Филип Фармер - Легенды Мира Реки. Тайны Мира Реки: Рассказы

Мысленно Медея призвала черную колесницу, запряженную драконами, которой наградили ее мифы. А перед глазами видела только меч. Слова Иолая отдались в ее ушах: «Мы не солгали. Мы не утверждали, что Креуса здесь. Ты это лишь предположила». Она увидела лица обоих, когда они еще были маленькими, отраженные в крови Родриго у края лезвия.

Ее кровоточащее плечо негодующе заныло. Она устала от вторых попыток. Ее руки раскинулись. Она обняла все, чем была в действительности, позволив вымыслам соскользнуть, точно слишком тяжелому плащу.

— Вина за их смерть — на мне, — сказала она впервые за обе свои жизни, и склонила голову, чтобы принять удар меча.

Стивен Крейн делает три твердых шага влево и ныряет, протянув руку в перчатке, за жестко поданным мячом в середину.

Он запоздал на долю секунды, ибо зазевался, думая, что Бэйб, которая подает впервые за неделю или больше, и выглядит что надо, легко вышибет Редди Буллера. Буллер, в конце концов, из бриттов и крикетист, он больше привык к мячам, которые отскакивают от тесных воротец, чем к стремительным подачам, пущенным левой рукой. Разумеется, он должен был оказаться не готов справиться с высокой и жесткой подачей Бейб.

Но Буллер оказался ловок, он с размахом отбил первую подачу, как будто с детства играл таким образом. Обычно он малость неуклюж и осторожен, он куда лучше организует оборонительные учения на их сборах, чем в бейсбол играет. Но для каждого бьет его час. Мяч, отбитый Редди, пролетел на середину мимо Бейб, которая только и смогла, что нелепо взмахнуть рукой в его сторону, когда мяч проносился. Стивен, прорываясь к нему, а затем подныривая, надеется только сбить мяч и добиться новой подачи.

Но у богов этого паршивого места имелись свои замыслы, и мяч, совершив чудной прыжок, шлепается аккуратненько в переплетение стивеновой корзинообразной перчатки. Краткий миг Стивен лежит и ругается. Чертовщина?! Неужели он не может сделать здесь что-то не то, неужели ему не положено!

Затем он думает об игре и о товарищах по команде и поднимается на колени, вырывает мяч из перчатки, сшитой из драконьей кожи, немедля крепко бросает Лу. Буллер на шаг обойден. Игра закончена. «Красные чулки» Стивена — 8, «Тайные агенты» Джозефа — 7. «Чулки», вопя, поздравляют друг дружку и Стивена, налетают на него. Большую часть игры они оставались позади и предполагали, что проиграют, пока дело не решил удар Стивена снизу, который довел их счет до восьми. И вот, благодаря безупречной игре, он смог удержать первенство, они победили.

Стивен поднимается из грязи и принимает счастливые рукопожатия ребят из команды. Второй бейсболист, Нелли, который перевелся к ним за месяц до того после встречи с рыбой-драконом вверх по Реке, первый добирается до Стивена. Он обхватывает плечи товарища рукой и улыбается во весь рот.

— Ты классный игрок, Стивен. Чертовски удачно подпрыгнуло. Парень, ты действительно на высоте. Продержись этот жаркий участок, сколько можешь. О'кэй?

— Еще бы, Нельсон, еще бы, — говорит Стивен и кивает. Но ему недостает духу ответить такой же ослепительной улыбкой. Просто повезло. Слишком повезло, совсем как с мячом, который он отразил подачей раньше, мяч должен был пролететь, но у него словно были глаза, он как скакнул в дальний конец площадки, и Стивен посчитался с Паем за бросок вперед.

Такое теперь творилось в течение месяцев с тех пор, как ему приспичило устроить эти прелестные сборы вниз по великой Реке. Стивену только и выпадало, что счастливые случайности, летящие мячи сами собой падали, наземные подскакивали гладенько, подачи — сплошь мощные и прямо на середину. Как-то чертовски неправдоподобно, и Стивен мало-помалу стал беситься. Можно подумать, все предопределено в этой незадачливой второй жизни, все тщательно закреплено и завязано, и все происходит исключительно так, как намечалось, как планировалось.

Он этого не выносит, ему это противно, он боится.

«Отаго» — огромный, пусть дышащий на ладан, речной плот, скользит вниз по течению торжественным мерным шагом, и кажется, это береговая линия движется мимо, туда, вверх по течению, где пропадает за дальним горизонтом, словно в пропасть рушится, навсегда оставаясь во вчерашнем дне.

Стивен оперся о поручень по левому борту, с наслаждением делает глубокий вдох и раздирает бейсбольный мяч, который держит в руках. Он уже содрал сшитую из кожи оболочку, и теперь медленно вытягивает пучки изнутри, то и дело обрывая нити и пригоршнями роняя в Реку.

Дважды в день такой мяч появляется в его граале. Мячи — все из иной эры, где-то далеко в будущем, на ярлычках — название лиги и фамилия ее президента, ничего ему не говорящие. Но игроки его команды, многие из которых — оттуда, из будущего, радуются этим мячикам, восторгаются ими, и Стивен понимает ребят. Именно мячики побудили его начать это странное путешествие. Мячики, ничто иное, дали им всем цель в этой странной новой жизни.

Стивен находит, что нелегко определить, почему мячики преподносятся ему. Однажды из озорства в студенческие дни в Сиракузах он съел почти целый мяч и, разжевав грубую шерстяную нить и залив ее виски. Возможно, подумалось ему, как раз поэтому у него и появляются теперь мячики.

Или, более вероятно, тут же думает он, что это просто прихоть местных богов. Они хотят, чтобы он здесь играл в свою игру, и таким способом настаивают на своем. Идти против них столь же трудно, сколь и против течения Реки.

Он снова думает о том, как проходила вчерашняя игра, о решившем ее исход броске, который он совершил, об удачах и успехах последних нескольких месяцев. Похоже, вряд ли он может как-то и чем-то воспротивиться происходящему.

Он несколько раз ударяет о поручень тем, что осталось от мяча, напоминая себе осязаемостью своих действий, что каким-то образом она реальна, эта новая жизнь. Это не лихорадочный бред, как ему почудилось сперва. И не фантазия. Все слишком реально.

Он пустился в это исследовательское плавание просто для того, чтобы попутешествовать по Реке, порассказывать свои сочинения, познакомиться с людьми, живущими по берегам, возможно, даже найти Кору, свою любимую из первой жизни. С того первого дня, когда он нашел Джозефа, нагого и дрожащего, не оправившегося от потрясения после свирепого набега татар, все, казалось, встало на свои места. Они могли плыть по Реке, приставать там, где представлялось безопасным, рассказывать, заводить знакомства, что-то узнавать об этой новой жизни.