Михаил Харитонов - Золотой Ключ, или Похождения Буратины. Том I. Путь Базилио

Тут кот заметил, что шкура со спины козла полусодрана, причём в характерных местах. Похоже, кто-то собирался полакомиться рёбрышками, да не хватило времени.

То ли от боли при падении, то ли ещё от чего, но козёл пришёл в сознание. Говорить он, правда, не мог: языка его уже лишил какой-то гурман. Однако глаза его вполне осмысленно двигались, следя за котовьими хлопотами.

Базилио тем временем осматривался. В траве скрывалось много ценного. Например, рядом с трупом нахнаха валялся недурной меч. Железка показалась знакомой: кот хорошо запоминал всякую сброю. Напрягшись, он вспомнил, что видел что-то подобное в "Штях". Из глубин памяти выплыл стол с перевёрнутой кружкой, сисястая зебра, анально озабоченный жираф, гусь с хитрым клювом...

Гусь! Базилио невольно улыбнулся: он вспомнил, где видел этот меч и кому он принадлежал.

Кот взял козла за пеньки рогов и повернул голову к себе. Золотые козлиные очи смотрели на него страдальчески-неутешно.

- Септимий? Ты, что-ли? - спросил он.

Золотые искорки дрогнули, козёл с усилием смежил веки. Видимо, это означало "да".

Потом золотой зрак сместился куда-то влево. Кот посмотрел в ту сторону, прищурился. В траве лежали останки растерзанного подсумка. Рядом с ним что-то валялось, судя по блеску - ценное. Базилио сообразил, что у козла с собой что-то было, и занялся поисками.

Где-то через полчаса Базилио стал счастливым обладателем трёх горстей золота - правда, его пришлось собирать по всей западинке - и десятка артефактов разной ценности. Последними в его руки попал крохотный хрустальный пузырёк с опалесцирующей жидкостью внутри. Кот сообразил, что это, и аж уркнул от удовольствия. Пузырёк стоил целое состояние.

Остальное, видимо, взорвалось или сгорело. Впрочем, кот намеревался прочесать местность за пределами западинки. Он сердцем чуял: тут есть что взять.

Однако нужно было что-то решать с Попандопулосом. Шансов на выживание - в этом месте и в это время - у козла не было никаких. Оставлять его на съедение случайным слоупокам, Базилио счёл некрасивым поступком. С другой стороны, он и сам был изрядно истощён. Так что козлятина, пусть даже староватая, была бы в тему. Жрать же вымоченное в нахнахской моче не хотелось. Кот вообще не любил маринады.

- Тебе пиздец, - сообщил кот неприятную, но вполне ожидаемую новость. - Мозг прожечь или вену пережать?

Попандопулос посмотрел на кота неблагодарно и задвигал зрачками вправо-влево. Из уголка левого глаза выкатилась слеза. Базилио понял это так, что обе перспективы козла не привлекают ну вот ни на эстолько.

Тут ему пришла в голову одна мыслишка - стрёмная, но забавная.

Впоследствии кот, вспоминая эту историю, сам себя спрашивал, почему он всё-таки это сделал. Никаких основательных причин для такого поступка не было. Козёл был ему не мил, не дорог. Ценной информации Баз от него не ждал. Зато он лишался немалых денег, причём безо всякой пользы для себя. Наконец, он был совершенно не уверен, что козлу придётся по сердцу его задумка. Если совсем уж честно, Базу просто захотелось приколоться.

- Жить хочешь? - спросил он, показывая козлу пузырёк.

Козёл подумал секунды три, потом вздохнул и сделал веками знак "да".

- Ну, тогда не жалуйся, если что, - предупредил кот, почесал баки и принялся за работу.

Для начала он выбрал местечко с более-менее приличным видом. Таковое нашлось на самом краю заимки: там был красивый спуск с панорамой. Это показалось коту достаточно эстетичным и притом поучительным.

Затем он подготовил яму. Шанцевого инструмента не было, так что пришлось пустить в ход козлиный меч и задние лапы. Мягкая земля разлеталась комьями. Кот отрыл неровный выгреб метровой глубины, и решил, что этого хватит.

- Извини, я кое-что пожрать у тебя возьму, - сообщил он козлу, переворачивая его на спину. - Не шерстяных же хавать.

Козёл покорно смежил веки, соглашаясь с доводом. Жевать жилистую и горькую плоть нахнахов можно было только с очень крайней голодухи. У контролёра были съедобны только лицевые щупальца, они даже считались деликатесом. Но искать в кустах его башку и довольствоваться столь малым кусочком было бы странно. А вот свежая козлятина коту была по нраву.

Сначала Баз отсёк козлу нетронутые нахнахами семенники - он любил белое мясо. Потом занялся козловой спиной, сняв шкуру и удалив длинные мышцы позвоночника: вырезка манила его. Выламывать рёбра не стал: это было чревато вскрытием плевральной полости. На филейные части кот также решил не посягать, чтобы Септимий не истёк. Крайне осторожно достал печень и почки. Хлынула было кровь, но кот её вовремя оставил, переживая сосуды и вовремя пуская в ход лазер. Козёл мычал от боли, но сильно не дёргался и разделке не мешал, осознавая всю неоднозначность своего положения.

Отрезая вкусняшки, кот рассеянно думал, что Карабас бы его не одобрил. В отличие от живоядных нахнахов, бар Раббас из-за каких-то своих религиозных заморочек считал, что есть мясо ещё живого существа нехорошо. Базилио же был просвещён светом Христовым и знал, что ветхие табу - ничто, ибо значимо лишь духовное.

Наконец, он отнёс обкорнанную тушу в яму - стараясь не перепачкаться - и пристроил её стоймя, после чего засыпал всё землёй. Получился холмик, из которого торчала козлиная голова.

Наступил самый ответственный момент. Кот отломил от прутика щепку, заострил её и капнул на самый кончик жидкость из пузырька с "молочком комсомолки", очень стараясь не переборщить.

- Ну что, будем? - ещё раз уточнил он у Септимия.

К Попандопулосу, судя по неровному дыханию и судорогам культей, уже вплотную подступал карачун. Тем не менее, вопрос он понял и часто-часто заморгал, всеми оставшимися силёнками давая понять, что очень-очень хочет жить - хоть тушкой, хоть чучелком.

- Не дыши, - посоветовал кот, впендюрил щепку в козловую ноздрю и сильно надавил. В ноздре захлюпала кровь, но кот щепку быстро обломил и дырку зажал.

Он попытался представить себе, что сейчас произойдёт. "Молочко комсомолки" представляло собой водную взвесь так называемых транспозитонных парабионтов, или естественных векторных агентов, добытых непосредственно в среде обитания - то есть в биоте подводных гейзеров - и застабилизированных аномальным полем "аскольдовой могилы". Парабионты хранили в себе генные карты миллионов живых существ, по большей части давно вымерших. В руках опытного трансгенщика они могли быть использованы для крутейших генетических кунштюков и сальто-мортале, никаким иным способом не производимых. Этим, собственно, и объяснялась дикая цена "молочка". Увы, ближайшая лаборатория с нужным оборудование находилась в Директории. Простое же введение же "молочка комсомолки" в кровь приводило лишь к одному эффекту, по сути тривиальному, но в данной ситуации небесполезному. Вектора принимались перестраивать организм - в соответствии с требованиями окружающей среды, а также своими, если можно так выразиться, представлениям о прекрасном. К сожалению, эти представления восходили ко временам докембрия - когда транспозонные парабионты, собственно, и появились. Так что перестроенные организмы обычно оказывались довольно причудливыми. Впрочем, наиболее ценные органы, включая мозг, обычно всё-таки сохранялись. Это очень утешало.