран в рубке позволял пилоту видеть и то, что находилось впереди, и то, что позади. Он также вполне мог работать как гигантский экран радара, отчетливо показывая очертания любого тела, появившегося поблизости. Но и это еще не все. Умная электроника преобразовывала импульсы радара в картины, привычные человеческому глазу, и на экране возникало изображение интересующего объекта.

Лазарус окинул взглядом контрольную панель слева от себя и постарался припомнить все, что рассказывали ему об этом, затем нажал несколько кнопок.

Звезды и даже само Солнце на экране потускнели и стали почти невидимыми. Зато появилось около дюжины новых сверкающих точек.

Он дал аппаратуре задание определить угловое смещение каждой из них. Яркие точки вдруг превратились в вишнево-красные маленькие кометы с розовыми хвостами — все, кроме одной, которая осталась белой и не смещалась. Лазарус некоторое время анализировал полученную картину и в конце концов решил, что они никогда не пересекутся с курсом их звездолета. Потом он вплотную занялся изучением судна, которое оставалось на экране неподвижным.

Цвет его изображения потускнел сначала до фиолетового, а потом до сине-зеленого. Лазарус немного подумал, переключил несколько кнопок и по возобновившемуся белому свечению понял, что пока все в порядке. Удовлетворенный, он проделал те же манипуляции с кормовым изображением.