Шелли Мэрри - Франкенштейн, или Современный Прометей. Последний человек.

Рождение ребенка вернуло ее к жестокой действительности, но вместе с тем укаг зало цель, ради которой ей надо было сохранить и жизнь и рассудок. Все родственники и друзья Джульетты умерли и обрекли ее на одиночество. Глубокое уныние и ожесточение помешали ей известить нас об этом бедственном положении. Услышав о всеобщей эмиграции из страны, она отважилась остаться со своим ребенком одна в целой Англии, возле могилы любимого, предоставив судьбе решать, жить ей или умереть. Джульетта укрылась в одном из многих пустых домов Лондона. Она-то и спасла мою Айдрис в роковую ночь двадцатого ноября. В то время мой опасный недуг, а затем болезнь Айдрис заставили нас забыть о несчастном друге. Однако встреча с нами была для нее возвращением к людям; небольшое недомогание ребенка показало ей, что она все еще связана с ними неразрывными узами; сохранить жизнь маленького существа сделалось целью ее собственной жизни, и она присоединилась к первой пар тии эмигрантов, отправлявшихся в Париж.

Для проповедника Джульетта оказалась легкой добычей. Чувствительность и постоянные страхи побуждали ее следовать каждому порыву, а любовь к ребенку заставляла цепляться за каждую соломинку в надежде его спасти. Ее рассудок, однажды уже помутившийся, а теперь почувствовавший твердую руку, готов был верить всему. Прекрасная как богиня, наделенная на редкость мелодичным голосом, готовая усердно служить своей вере, эта новообращенная сделалась для главаря Избранных неоценимой помощницей. В день встречи на Вандомской площади я заметил ее в толпе; вспомнив, что обязан Джульетте чудесным спасением моей покойной подруги в ту ноябрьскую ночь, я упрекнул себя в неблагодарности и почувствовал, что должен всеми средствами образумить ее и во что бы то ни стало вырвать из когтей лицемерного хищника.

Не стану сейчас перечислять все уловки, какие употребил я, чтобы проникнуть в его убежище во дворце Тюильри, и рискую наскучить, описывая свои попытки, неудачи и упорство. Наконец мне удалось попасть туда; бродя по залам и коридорам, я надеялся встретить бедную новообращенную. Вечером я сумел незаметно смешаться с обитателями дворца, собравшимися в часовне, чтобы выслушать красноречивую и хитрую проповедь своего вождя. Рядом с ним я увидел Джульетту. Ее темные глаза, в которых мелькала искра неистовой веры, были устремлены на него. На руках она держала ребенка, которому еще не было года, и только малютка мог отвлекать безумицу от жадно впитываемых ею слов пророка. Когда проповедь была окончена, все собравшиеся разошлись Том III. Глава пятая 423 и в часовне осталась лишь та, кого я искал. Ее дитя уснуло; она положила его на подушку, а сама села подле, на пол, сторожа спокойный сон младенца.

Я подошел к ней. В первый миг на лице Джульетты выразилась радость, которая исчезла, когда я ласково и настойчиво принялся уговаривать ее бежать вместе со мной из логова суеверий и несчастий. Она опять мгновенно превратилась в безумного фанатика и, если бы не природная кротость, осыпала бы меня проклятиями. Она заклинала меня, она приказывала мне оставить ее.

- Берегитесь! Берегитесь! - кричала она. - И уходите, пока это возможно.

Сейчас вы в безопасности. Но порою меня посещают видения, я слышу голоса, и, если Предвечный явит мне Свою волю, если шепнет, что ради спасения моего ребенка вы должны быть принесены в жертву, я кликну слуг того, кого вы зовете тираном, они разорвут вас на части, и я даже слезы не пророню над тем, кого любила Айдрис.

Она говорила поспешно, глухим голосом; взгляд ее сделался диким. Дитя проснулось и, испугавшись, заплакало. Плач его терзал сердце несчастной матери. Нежные слова, обращенные к ребенку, мешались у нее с гневными приказаниями оставить ее. Будь это возможно, я решился бы силой увести Джульетту из логова негодяя, надеясь на целительный бальзам разумного и ласкового ухода. Но выбора у меня не было, и я даже не мог дольше уговаривать ее. В галерее уже раздавались шаги и голос приближавшегося проповедника.

Джульетта, прижимая к груди своего ребенка, выбежала в другую дверь. Я все же приготовился следовать за ней, но тут вошел мой враг, а с ним и его приближенные. Меня схватили, и я стал их пленником.

Помня угрозы несчастной Джульетты, я ожидал, что на меня обрушится вся мстительная злоба пророка и его последователей. Меня начали допрашивать.

Ответы мои были простыми и искренними.

- Он собственными устами вынес себе приговор! - воскликнул обманщик. - Он сознается, что намеревался увлечь с пути спасения нашу любимую сестру в Господе. В темницу его! Завтра он умрет. Мы обязаны сделать его устрашающим примером, чтобы отпугнуть детей греха от нашего приюта спасенных.

Его лицемерная болтовня вызывала во мне отвращение, но я считал недостойным вступать с негодяем в словесную борьбу. Я спокойно ответил ему, ибо мне думалось, что, оставаясь верным себе, отважным и решительным, можно пробиться сквозь толпу маньяков, даже стоя у эшафота.

- Помни, - промолвил я, - кто я такой, и будь уверен, что смерть моя не останется неотмщенной. Лорд-протектор, чьей законной власти ты подчинен, знал о моем намерении и знает, что я здесь. Весть о моей гибели дойдет до него, и ты вместе со своими несчастными жертвами долго будешь сам лить слезы над трагедией, которую хочешь разыграть.

424

Последний человек

Мой противник не соизволил ответить мне даже взглядом. - Вы знаете свой долг, - сказал он окружающим. - Повинуйтесь!

Я был вмиг повержен на землю и связан; мне завязали глаза и куда-то повлекли. Руки мои были освобождены и повязка снята с глаз, лишь когда я очутился один в непроницаемых стенах темницы.

Таков был результат моей попытки спасти от преступника одну из его жертв; мне не верилось, что лжепророк решится предать меня смерти. Однако я находился в его руках; этот честолюбец шел темным путем жестокости; власть его покоилась на страхе; ему легче было произнести слово, обрекавшее меня на никому не ведомую смерть в темнице, чем проявить милосердие. Он, вероятно, не отважился бы казнить меня публично; но убийство без огласки могло отпугнуть любого из моих спутников от повторения моей попытки; и при должной осторожности он мог избежать розысков и не навлечь на себя месть Адриана.

Два месяца назад, под сводами еще более темными, мне хотелось лечь и найти покой в смерти; теперь мысль о смерти приводила меня в содрогание.

Воображение рисовало мне то один, то другой вид уготованной мне казни. Обрекут ли меня на смерть от голода? Или гибель будет таиться в пище, которую мне принесут? Подкрадется ли смерть, когда я усну? Или мне придется бороться с убийцами, зная, что буду побежден? Я жил на земле, население которой уменьшилось до того, что могло быть сосчитано ребенком; многие месяцы я жил, слыша шаги смерти рядом с собой и по временам видя, как тень костлявой ложится поперек моего пути. Я думал, что научился презирать этот зловещий призрак и смеяться над его могуществом.