Филип Фармер - Легенды Мира Реки. Тайны Мира Реки: Рассказы

Королеву Ричарда играла Сенг Хай, стройная китаянка из четырнадцатого века, она в труппе была инженю. Она могла бы также исполнить роль Адрианы в «Комедии ошибок» позже. Сочувственные возгласы раздались со стороны публики, когда она отшатнулась от объятий Аристофана. Уэббер ввел тремоле, чтобы усилить настроение ужаса.

Будучи сам крупным блондином, Шекспир изображал приговоренного Георга, Герцога Кларенса. Он наслаждался своей пьяной пошатывающейся походкой на сцене, заканчивая тем, что погружал голени в бочку с мальвазией (бочку на сцене изображала только передняя ее половина). Когда он погружался в нее, рабочий сцены выплескивал в воздух стакан с разбавленным водой вином, и Вилл испускал пьяный вопль, который быстро перебивался неразборчивым бормотанием. Не особенно тонко, но эффектно. Когда публика начинала кричать в беспокойстве, Вилл трепал рабочего по плечу, падал на четвереньки и уползал со сцены.

После этого он был свободен и мог смотреть из-за кулис. Аристофан работал превосходно. Его первоначальная разочарованность из-за того, что его пьесу заменили одной из «старых штуковин» Вилла, очевидно, рассеялась, и он держал публику в большом напряжении. В центре первого ряда вокруг Триумвирата сгруппировались их помощники, переполненные восторгом.

Вилл изучал каждое лицо в публике, ища Елизавету. До того, как началась пьеса, он был слишком занят, чтобы выходить и встречать приходящих гостей. Она должна быть здесь; все его органы чувств говорили ему, что он находится в несомненном присутствии королевской особы.

Но нигде среди незнакомцев не видел он рыжеволосой головы. Недалеко от представительного мужчины с орлиным клювом вместо носа сидела белокожая леди с каштановыми волосами, вьющимися у нее над ушами, но она была единственной женщиной в первом ряду. Вилл почувствовал разочарование. Постойте — а вот за ними сидит высокая женщина с тюрбаном, накрученным вокруг головы, с тонким профилем… Нет, это вовсе не она: снова разочарование. Госпожа не пришла. Тряхнув головой, чтобы отогнать свои необузданные иллюзии, Вилл пошел в заднюю часть «театра», чтобы проверить освещение.

Когда он приблизился к шатру Шери, дородный мужчина с арбалетом шагнул ему навстречу.

— Ты куда? — проревел он.

— Хочу посмотреть на остальных из моей труппы, — с достоинством отвечал Вилл. — Я хозяин этой театральной компании. — Мужчина заколебался, а Вилл смело сказал:

— Я могу ходить повсюду, где захочу. Ваш первый консул меня заверил, что я в этом городе свободен.

— О, да, — мужчина улыбнулся и опустил арбалет. — Валяйте, идите.

Что-то очень много стражников было расставлено вокруг для удобства Вилла. Возле осветительного столика в трехслойном шатре Шери нервно посмотрела на него и со значением шевельнула левым плечом. Вилл посмотрел в ту сторону. Там стоял лучник, опираясь спиной об одно из знамен. Вилл успокаивающе похлопал Шери по предплечью и вышел. Другие стражники следили за рабочими сцены, когда те носили реквизит туда и сюда с кораблей. И еще один отделился от остальных и сопровождал Вилла всю дорогу до корабля. На причале стояли два арбалетчика и внимательно оглядывали всех проходящих.

— Это больше, чем почетная стража, Вилл, — шепнула ему Маргарет, когда он вернулся к последним сценам и к поклонам.

Аристофан произносил свой монолог. Публика встретила его горькую улыбку своей.

— Капоне не боится за нашу безопасность. Он просто не хочет, чтобы мы уехали.

— Чепуха, женщина, — отмахнулся Вилл. — Мне плевать на выражение лица этого человека, он меня не волнует. Я убежден, он попытается нас обмануть при расчете, как всегда делают другие господа и дамы — и на нижней Реке, и на верхней. Никто не ценит наше время, как будто бы все, что мы делаем, несущественно.

— Вилл, — перебил их Бакстер. — Вилл, они заплатили вперед!

Шекспир умолк на полуслове и посмотрел на исполнителя на рожке для подтверждения. Бакстер усиленно закивал, показывая на кипу узлов в кулисах. Это было почти беспрецедентное явление во всей их деятельности. Остальные повернули к нему заинтригованные лица.

— Вот теперь я встревожен, — выговорил Вилл.

Дэнни Бакарди, первый исполнитель на духовых инструментах, вставил свое замечание:

— До меня дошли слухи, когда мы ходили, торгуя, что Триумвират хочет нас здесь задержать с выгодой для себя. Им нужны наши корабли, Вилл. Они возьмут нас в рабство, заберут наши суда, и, что бы это ни значило, на борту «Лондона» есть телеграф…

— Они не получат мое оборудование, — сказал Уэббер.

— Или меня.

— Один из них ущипнул меня за… — пожаловалась Сонг Хай, показывая назад и краснея.

Остальные нашептывали друг другу истории о подобной же агрессии. Ханг Йи заставлял пьесу продолжаться на сцене, делая знаки и шипя на каждого актера перед тем, когда подходила его или ее реплика. Было просто невероятно, что кто-то мог сосредоточиться на роли, если учесть, что творилось за занавесом.

— Я тоже видел, — подтвердил Аристофан, когда сошел со сцены для короткого отдыха. — Женщина, которая пыталась защитить свою честь пощечиной, была опрокинута стражником на землю. Здесь женщин совсем не уважают.

— Что мы можем сделать? — задал вопрос Ирвинг. — Они между нами и пристанью.

Пьеса пришла к завершению. Ричард пал в битве с Ричмондом, который говорил с Дерби о будущем Англии. Во время долгой церемонии вызовов актеров Вилл напряженно думал. Он гримасничал, улыбался, кланялся и уходил за занавес, предоставляя звездам своего представления принимать долгие аплодисменты.

Ему удалось придумать один-единственный план, который был дерзким и требовал в качестве своей худшей стороны пожертвовать только одним актером. Нет причин, чтобы остальные страдали из-за его глупости, когда высадились здесь по его настоянию, не имея особо распространенной информации об истинной природе народа Алкаполандо — это ему нужно принять на себя все удары, а остальные пусть останутся свободными. Взамен за их преданность на нем лежала ответственность за их безопасность. Он шепотом сообщил свой план Маргарет и Хангу Йи, когда занавес упал в последний раз. Маргарет побледнела от удара, но невозмутимый Ханг Йи пообещал распространить новость среди остальных членов труппы.

Консулы подошли поздравить театральную компанию в конце пьесы, особенно расхваливая основного актера.

— Этот Аристокрасис — ценная собственность, о’кей, — сказал Капоне, похлопывая греческого драматурга по плечу.

— Завтра ты сможешь здесь еще что-то такое же замечательное, или, может быть, мы дадим тебе выходной день. Я еще не решил.