Евгения Барбуца - И целой вселенной мало!

— К собственному сожалению, я порой пропускала уроки истории, так что подробности тех событий прошли мимо меня. Взываю к вашей милости, поведайте недостойной о событиях, повергших за собой трагедию, — проявила я излишнюю скромность.

— Какая воспитанная девочка, — меня одарили задумчивым взглядом. — Твои учителя должны гордиться тобой.

— Я передам им, столь высокую оценку их способностей, при встрече, — мило улыбаюсь собеседнице.

— Ты либо непроходимая дура, либо отъявленная мечтательница, — заключила древняя.

— Без комментариев, — пожимаю плечами.

Не говорить же сошедшей с ума от одиночества особе о перспективах на будущее.

— Впрочем, не важно, — отмахнулась она от меня. — Люди никогда не отличались особым умом.

Я молчала, позволяя говорить древней. В любом случае, мои комментарии не требовались.

— Эта станция задумывалась, как база для вознесения. Она ею и была… сначала. Пока люди не возомнили о себе слишком много. Ты только подумай, они вдруг решили, будто достойны вознесения. Люди! Наш неудачный эксперимент!

— Эксперимент? — переспросила я.

Меня одарили странным взглядом.

— Забавно, — подперла она кулаком голову. — Ты интересуешься экспериментом, но не спрашиваешь о вознесении. Несмотря на свою изолированность, я имела доступ к информации о происходящем во вселенной, благодаря памяти незваных гостей. И я точно знаю, что у местных форм жизни нет знаний о моей расе. Но вдруг появляется человеческая девчонка, понимающая наш язык, зовущая меня уной, и не удивляющаяся понятию вознесения. В награду за пережитую встречу с кхаром, тебя сделали подарком?

Тон ее был достаточно требователен, это заставляло задуматься. Но все же на мое решение быть как можно менее откровенной, повлияло внезапно усилившаяся тяга ко сну. И это помимо голода.

— Я бы не стала принижать свой статус, — морщусь. — Но не все ли равно, кем я была в прошлом, коли, будущего у меня уже нет?

— И правда, — она растерянно моргнула, будто только что пробудилась ото сна. — На чем мы остановились?

— Эксперимент над человеческой расой, — напомнила я.

— Ах, это, — кивнула она своим мыслям. — После вознесения, мы теряем физическую оболочку, потому как ТАМ она не нужна. Так же мы теряем возможность общаться с теми, кто еще не прошел обряд. Но были среди моей расы одаренные, что могли слышать зов вознесенных. Они поведали Вану о желании некоторых вернуться в материальный мир. Был отдан приказ о разработке технологий возращения. Люди — результат одного из неудачных экспериментов. Нам нужны были лишь оболочки без души. Но попытки оканчивались крахом, каким-то образом образцы обретали разум и душу. И человеческая раса прямое тому доказательство. Может виной всему то, что мы пытались воссоздать оболочки по своему образу и подобию, используя собственный геном. Может судьбе были не угодны столь смелые игры с этим пластом реальности. Сейчас и не узнать вовсе.

Этого точно не было на уроках истории.

— Насколько знаю, впоследствии каораи начали способствовать развитию человеческой расы, — поддержала я разговор.

— Это казалось естественным! — нервно усмехнулась она. — Они ведь так похожи на нас. Мы забыли, что значительная часть генома человека была взята у примитивного животного. За что в итоге поплатились.

Ненависть и боль отразились на ее лице.

— Они понесли заслуженную кару, — вспомнила я, разрушенную планету.

— Смерть миллиардов низших организмов, не оправдывает гибель моего Айра! — вскочила она с кресла. Обстановка вдруг начала меркнуть, и принимать привычны вид.

— Сочувствую вашей утрате, — поднимаю руки вверх, стараясь чуть отползти от морока. — Я ненавижу людскую расу не меньше вашего.

— Сочувствуешь? — прошипела она взъярившись. — Ты даже понятия не имеешь, какую боль испытывает Айра, когда гибнет ее Айр.

— Вы правы, — склоняю голову.

Гордость гордостью, а усилившееся давление на сознание ни к чему хорошему не приведет. По этому нужно как-то успокоить разозленную древнюю. Попутно было бы неплохо наконец разработать план по собственному спасению. Боковым зрением, замечаю лежащего по близости Рима, что натолкнуло меня на идею.

Древняя же начала нарезать круги вокруг меня и капсулы со своим телом.

— Но самое страшное даже не это, — тем временем вещала древняя возле своей капсулы. Она положила ладони на стекло, и смотрела невидящим взглядом сквозь собственное тело. — Самое страшное в том, что я застряла в пограничном состоянии. Взрывная волна настигла нас во время процесса вознесения. Мой Айр погиб, а я стала заложницей собственного тела! Не умереть, не вознестись, да и жизнью это назвать невозможно. Тысячи и тысячи стандартов, я существовала вне времени и пространства, окунаясь в сознания грязных мародеров! Как можешь ты говорить о понимании?!

— Мне не дано осознать ваши страдания, — признала я. — Но мне знакомо понятие гуманности. И оно не вяжется с тем, что вы убили тысячи жизней, вместо того, что бы попросить помощи.

— В чем, например? — нехорошо усмехнулась она, обернувшись ко мне.

Я перестала двигаться.

— Попытаться выбраться отсюда? — предположила я.

— Выбраться? — смотрит она на меня непонимающе. — Единственный способ — умереть.

Как-то нехорошо получились.

— Без вариантов? — попыталась я реабилитироваться.

Я практически достигла ведущего.

— Мне нет места среди живых, — прошептала она. — Мой удел — охранять эту гробницу, — разводит она руки.

— Вы устали от подобного существования, — попыталась разобраться я. — Но и единственный выход вас не устраивает?

Подобное в голове не укладывалось. Древняя была явно не в себе.

— Но причем здесь я и мои друзья? Мы пришли сюда не в поисках древних технологий. Мы хотели спасти друга.

— Исключений нет, — ее взгляд был пугающе безразличен.

В этот момент я почувствовала усиливающееся давление на щиты. По верхней губе заскользило что-то теплое. Кажется, кровь пошла носом.

— Стойте! — вскрикнула я, в тщетной попытке потянуть время хотя бы еще немного. — Ответе на последний вопрос. Зачем вы показывали нам воспоминания друг друга?

— Так веселее, — словно ребенку поясняет она. — Наблюдая за собой со стороны, они начинали заново переосмысливать и переживать увиденное. А я чувствовала все, что чувствовали они. Удобный способ вновь ощутить себя живой.

Я, наконец, нащупала то, к чему так долго шла.

— А может, все-таки попробуете умереть? — предложила я, наводя на капсулу лучевик ведущего.

Выстрел. Еще. Еще.

Но вместо звона стекла, я услышала звонкий смех древней.

— Неужели ты думаешь, что бронированное стекло, устоявшее при мощнейшем взрыве, разобьется от выстрелов столь слабого оружия?