Майкл Муркок - Ледовая шхуна. Маниту. Врата Азерота.Самый большой счастливчик

— Я не знаю, как отплачу тебе за то, что ты мне сделал. Это что-то новенькое — слышать от Нхая признание в том, что он сделал ошибку, — Голос его надломился, плечи опустились. — Я говорил, кузен, что устал Мир, кузен, мир. Когда-нибудь мы убьем друг друга, быть может. Но надо знать, за что.

— Оставайся со мной. Я буду просить за тебя. Я говорил тебе это прежде, и я не передумал.

— Не сомневаюсь. — Рох снова сплюнул, вытер рот и выругался, мотнув головой. — Ты выбил мне два зуба. Пусть это сотрет прочие сомнения. Что ж, посмотрим, как будут обстоять дела. Способна ли она внять голосу рассудка или эти люди. Я имею представление, как хоронят в Андуре. Или, если все обернется по-другому, я знаю кершинский обычай.

— Взаимно, — прошептал он и истово перекрестился.

Рох горько рассмеялся и наклонил голову. Тропа сузилась, и они уже не ехали стремя в стремя.

Возвратились Ларрел и Кессун — они просто обогнали их и поджидали на повороте тропы. Они встретились с Мериром и переговорили.

— Мы доехали до Лаур, — сказал Ларрел, и оба аррхендянина, и их кони выглядели усталыми.— Из Мирринд пришла весть — никакого волнения, все спокойно.

— Странная тишина, — сказал Мерир, наклонясь в седле и бросая взгляд назад. — Столько тысяч — и все спокойно.

— Я не знаю, — сказал Ванай, потому что взгляд упал прямиком на него. — Я ожидал немедленного нападения. — Затем в голову ему пришла другая мысль. — Люди Фвара. Если кто-нибудь из них не убит…

— Да, — сказал Рох. — Они могли предупредить остальных, рассказать, что такое лес. А может быть, это сделал Шайен. А может, кто-нибудь из родичей Фвара помог подстроить нам засаду.

— Они могут рассказать, что она ищет?

— Все шиюа знают, где она оторвалась от погони.

— Да, — заключил Мерир, — возле Нехмина.

Ванай вспомнил, что меч был обнажен две ночи назад. Для орды было достаточно времени, чтобы скопиться вблизи берега Нарн. Он почувствовал, как на коже выступил холодный пот.

— Надо поторопиться, — сказал он.

— Мы близ владений харилян, — сказал Мерир, — и здесь не место для безрассудной спешки.

Но они продолжали движение, и усталые аррхендяне тащились вместе с ними и останавливались очень редко, только затем, чтобы не заморить коней. Они спешивались только в полдень и перед закатом, затем седлали коней и вновь углублялись в заросли.

На этот раз ночь спустилась быстрее под этими огромными старыми деревьями, и в лесу вновь и вновь слышалось тихое щебетание, пугающее коней.

Затем на тропе впереди вспыхнуло опаловое сияние, отчего конь Мерира шарахнулся в сторону — всадник и конь мелькнули там, как будто погруженные под воду. Огонь угас. В течение мига лес был совершенно безмолвен. Затем появились хариляне — суетливые, снующие тени. Первый взвизгнул, и кони замотали головами, загарцевали, порываясь бежать.

Мерир повел их вперед, и странные проводники сновали вокруг, растаивая в лесу и появляясь вновь; почти все отстали, осталось их трое, тихо щебечущих. Было ясно, что хозяин Шатана имеет здесь право свободного прохода. Они признают могущество Огней, один из которых Мерир держал в поднятой руке, хотя даже сами аррхендяне выглядели испуганными. Внезапно Ванай понял, насколько малы в действительности были его шансы тягаться с этими существами, и с дрожью вспомнил, как они с Рохом пробирались среди них. Они служили Огням на какой-то странный манер, возможно, боготворили их. В своем ничтожестве он искал прохода в том, в чем даже лорд Шатана не мог идти безрассудно и без опасения… Наверное, кто-то из них вспомнил в нем спутника другого человека, который нес Огонь… Конечно, только потому он и Рох уцелели. Хариляне вспомнили Моргейн.

Сердце забилось быстрее, когда он глядел на темные, похожие на цапель, тени впереди на тропе. Они могут знать, подумал он. Если хоть одно живое существо знает, где Моргейн, то оно — среди них. Он испытывал отчаянную надежду, что они отведут их к ней этой ночью и желал, чтобы нашелся хоть кто-нибудь из его спутников, кто мог бы объясняться с ними. Даже Мерир не мог этого; когда он объяснялся с ними, он делал это исключительно жестами.

Надежда угасла. Хариляне не вели их ни в какое укромное место, а только за пределы своих мест. На закате они переправились через Нарн. Черная и широкая река — такой она казалась из-за деревьев, но они заметили место, которое, возможно, было пригодно для переправы — песчаные банки и мели, над которыми бурлили барашки. Харил указал, сделал жест — можно перейти — и внезапно исчез.

Ванай спрыгнул с коня, удержал равновесие, вцепившись в деревце, и попытался остановить одного из них. «Трое, — сказал он жестом. — Где?» Возможно, харил что-то понял. Огромные глаза сверкнули в свете звезд. Он сделал жест паучьими пальцами, подняв руку. И показал в сторону реки. Следующий жест — трепет пальцев. Затем он повернулся и побрел прочь, оставив его в безнадежности.

— Огни, — сказал Шаррн, — Река. Много.

Он оглянулся на кхела.

— У тебя есть шанс, — сказал Шаррн. — Он мог убить. Не касайся их.

— Мы не смогли узнать от них ничего больше, — сказал Мерир и начал движение к воде.

Хариляне исчезли. Давление их присутствия уже не действовало на них, и аррхендяне быстро двинулись за Мериром. Ванай взобрался в седло и поехал за Рохом и Виз.

Нетерпение гнало его еще долго после того, как он получил от существа крохи информации. Спускаясь к воде, он взглядывал по сторонам, и хотя это место выглядело неудобным для засады, ситуация была похожа на ту, когда под ним убили лошадь. Единственная разница заключалась в том, что хариляне проводили их фактически до самого берега и, возможно, охраняли их где-то по бокам.

Нужно было еще в одном соблюдать осторожность — пески эти могли оказаться зыбучими. Но все обошлось благополучно, лишь однажды конь юного Ларрела оступился, и тот промок до костей. Он дрожал от холода и усталости. Этот кхел выглядел более субтильным, чем другие… бледнее всех. Кессун набросил ему на плечи свой сухой плащ, но Ларрел упрямо забрался в седло и продолжил путь.

— Мы должны уехать отсюда, — сказал Ларрел, дрожа. — Брод слишком легко держать под прицелом.

Никто не возразил ему ни словом. Мерир повернул к югу, и они ехали до тех пор, пока кони держались на ногах.

Днем они остановились и поели, чего не успели сделать и утренней спешке. Никто не проронил ни слова, даже горделивый кхел сидел, как куль, и не двигался от изнурения. Рох вытянулся на нагретой солнцем земле, на единственном освещенном пятнышке, которое ему удалось найти поблизости, и лежал как мертвый. Ванай поступил подобным образом и хотя многодневная лихорадка, похоже, оставила его, он чувствовал, что крепость костей его растаяла и сила покинула его вместе с жаром. Рука его, на которую упал взгляд, показалась ему странной, кости проглядывали явственней, чем прежде, запястье было покрыто ранами. Доспехи висели на теле — он устал настолько, что не имел сил даже пошевелиться, устроиться поудобнее.