Кейт Лаумер - Гонка планет [ Авт. сборник]

— Вы достаточно отдохнули, — продолжал мой двойник, — или же еще немного поспите, прежде чем мы с вами побеседуем?

— Я отдохнул, — твердо ответил я.

— Я не знаю, как вы сюда попали, — сказал он. — Но достаточно того, что вы здесь. Я не знаю, что мне принесет этот поворот судьбы, но что может быть лучше, чем найти брата.

Не знаю точно, каким я ожидал встретить диктатора Байарда — мрачным негодяем, хитрым интриганом, маньяком с выпученными глазами.

Но я никак не ожидал встретить во плоти образ самого себя с добродушной улыбкой и изысканной манерой речи — человека, назвавшего меня братом.

Он посмотрел на меня с выражением крайнего интереса.

— Вы отлично говорите по-французски, но маленький английский акцент все же слышится, — усмехнулся он. — Или, возможно, американский? А? Простите мое любопытство. Лингвистика, акценты — все это мое хобби, а в данном случае я заинтригован вдвойне.

— Я — американец.

— Забавно. Я мог бы и сам родиться в Америке — но эту длинную скучную историю я расскажу вам как-нибудь в другой раз.

В этом нет никакой необходимости, подумал я, когда я был мальчиком, мой отец часто рассказывал мне эту историю.

Он продолжал. Голос его был сильным, но дружелюбным.

— Мне сказали, когда я вернулся в Алжир десять дней назад, что здесь видели человека, очень похожего на меня. В моем кабинете были найдены два трупа. Все это вызвало большой переполох, и, как это часто бывает, поползли разные слухи, но я был поражен разговорами о своем двойнике. Я хотел встретиться с ним и побеседовать, я столько времени здесь совершенно один. Эти толки расшевелили мое воображение. Конечно, я не знал, что привело этого человека сюда, — Байард развел руками. — Но когда я вошел в эту комнату и обнаружил, что вы здесь уснули, я сразу же понял, что вы пришли сюда только с дружбой. Я был тронут, увидев, что вы присоли сюда по доброй воле, вверив себя в мои руки.

Я ничего не мог сказать в ответ, да по правде говоря, и не пытался.

— Когда я зажег лампу и увидел ваше лицо, я сразу же понял, что здесь больше, чем внешнее сходство. Я увидел свое собственное лицо. Не столь ожесточенное войной, как мое, не столь морщинистое, но ясно ощущалось кровное родство, и я понял, что вы — мой брат!

Я облизал пересохшие губы, сглотнул слюну. Байард наклонился ко мне, положил свою руку на мою и, крепко сжав ее, посмотрел в глаза. Затем со вздохом откинулся на спинку кресла.

— Простите меня, брат. Я в последнее время стал вспыльчивым, красноречивым и даже напыщенным. От этой привычки очень тяжело отвыкнуть. Думаю, у нас будет еще время, чтобы обсудить все планы на будущее. Лучше расскажите, пожалуйста, о себе. Я уверен, что в вас течет кровь Байардов.

— Да. Это моя фамилия.

— Вы, должно быть, очень стремились попасть сюда, раз вам это удалось сделать одному и без оружия. Никто прежде не переходил за стену без сопровождения и множества документов.

Я не мог дальше молчать, но и о цели моего визита рассказать тоже не мог. Я напомнил себе о том приеме, каким он удостоил имперских послов, обо всем том, что рассказывал Вейл в первое утро на встрече у Бернадотта.

Однако сейчас я обнаружил не того безжалостного тирана, которого ожидал увидеть. Совсем наоборот, я понял, что его неожиданное дружелюбие находит отклик в моей душе.

Я должен был что-то сказать. И на помощь пришел мой дипломатический опыт — и вот я уже вру без запинки.

— Вы правы, думая, что я могу помочь вам, Брайан, — сказал я и сам удивился той легкости, с какой назвал его по имени. — Однако, с другой стороны, вы заблуждаетесь в том, что ваше государство является единственным уцелевшим очагом цивилизации в этом мире. Есть еще другая, сильная, динамичная и дружественная держава, которая хотела бы установить с вами дружественные отношения. Я и являюсь эмиссаром правительства этой державы.

— Но почему же вы не пришли ко мне в открытую? Способ, который вы избрали, хотя и смелый, но чрезвычайно опасный. Видимо, вы узнали, что меня окружают вероломные предатели, и боялись, что враги мои не допустят вас ко мне.

Ему так не терпелось понять меня, что он сам отвечал на поставленные им же вопросы. Наступил удобный момент рассказать о тех двух агентах Бейла, у которых были дипломатические удостоверения и которых подвергли избиению, пыткам и, в конечном итоге, убили.

— Я помню, что двум нашим людям, посланным к вам год назад, был оказан не очень теплый прием, — вслух сказал я. — У меня не было уверенности, что примут меня дружественно. И поэтому мне пришлось повидаться с вами лично, без свидетелей, лицом к лицу.

Лицо Байарда вытянулось.

— Два человека? — протянул он. — Я ничего не слыхал ни о каких послах.

— Их сначала встретил генерал-полковник Янг, — сказал я, — а впоследствии с ними имел беседу лично диктатор.

Байард покраснел.

— То есть, один пес из разжалованных офицеров, возглавляющий банду головорезов, совершавших налеты на жалкую торговлю, которую я в состоянии поддерживать. Вот его-то имя — Янг. Если это он сорвал дипломатическую миссию, посланную из вашей страны, я приложу все усилия для его поимки и подарю вам его голову.

— Говорят, что вы собственноручно застрелили одного из них.

Байард вцепился в поручни кресла, смело глядя мне в лицо.

— Я клянусь тебе, брат, честью семьи Байардов, что до этого момента я ничего не слыхал о ваших посланниках и что никакими действиями я не причинял им вреда.

Я верил ему. Теперь многое стало интересовать меня. Он, казалось, был искренним, приветствуя союз с цивилизованной державой. И все же я сам видел кровавую бойню, учиненную его налетчиками, и атомную бомбу, которую они пытались взорвать.

— Очень хорошо, — сказал я. — От имени моего правительства я принимаю к сведению это заявление, но если мы договоримся с вами, какие гарантии будут нам даны, что налеты и бомбардировки больше не повторятся?

— Налеты? Бомбардировки? — он в недоумении смотрел на меня.

Поняв, что я не лгу, он произнес:

— Слава богу, что вы пришли ко мне ночью. Теперь ясно, что контроль за происходящим выскользнул из моих рук.

— Было семь налетов, четыре из них сопровождались атомной бомбардировкой, и это только за последний год, — кивнул я головой. — Самый последний был менее месяца назад.

Его голос стал страшным:

— По моему приказу каждый грамм расщепленных материалов, о существовании которых мне известно, был захоронен в море в тот же день, когда я основал это государство. Я знал, что у меня на службе немало предателей, но что есть безумцы, которые снова начинают творить этот ужас, даже представить себе не мог!

Он обернулся и уставился на висевшую на противоположной стене картину с изображением солнца, играющего в листве деревьев.