Завацкая Яна - Союз летящих

Алейн стала медленно подниматься на ноги, вжавшись в стену, борясь с головокружением, преодолевая слабость. Дьен, подумала она. Дьен — его не было здесь, но одно это слово заставило ее выпрямиться. Одно это слово наполняло ее радостью. Глаза ее полыхнули новой силой.

Тайри с "Виэрела" дистанционно запустили электронику вновь. Двигатели взревели. Командир аэробуса выпрямился в кресле… высота восемьсот. Шансы есть. Повинуясь его пальцам, машина стала выходить из затяжного пике…

Стюардессы хлопотали вокруг пассажиров, старшая звучным, хорошо поставленным голосом вещала, что опасность миновала, экипажу удалось спасти положение. "Черт тебя побери" — рявкнул командир на второго — "выясняй, в чем дело, быстро!" Он залпом выпил стакан воды. Надо будет переодеться. Он весь был мокрый, промокла даже форма — от пота, и сиденье под штанами было мокрое и кажется, начинало вонять…

Кавала иссякала, в Калькутте из реки вылавливали трупы и раненых, в Пекине в метро почти не осталось живых, что случилось с самолетом, одри пока не понял — но ему стало трудно. Ему стало тяжело, и прямо перед собой он увидел непроглядную тьму — как черную дыру — дуло аннигилятора.

Тогда он рванулся в сторону, протянул руку — и в ладонь мягко ткнулся висевший на стене кинжал.

Одри нагнулся над одним из спящих чела и одним взмахом перерезал ему горло. Жадно вдохнул запах крови, фонтаном брызнувшей из артерий.

Алейн замерла. Все это были неинициированные одрин, и при человеческой жизни — не лучшие экземпляры вида гомо сапиенс, и грозившие вот-вот превратиться в монстров — но все это были люди.

И она была виновата в их гибели.

Они спали, и Шанкара не мог так уж много почерпнуть кавалы, они не ощущали боли, но открытая льющаяся кровь — тоже источник кавалы… хотя и не такой полноценный. Лицо Благословенного вновь наливалось краской.

— Нет! — она шагнула вперед, преграждая ему путь. Чуть улыбнувшись, Шанкара смел ее с пути. Алейн согнулась пополам. На этот раз он порвал ей брюшную аорту…

Шанкара подошел к следующему своему верному ученику. Когда Алейн смогла залатать внутренние повреждения, было уже поздно. Он снова швырнул в угол поднявшуюся было Линну.

"Ты никогда не справишься со мной, тайри. Вы придумываете себе слишком много ограничений. Вы слабы. Ваша придуманная этика, все эти ваши долги, мораль, обязательства — все это загнало тебя в ловушку".

"Если ты так силен, одри, для чего тебе были нужны все эти люди? Вся эта кровь? Ты попросту наркоман, который не может жить без крови — и это сила?"

"Я выше людей. Я имею право распоряжаться ими. Я не навешиваю на себя долги и обязательства. Поэтому я выиграю этот бой".

"Ты давно мертв. Ты ходячая оболочка, и знаешь это. Твоя жизнь лишена смысла".

"Ты лжешь. Ты не веришь в то, что говоришь. Ты сама понимаешь, что я ничуть не менее жив, чем ты, я просто — другой, и я неизмеримо сильнее тебя, потому что я не раб никаких союзов, и я живу для себя".

"Ты зависим от источников энергии, а их больше не будет. Я не завишу ни от чего. Моя сила — во мне".

Одри засмеялся ей в лицо.

"Попробуй найти мой источник. Все остальное — были цветочки. А главного вам не найти".

Линна не слышала этого диалога, она сначала пыталась разодрать навалившуюся на нее картину — черной тоски, когда Сашка ушел от нее, и несправедливых убийственных слов, которые он ей тогда сказал — а потом, когда ей это удалось, она попробовала залечить внутренние повреждения. На этот раз одри помял ее основательно, она остановила кровотечения, поправила спинной мозг; больше ее ни на что не хватило, грудная клетка была начисто раздавлена, будто по ней проехал КАМАЗ.

Она перекрыла ощущение боли на уровне проводящих путей, но встать даже не пыталась. Весь пол был залит кровью — ее собственной, кровью Алейн и кэриен, кровью чела, учитель только что зарезал последнего из них. Воняло, как на бойне.

Линна подняла голову — Алейн стояла на ногах, опираясь о стену. Она была совершенно черная, ее шатало — но она стояла на ногах, и держала в руке аннигилятор, вторая рука бессильно повисла. Шри Шанкара как ни в чем не бывало, свеженький, как огурчик, стоял против нее.

"Сейчас стрельнуть", — Линна посмотрела на собственный аннигилятор, лежащий неподалеку. Заставить оружие прыгнуть в руку… нажать на спуск… успеешь ли?

Внезапно она увидела кэриен — тот уже пришел в себя. Но в отличие от тайри, кэриен не мог себя восстановить, а позвоночник, вероятно, был переломлен, пес слабо возился на полу. Но черные глаза его были устремлены на хозяйку.

Да ведь он прав, почувствовала Линна. Не надо аннигилятор.

Она потянулась к Алейн. Ощутила ее — так, как при слиянии.

Почувствовала ее силу. Ее доброту. Ее любовь. Ее боль. Ощутила разорванные сосуды, сухожилия и мышцы. Переломанные кости плеча и предплечья на правой руке. Порванное легкое.

"Аль", она на мгновение стала Алейн, словно растворившись в старшей тайри. И Алейн почувствовала ее, ощутила ее любовь, ее поддержку.

"Спасибо, Линна. Будь со мной!"

Просто будь! Теперь ты все поняла. Не надо стрелять — надо просто помочь мне. И Сат старается из последних сил, угасающий уже, посылает мне свою верность, хочет помочь, хочет, чтобы мы победили.

Нас только трое сейчас, но мы трое — Союз Тайри. Ты — мой Союз. Пока рядом хоть двое или трое из нас, нас нельзя победить.

Алейн улыбнулась в лицо уже слабеющему одри.

И вошла в его разум.

"Аманда! Спаси меня! Я верю в тебя. Спаси, пожалуйста!"

Алейн вздрогнула, ухватившись за черную нить. Мартин! Ей надо было глубже сканировать Мартина. Она бы все поняла.

Боже, из какой бездны он черпал силы… Она пошатнулась, но тут же заставила себя перевести сострадание в ярость.

Она увидела монстра — живую, адскую тьму, единое существо, которое само раздирало себя на кусочки, частями этого существа, клетками, были люди, личности, и большая часть из них — безумна, электрические разряды били в клетки, и под этими истязаниями каждая клеточка-личность вопила от боли…

Алейн сосредоточилась и разорвала черную нить.

Мальчик-шудра по имени Лал прячется от палящего солнца в тень большого камня. Вгрызается в остаток лепешки, которую мать испекла, наковыряв зернышек из коровьих лепешек.

Самый отверженный, ничтожный…

Арти — сестра, чуть старше его, ближе, чем мать, веселая, красивый голос, всегда ласковая.

Сахиб. Дает мелкие поручения, платит мелкими монетками. Бьет хлыстом, мальчик успешно уворачивается, убегает.

Арти? Арти будет опозорена, но зато это целая рупия…

Он приводит Арти. Он не хочет думать об этом. У него есть рупия. Он больше не возвращается домой. Однажды он видит Арти — на нее страшно смотреть. Потом он слышит о ее смерти.