Максим Далин - Лестница из терновника (трилогия)

– Почему?! – вырывается у Олу.

– А почему – нет? – говорит Анну. – Разве нам судить? Так что ж? Если будет грозить плен, стыд – бросишь брата, сбежишь? Побоишься, что плюнут на твоё имя, да, Олу? Либо умереть – либо удрать, поджав хвост. Так?

Теперь все волки не знают, куда деть глаза. Анну скидывает короткую чёлку со лба.

– Я так и знал. Кто может положиться на вас? Лев? Львята? Брат на брата – не может положиться. Потому что в вас – страх. Простой подлый страх. Хуже, чем страх смерти.

Им нестерпимо слушать, это заметно – но нечего возразить. Они переминаются с ноги на ногу, кусают губы, сжимают кулаки – и молчат.

– У моих людей – не будет так, – говорит Анну. – Среди моих людей – нет трусов, нет подлецов. Мои люди не бросят брата, что бы с ним не случилось. Не проклянут. Кору, она – душой рискнула за брата. Без страха. Не смейте думать о ней плохо. Знаете, как говорят северяне? Сестра.

– Что это? – спрашивает Хенту, крупный сильный парень с наивным лицом в боевых шрамах.

– Брат-женщина. Женщина – твоя кровь. Женщина – не рабыня. Кору – сестра. Любой из вас, попади он в беду – сестра. Помогать – как раненому. Уважать доблесть. А за душу – молиться. Мы никого не бросим из своих, если он не струсил и не предал.

Теперь и волки, и северяне одинаково слушают – внимательно.

– Мы убьём страх, – говорит Анну. Его глаза горят. – Это будет тяжёлый бой – зато потом будет легко. И я ещё сам прочитаю, что пишется в книгах Пророков. Может, Наставники лгут – вы видели, они могут лгать. Могут предавать. Вдруг на самом деле Пророки велели помогать всем братьям, не щадить себя и не знать страха и подлости – а предатели исказили святые слова? Что им помешает?

– Львёнок, – нарушает общее молчание Лорсу, очень смуглый, с длинными морщинками в углах глаз и около губ, – а как же… ведь женщина… как коснуться брата? Или – не трогать? Или – что?

Анну задумывается, зато Элсу, так и не выпуская Кору из объятий, говорит негромко:

– Творец – Отец всем нам, мы все – поэтому братья. Но кровь у нас разная, смертные отцы – разные. Я так думаю. Я – Львёнок, Кору… волчица… это ведь – разное, не одно.

Лорсу кивает, пожимает плечами:

– Я не о вас. Я – вообще.

– Пророки сказали, что проклят изменивший брата, – медленно говорит Анну. – Это правда. Это надо блюсти. Но – вот Элсу, он не касался железом тела брата, это сделали другие… На Элсу нет греха, мне кажется. И на Кору нет – она выполняла долг, это – братская любовь, это – честь волка.

Кору зачарованно слушает. Её слёзы высохли. Я вдруг обращаю внимание на Ар-Неля – его обычная скептическая полуулыбка, похоже, скрывает настоящее восхищение. Я согласен: Анну восхитителен.

– Я думаю, – продолжает Анну, – это знак. Кору – это знак. Свыше, от самого Творца. Испытание ей: о чём ты будешь думать, о душе брата или о своей душе? Испытание нам: кто мы, честные бойцы или трусы? Всякий должен определиться. Во дворце Льва – измена; наступает тяжёлое время. Каждый должен понять, человек он или древесный червяк. Каждый должен быть готов в бой.

Волки понимающе кивают. Переглядываются.

– А вот рабыня Львёнка Льва? – спрашивает Лорсу чуть увереннее. – Рабыня Эткуру? А?

Эткуру тут же подбирается, будто ждёт нападения, но Анну смеётся.

– Ну – рабыня. Что ж такое?

И волки начинают несмело улыбаться.

– Красавица, – смущённо говорит Лорсу. – Искушение.

– Тебе, что ли? – Анну щёлкает пальцами. – Лорсу, тебя рабыня Прайда искушает? Ты, Лорсу – ты совсем смелый стал. Дома – что бы тебе сказали? Хочешь быть бестелесным волком, так?

Лорсу изрядно-таки смущён, но договаривает под общий смех:

– Без платка, без знаков Прайда. Смотрит в глаза, как гуо. Красивая, как гуо. Что с гуо-то делают?

Эткуру порывается что-то сказать, но Анну останавливает его жестом.

– Вы ещё не поняли, что с ними не так, с северянками? Отчего – красота? Всё просто. Они убили страх. Вот Кору, вот рабыня Львёнка Льва – в них нет страха, вот и красота. Вот и сила. У рабынь войны – откуда красота? Они – храбрые солдаты, метаморфоза – после боя. А не гуо, – Анну мечтательно улыбается. – Мы объявили войну страху. Нам – брать красивейших женщин… если сумеем получить бесстрашных.

Напряжение сходит на нет; волки подталкивают друг друга локтями, посмеиваются. Северные дамы и кавалеры шепчутся, опуская ресницы и улыбаясь. Элсу и Кору уходят к флигелю для гостей Государя, Эткуру провожает их. Ко мне подходят Юу и Ар-Нель.

Юу изображает северного бойца: куртка поверх кафтана надета в один рукав, длинная прядь выбивается из косы, всех украшений – только пара чеканных браслетов на запястьях. Зато милый-дорогой Ча – в своём репертуаре: бус, браслетов, пряжек и брошек на нём килограмма два, расшитые полы кафтана – до щиколоток, вдобавок, он поигрывает шёлковым веером, расписанным хризантемами, на длинной муаровой ленте.

– О, Ник, – говорит Ар-Нель весело, – мир окончательно пробудился от сна, на душе – весенняя радость, и всё тело наполняет предчувствие дальней дороги, не так ли?

– Знаешь, что, сердечный друг, – говорю я, – хоть я и отношусь с благоговением к твоим дипломатическим талантам, всё равно это путешествие кажется мне авантюрой. Рискованной авантюрой.

Ар-Нель победительно смеётся, смахивает с кончиков пальцев воображаемые капли.

– Ах, Ник, меня ведёт Судьба, меня ведёт История, меня ведёт любопытство, неутолимое, как истинная страсть! А Господину Второму Л-Та неймётся потому, что хочется вписать имя в Звёздные Скрижали и доказать, наконец, всему свету, что именно он – Истинный Брат Государыни!

Юу фыркает.

– Вы не можете сказать ни единого слова, не воткнув в него иглу, Глубокоуважаемый Господин Ча! Иглы растут у вас прямо во рту или появляются откуда-нибудь изнутри?!

– Из глубины моей бездонной души, – заявляет Ча самодовольно. – Мой щедрый подарок существам, чей меч, увы, заточен лучше языка.

– Ничего себе! – возмущается Юу. – Как бы вам не зарезаться собственным языком, Ча! Будьте осторожны с таким острым предметом во рту – а мне хватит и клинка, я считаю.

– Мой дорогой Второй Л-Та, – говорит Ар-Нель невыносимо покровительственно, – я полагаю, что пути Судьбы неисповедимы. Каждый человек по воле завистливого рока может лишиться свободы, оружия, друзей, родины, Небеса знают, чего ещё – но его отточенного разума не отнимет никто.

– О, ваш разум – грозное оружие, – ворчит Юу. – А к чему, позвольте спросить, вам веер на улице в начале четвертой луны? Вам душно, когда другим холодно, Ча? Или вы прикрываете веером ваше жало, как придворные дамы?

– Вы делаете успехи, милый друг, – кротко отвечает Ар-Нель. – Наши беседы идут вам на пользу – вы волей-неволей учитесь придавать речам смысл и наблюдать за людьми. В награду за это я сообщу вам… тайну, – и расширив глаза, добавляет утрированно-значительно. – Веер этот – очень важная вещь. Я намерен подарить его Львёнку Анну.