Пол Андерсон - За вдохновением...: Роман. Мавраи и кит: Повести

Она очнулась. Он понял, что яркость описания этого события была более чем бахвальством, и она заметила это.

— Странно, — сказала она медленно, — Мне никогда не доводилось встречать никого, кто имел бы в крови артистические и художественные наклонности.

— Это принимает самые странные формы, — он попытался увильнуть. Его увертка не достигла цели.

— Конечно, компетентные иллюстраторы, — продолжала она. Она смотрела то на воду, то на палубу. — Некоторые, которые хвастались своим предназначением, но оказывались некомпетентными. Ни один из них не был настоящим художником, таким, какими, я знаю, являются музыканты и ученые от Бога. Пока не встретила вас сегодня.

Смею ли я открыться? Да, осторожно, осторожно. Форсировать те микросекунды, когда она показала свое неприятие предмета.

— Благодарю вас, — произнес он медленно. — Однако я подозреваю, что нет такой личности сейчас в живых, за исключением, может быть, Рембрандта или Баха, которая могла бы сравниться артистическими и художественными наклонностями… со знаменитым гостем Земли.

Вздрогнула ли она? Он не мог сказать наверняка. Но подняла вопросительно брови.

— С Сигманианцем, — Скип указал наобум в небо.

— Ну, м-м-м, Кантер, — она как ни старалась, все же покраснела, — Кантер, как вы знаете, оказалось, она доказала, что это существо настаивает на определенных эстетических стандартах, которые оно требует. Как, скажем, период японского дворянства Хей.

— Не то, к чему я клоню, хотя работа доктора Кантер предполагает, что мои представления могут и не оказаться такими уж сумасшедшими.

— В чем же ваша идея? — Теперь она проявляла только вежливую заинтересованность, он признавал это, и все-таки она не казалась сдавшей позиции.

Он припомнил, как играть в игру «Рыбка на тонкой леске».

— О, ничего особенного. — Он повернулся, облокотился о перила и уставился на волны. — Идея, которая может прийти в голову бродяге.

Она пододвинулась, чтобы встать рядом с ним.

— Продолжайте, Скип. Ну же.

Он изо всех сил старался остаться спокойным.

— Возможно, я здорово ошибаюсь, — сказал он. — Я думаю, что знаю, зачем прилетел Сигманианец, и что он делает, и почему он едва обращает на нас внимание, и как мы сможем его заставить сесть и махать хвостом, которого у него нет, и объявить, что ничего не может быть слишком хорошо для человеческой расы. Экстравагантно с моей стороны, как вы считаете?

Он рискнул искоса кинуть на нее взгляд. Профиль, который притягивал его внимание, был обращен к морю, конский хвост развевался на усилившемся ветру. Он не напугал ее. Она крепко схватилась рукой за поручень, и ее голос был слегка натянутый:

— Расскажи мне.

Она открыла свое инкогнито ему в тот же день. Они старались сохранить его в присутствии других, за исключением Гранстадов, с которыми они редко встречались. Это стоило Скипу дружбы с блондинкой-медсестрой, которая стала удивляться, почему он проводит время всегда с этой костлявой Коэн, которая годится ему в тетки — ну, на несколько лет старше его, — время, которое он мог бы проводить с ней. Она не принимала его объяснений о том, что у мисс Коэн замечательно работает голова.

О, ну конечно, было несколько волнующих замечательных ночей. И он продолжал играть время от времени в мяч или иногда пытался поддерживать дружеские отношения с более молодым обществом. Хотя они в равной степени тоже были озадачены переменой в его поведении, они не допытывались у него о причинах. Индивидуализм не мог сочетаться с жизнью на виду друг у друга, и необходимость общения, не выходящего за рамки приличия, добавлялись катализатором в уважение к праву на личную жизнь. Вне всяких сомнений, они решили, что от бродяги и следует ожидать эксцентричности.

Скип быстро перешел на дружескую ногу с Ивон. Они оба загорелись, изучая последствия его гипотезы, строя планы, делая приготовления. Исключая непредвиденное, она должна была оставаться на корабле до Лос-Анджелеса. Полковник Алмейда и его компания нуждались в таком продолжительном времени, по крайней мере, чтобы обеспечить ее безопасность. Она была в унынии, пока не обнаружила, как они со Скипом могут использовать это время с пользой. «Ормен» имел доступ к информационным линиям, компьютерным базам данных, к видеосвязи со всем миром, которые были в полном ее распоряжении в любую минуту. Ридерфакс мог сделать любую копию любой статьи из любой библиотеки, с любой степенью достоверности, которую только может запросить клиент. Там был даже скульптор Мицуи, который выполнял те же задачи, только в трехмерном исполнении, для объектов, чьи сканированные изображения были заложены в файл. Обычно это были скульптура и керамика, но Скип настоял на живописи.

— Текстура гораздо более важна, чем могут представить себе люди, — говорил он. — Они не знают, насколько чувствительно их зрение, натренирован у них глаз или нет. На самом же деле наиболее очевидное в письме маслом — то, кто кладет жирные мазки — как делали многие импрессионисты. Хотя не думаю, что для остальных это хоть что-нибудь означает. Они могут писать так же гладко, как Дали, но и эта поверхность оптически не совсем гладкая. То же самое и для письма чернилами в восточном стиле и акварели. В них материя или бумага становится частью композиции — Он колебался.

— Угу, дядя Сэм возместит вам то, что мы тут заказали на борт для изучения. Не так ли?

— Глупости, — она рассмеялась. — Я могу прямо записать это ему в дебет.

Они стояли на прогулочной палубе после того, как целый день проецировали изображение за изображением на экран, делая выбор, продолжая дебатировать об этом в течение всего обеда. Больше никого на палубе не было. Пульсация полной скорости была равномерной по всему кораблю. Наверху сверкали звезды и луна, которая строила мост над темно-блестящей водой и превращала его в белую проснувшуюся речку. Огни сопровождающих кораблей казались крошечными бриллиантами на расстоянии километров. Воздух был мягким, спокойным и соответствовал низкому звуку работающих моторов, шипению и бульканью воды при ходе корабля. Ивон и Скип прислонились спиной к перилам рядом друг с другом, глядя вдаль и упиваясь покоем.

— Хорошо, — сказал он. Увлеченно: — Знаете, интересно было бы, если современная репродукция достигла бы желаемого качества. Я хочу сказать, послушайте, если бы вы могли иметь Леонардо или Моне или еще кого-нибудь в своей гостиной по доступной цене — не копию с фотографии, и не копию, которую сделает художник по заказу, но по сути своей настоящую вещь, каждый оттенок и контур которой идентичен оригиналу. Вам бы не хотелось? Вместо того, чтобы путешествовать за тысячу километров, чтобы преклонить свою голову в галерее?.