Пол Андерсон - За вдохновением...: Роман. Мавраи и кит: Повести

— Вы схватываете быстро, — Ивон кивнула. — Предполагается, что такие же соки, возможно, циркулируют повсюду в растворенной форме — основная защита против болезнетворных микробов. Что же касается защиты от физического воздействия, решетка без покрова будет безнадежно уязвимой, из-за этого, возможно, большинство животных планеты имеют зигзагообразные панцири, похожие на еловую шишку, как у нашего космического путешественника. Животное не изолируется от окружающей среды, как устрица или черепаха, потому что его все время обтекают воздух и вода, не изолируется оно и от чувственных впечатлений. Следовательно, эволюция интеллекта не подавляется.

— Угу, — сказал Скип. — И вдобавок с четырьмя запасными глазами, и кто знает, с какими еще выдающимися органами. Могу поспорить, Сигманианец ощущает сильнее, чем мы. Наши единственные клетки непосредственно контактируют с окружающей средой и находятся в дыхательном аппарате, частично в желудочном тракте и на коже, да и то эти последние можно считать мертвыми. — И взволнованно: — У Сигманианца все тело чувствует! Конечно, это несколько странно, если ограничиваться только возможностями человека применительно к нему. Это просто чувственное обнищание.

— О, но тут должно быть множество оговорок и исключений, — сказала Ивон. — Например, у него должен быть мозг.

— Разве обязательно? — сказал он с вызовом. — Как мы понимаем мозг? Почему не могут эти такие многофункциональные клетки переносить также и нервные импульсы? Может быть, Сигманианец думает так же, как и чувствует — всем своим телом. Если это верно, я завидую ему… М-м-м, менее компактный слой, чем наш церебральный, как его там? Сигналам требуется больше времени, чтобы достичь цели. Сигманианец должен думать медленнее, чем мы. Что, должно быть, не имеет значения на его планете. Животные, которые хотят побежать, имеют те же самые препятствия, что и он. И сила притяжения слабее. Требуется больше времени, чтобы обрести равновесие, споткнувшись, или чтобы увернуться от падающего камня.

Ивон остановилась.

— Почему же, возможно, вы правы! — воскликнула она, — Среди характерных черт, которые я обнаружила в языке, было то, что он действительно имеет значительно меньшую скорость передачи информации.

— Я понял, — отвечал Скип. — Получая огромный поток чувственной информации, если мы не строим здания нашей теории на песке, ну, я догадываюсь, что он думает гораздо глубже, чем мы. Мы быстро соображаем, но поверхностно, он — тугодум, но думает основательно. — Он стукнул кулаком по перилам, — Эй-эй-эй! Как идея? Какая артистическая договоренность будет достигнута… Высший класс! Здорово!

Он с воплями запрыгал по палубе. Наконец он остановился перед ней и пробормотал:

— На вас снизошло, вы подняли этот вопрос. Нам нужно развить эту идею дальше. Пойдем вдохновимся утренним пивом у Олафа в пабе. По кружке на брата. В крайнем случае по две. Хорошо, вы выиграли, по три. И если солнце еще не село за нок-рею, мы заставим их укоротить нок-рею для нас. — Он схватил ее за руку. Она сопротивлялась. — Пойдем, пташка!

Она пошла.

Станция Маури располагалась на континентальном шельфе на побережье Орегон и тянулась на пятьдесят километров и на несколько морских саженей вглубь. У викингов был груз очищенного металла для доставки. «Ормен», который был слишком громаден для доков, стал на якорь на безопасном расстоянии среди своего эскорта, за исключением корабля, который собирал металл. Он держал свой курс вдоль назначенного ему пирса, который выдавался из кессонных платформ, поддерживающих комплекс зданий и оборудования.

Разгрузка будет недолгой, но Гранстад пообещал шестичасовую стоянку из-за детей, которые раньше никогда не были в этом месте. Остальные должны были оставаться на местах; все они будут заняты соответствующей деятельностью. Большинство из них раньше бывали в Маури или в подобных колониях. А злачные места Лос-Анджелеса, где органические продукты должны быть сгружены на сушу, находились всего в паре дней хода.

Несколько человек умудрились получить пропуск на судно на подводных крыльях, дыхательные аппараты для ныряния или езды на дельфинах под покровительством местной молодежи, которая резвилась около корабля на своих животных, которые пасли стаи рыб. Ивон тоскливо смотрела на всплески, прыжки и крики.

— Мне бы это понравилось, — сказала она.

— Вода тут холодная, — предупредил Скип. — Морской народ приучен к ней, а мы — нет. И правда, в мокром костюме не скоро согреешься… Ну, а почему бы нет? Мы здесь пассажиры, приказам не подчиняемся, ничто нам не мешает. И любой лодочник, или ездок на дельфине, или инструктор по нырянию прибегут, сопя, как дельфин-касатка, чтобы угодить вам.

Их взаимоотношения достигли точки, когда его привычка говорить небольшие изысканные галантности любой хорошенькой женщине больше не ставила ее в тупик. Это было первый раз за неделю или больше, когда он видел ее немножко несчастной.

Она вздохнула.

— Я не должна. Энди Алмейда будет в ярости. Он настоял, чтобы я оставалась на борту инкогнито в течение всего путешествия. Ради безопасности. Тут я не могу быть Иоландой Коэн. Не то, чтобы я когда-нибудь бывала в Маури, но тут кишмя кишат ученые, а некоторые статистически достоверно встречали меня на съездах Англо-Саксонской тройки или еще где-нибудь. В моих ранних работах есть публикации о псевдоречи китообразных. — Она погладила его по руке. — Слишком много я говорю. Идите. Развлекайтесь.

— Вы сами-то думаете, что вам грозит какая-то опасность? — спросил он.

— Нет, — сказала она с чувством. — Если попытка нападения на меня не была случаем, когда меня перепутали с кем-то или что-то в этом роде, тогда это должна быть работа какой-нибудь фанатичной до безумия группы противников Сигманианца. Такие известны, и я уверена, что правительство напустило на них страха именем Божьим.

— А что, этот Алмейда — ваш хозяин? Вас что, на причале будет встречать отряд полиции?

— Он бы хотел, но я не согласилась. Он сдался, когда я сказала ему, что поскольку ни один человек не знает, где я нахожусь, никаких нападений не будет.

— Правильно. Ну, вот вам мое слово, вы в гораздо большей безопасности на Маури, когда давление моря на вас не превышает девять или десять атмосфер, а киты-убийцы, которые считаются ручными, плавают свободно вокруг, чем в Лос-Анджелесе. Я тоже тут не был, но я знаю Лос-Анджелес и читал о Маури. Они — ваши кровь от крови, плоть от плоти, они приехали сюда со всего мира, чтобы изучать и завоевывать дно морское. Как они могут представлять для вас угрозу?

— Я… Я ненавижу, когда слава бежит впереди меня. Толпа журналистов будет ничем не хуже, чем этот мелодраматический убийца.