Филип Фармер - Легенды Мира Реки. Тайны Мира Реки: Рассказы

Боуи и Лисандр выждали два дня после того, как их друзья отбыли, прежде чем они отправились в свое путешествие. Появляться слишком скоро после побега Бойтона было бы подозрительным. И Боуи был намерен провести в нацистской крепости как можно меньше времени.

Они гребли в четком ритме, быстро направляя бамбуковое каноэ по воде. Работа была тяжелая, требующая всех сил, на разговоры их не оставалось. Что вполне устраивало Боуи. Глубоко в его душе полыхало холодное белое пламя гнева.

Он всем сердцем верил, что не может быть никаких компромиссов со злом. Нацистов с их безумными планами необходимо остановить.

Волна отвращения прошла по нему, и глаза его сузились. Немцы могут и должны быть побеждены. Его ли усилиями, или кого-нибудь другого. Это едва ли имело значение. Потому что в Мире Реки ничего на самом деле не кончается. Зло, как и добро, вечно.

Простейший путь покончить с нацистской угрозой было — убить всех, кто участвует в их планах. К несчастью, на другой же день все виновные должны снова возродиться в каких-то других местах на Реке, свободно смогут опять лелеять свои планы. И никто не будет остерегаться их истинных намерений, никто не узнает об их прошлых преступлениях. Боуи считал это крайне несправедливым. В отличие от сторонников Второй Попытки, он не мог забыть и простить.

Согласно учению церкви Второй Попытки, человечество вновь возродилось на Реке с особой целью. Сторонники этой религии учили, что цель существования состоит в том, чтобы достигнуть объединения с Богом. Каждая личность может достичь собственного спасения путем любви и всеобщего отрицания насилия. Жизнь в Мире Реки предоставляла человечеству вторую попытку достижения своей цели. Освобожденные от бремени доставать пищу, воспитывать детей и беспокоиться относительно смерти, люди теперь могут полностью сосредоточиться на том, чтобы прийти к бессмертию духа.

Боуи не очень-то выносил сторонников второй попытки. Будучи человеком действия, он считал их философию терпимости и гармонии невероятно наивной. Быть пацифистом на Реке означало, вероятно, твердую гарантию бесчисленных возрождений. Человечество в целом не было готово отринуть десять тысяч лет насилия, при всех чудесах, какие устроили боги Мира Реки.

Сократ отформулировал это лучше всего:

— Если бы боги предпочли, чтобы мы стали овцами, они воскресили бы нас с овечьими мозгами. Так как мы вернулись людьми, то и должны действовать по-человечески.

Лисандр слегка ткнул Боуи веслом, прервав его размышления.

— Я вижу отмель, о которой рассказывал Бойтон. И шестеро доброжелателей ждут нас на берегу.

Шестеро могучего сложения мужчин наблюдали, как каноэ приближается к берегу. Один из них нависал над остальными своими квадратными плечами и огромной головой. Черноволосый великан с крошечными свинячьими глазками вылупился на приближающееся суденышко с нескрываемой враждебностью. В руках он сжимал самую большую и толстую дубинку, какую Боуи когда-нибудь видел. Для того, чтобы успешно совершился их план, этот человек должен умереть.

— Убийство этого чудовища может быть подвигом, — пробурчал Боуи, когда они с Лисандром прыгнули в воду, чтобы привязать каноэ, которое они выволакивали на сушу.

— Пусть его вид тебя не пугает, — шепнул ему в ответ Лисандр. Они были уже меньше чем в дюжине ярдов от прибрежной полосы. — Человек подобных размеров должен быть медлительным и неуклюжим. Нося столько веса, он будет легко уставать. Слабое место, у него — ноги.

— Сам ад свидетель, что для меня они выглядят деревьями, — буркнул Боуи. Потом болтать было некогда.

Как только они вышли из воды, их окружила встречающая группа. Каждый был вооружен и мечом, и кинжалом, у нескольких были еще и копья. Никто из них вроде бы не был настроен дружественно.

— Кто вы такие и что вам нужно? — спросил мускулистый блондин с надменной улыбкой на лице. — Чужестранцам запрещен вход на нашу землю.

— Тогда вам, ребята, надо было поместить плакат посередине реки, — ответил Боуи, медленно и спокойно растягивая слова. Возможность внезапной смерти всегда успокаивала ему нервы, особенно с тех пор, как ему стало известно, что смерть наступает не навсегда. — Поскольку его не было, мы и решили остановиться и оглядеться.

— Этот ответ является… — начал было блондин, но внезапно умолк на полуслове, видя, что Боуи вынул огромный стальной кинжал и начал чистить им свои ногти.

— Я Джим Боуи, — представился техасец самым приятным тоном. — Мой друг, Лисандр Спартанский. Помимо того, что он был одним из величайших военачальников в истории, он великолепно владеет мечом. Не тот человек, которого я хотел бы иметь своим врагом.

Лисандр использовал минутное замешательство, вызванное появлением кинжала Боуи, чтобы вытащить собственное оружие. Он держал меч с твердой уверенностью человека, который знает свою собственную ловкость.

Боуи хмыкнул, его кинжал блеснул на солнце.

— Эти мечи из костей морской щуки — неплохое оружие. Но их не сравнить с настоящим стальным лезвием. В руках настоящего специалиста такой ножик, как этот, может в секунду взрезать человеку кишки. Выпотрошит все его внутренности на песок, прежде чем он глазом успеет моргнуть. — Боуи усмехнулся. — А я лучший специалист, ребятки. Самый лучший.

— Так ты Джим Боуи? — спросил другой член берегового патруля, и в голосе его звучал страх. — Изобретатель легендарного ножа Боуи? Который погиб вместе с Дэви Крокеттом при Аламо?

Мысленно Боуи состроил гримасу. Невозможно избавиться от легенды, придуманной Крокеттом.

— Это все равно, — ответил он. — Кинжал изобрел мой брат Рэзин. Но я и есть тот, кто убил в поединках шесть человек, пользуясь им.

— Слишком много трепа, — перебил черноволосый великан. Он поднял громадную дубинку себе на плечо. — Так мы их убиваем — или нет?

— Определенно нет, Голиаф, — объявил человек, который узнал имя Боуи. Он был пониже ростом, чем его товарищи, с темно-русыми волосами и карими глазами, он отвесил вежливый полупоклон. — Я Фриц Мюллер. Ребенком я читал о ваших несравненных подвигах. Для меня большая честь с вами познакомиться.

Затем, как бы отвечая на ропот своих товарищей, Мюллер продолжил:

— Наш вождь, герр Эйхман, тоже был страстным поклонником американских пионеров. Уверен, он будет в восторге, когда узнает, что вы здесь.

— Буду рад приветствовать, — сказал Боуи, укладывая кинжал в ножны, но продолжая держать его за рукоятку. — Мне всегда нравились социалисты.

Пока они все шли по берегу, Боуи исподтишка наблюдал за Голиафом. Если рассматривать его вплотную, великан выглядел еще более впечатляюще, чем на расстоянии. Он обладал руками невероятных размеров с пальцами, как сосиски. Грудь у него вдвое превышала размер груди нормального человека, на ней выдавались мышцы.