Михаил Харитонов - Золотой Ключ, или Похождения Буратины. Том I. Путь Базилио

Биография. Мимими Вторая - твайлайт, пуся (прблз. 420 грац., точное значение не поддаётся измерению). Единственная дочь Софии Эпинойи Софт-Пауэр. Род. во времена, Ей известные. Имя при рождении - Василиса. Из-за рано проявившейся высокой няшности образование домашнее, впоследствии - особые курсы при Понивилльском ун-те.

Пуся, единогласное прохождение в Пуси-Раут. Со дня ухода на покой Их Грациозности Мимими Первой Бжезинской-Бенеш - Исполняющая Обязанности Верховной Обаятельницы. Коронована в 290 г. о.Х.

Положение в обществе. Верховная Обаятельница и Самодержица.

Почётные звания и награды. Суверенка и гранд-компаньонка ордена Стремени, суверенка орденов Узды, Дышла, Шлеи, Боярышника, Первая Загонщица ордена Охотниц Вондерленда. Почётная академка Эквестрийской Академии.

Потомство. Имеет дочь.

Розовая Книга. Кто есть кто в Вондерленде. 45-е издание. - Понивилль, издательская группа "Полусвет", 213 г. о.Х. - C. 9.

В "Люцерне" на втором - клубном - этаже был аншлаг, переходящий в давку.

Хвост из юных поняш тянулся вниз, на первый этаж, и исчезал где-то за дверью. Кобылки были как кобылки - нервные, вульгарные, крашеные. Молли Драпеза с недовольствием отметила, что мода на зелёную шерсть и розовые хвосты, похоже, возвращается. Сама она, разумеется, не красилась: в её возрасте и с её мастью это было бы глупо. Вот лет через тридцать, когда на боках проступит седина... Она тряхнула гривой, отгоняя прочь мысли о возрасте. По крайней мере сейчас она ещё и-го-го.

Драпеза пробилась к стойке гардероба и сдала шляпку, сумочку и бельчонка-служку. Заодно посмотрела, какая ручная челядь популярна у молодёжи. На полочках в гардеробе сидели мелкие бэтмены, разноцветные лягушечки и еноты-мини. Молли рассеянно подумала, что ближе к лету нужно будет попробовать лягушечку.

Молодёжь в очереди пыталсь себя занять - в меру своей фантазии и испорченности. Нетрезвая сикилявка лезла под хвост подруге постарше, та стыдливо ёрзала задницей и шипела сквозь зубы - "отлезь, ну ты чо, не видишь, смотрят". Флаттершайка в зелёной попонке заинтересованно принюхивалась к пиночке в уздечке, отделанной стразиками. Две крепкозадые молодки, кисло-жёлтая и лиловатая, демонстративно-бурно обсуждали личную жизнь. Блондинка непонятной породы лежала в углу и нервно курила. На холке её сидел кузнечик с длинной спичкой наготове. Наверху какая-то зассыха тоненьким срывающимся голоском выясняла отношения с администраторшей.

Драпеза окинула их снисходительным взглядом. У неё имелось то, чего у этих бессмысленных телченций не было и в заводе - личное горе и персональное приглашение. Горе причинила ей лукавая и обманная Гермиона, приглашение она устроила себе сама. К сожалению, без места - но это её не волновало. Она заявилась сюда не для того, чтобы развешивать уши, слушая очередной модный групешник. И уж тем более - обтрясывать бока на танцполе. О нет, не за тем она сюда пришла. Её терзали древнейшие из страстей - любовь и ревность.

Если честно, и в столицу-то Молли попёрлась не столько по делам, - хотя они кстати образовались, - сколько сердечной жаждою томима. Небольшое наследство от понивиллской двоюродной тётки вполне могло бы и подождать с оформлением. Но Драпезу снедала тоска по Гермионе. В конце концов она убедила себя, что с делами лучше не тянуть и потащилась в Понивилль. Увы, дорога, а потом дела в городе отняли неожиданно много времени. Когда же она, наконец, добралась до отеля "Хентай", то на ресепшене ей сказали, что Ловицкие выписались днём. К счастью, в холле она встретила Биркин-Клатч. Предолев непереваренную доселе обиду, она подошла к ней первой. И не пожалела. Бекки вывалила на её голову гору информации. Начиная с того, что хитрая пролаза каким-то чудом получила пост зампредседательницы Комиссии по энергетике, и кончая тем, что Гермиона ушла ранним утром, а куда делась - непонятно. Молли шкурой чувствовала, что Бекки чего-то недоговаривает, но вытянуть из неё правду так и не смогла. Единственное, что та соизволила припомнить - так это что Фру-Фру вроде бы собиралась с подружкой в какой-то модный клуб на выступление группы, играющей ретро-эмо. Название клуба и группы она, естественно, не запомнила.

На слово "подружка" Молли отреагировала так, будто ей под хвост сыпанули перца. Она заураганила по отелю, пытаясь добыть хоть какие-ниудь сведения о местной клубной жизни. На удачу, молодая дежурная по этажу оказалась меломанкой. От неё Драпеза узнала, что в этом стиле играет группа "Солютре", на вокале у них некая Львика, с потрясающим совершенно голосом, которая не выступала с весны, а теперь они устраивают концерт в очень известном клубе "Люцерна", но запись за месяц, так что безмазово. Драпеза только фыркнула - и следующие два часа металась по городу как наскипидаренная, подымая старые связи. В конце концов ей помогла давнишная подруга, жившая, как оказалось, с замдиректоршей "Люцы". Она отправила своей любушке бэтмена, тот вернулся с приглашением и извинениями - вся вип-зона была полностью выкуплена. Молли было плевать. Она хотела видеть Гермиону и ничто не могло её остановить.

Молодухи-чувствашки меж тем застряли меж дверями и загородили проход. Остальным приходилось протискиваться между наглыми твёрдыми задницами.

Драпеза разъярилась. Тварюшек следовало поставить на место, и сейчас же.

Она подобралась поближе. Стали слышны отдельные фразы: "эта жёлтая сука мне не давала спать", "её пися пахла ладаном", "я выпросила у неё подкову" и прочее дешёвое уебабство.

Молли оскалилась и попёрла на лиловую, нарочно пихая в бок. Та в ответ прижала Драпезу крупом.

Драпеза повернулась, посмотрела нахалке в глаза. Лиловуха задрала верхнюю губу и взгляд не отвела. В девке было где-то сто восемьдесят граций, и она чувствовала себя королевой мира. В Молли было двести семьдесят, и она была очень зла.

Драпеза зацепила взглядом наглые лупала и включила теплоту. Королева мира почуяла неладное, прижала уши и попыталась отвернуться. Да поздновато спохватилась - разорвать зрительный контакт она уже не могла: не хватало опыта.

- Что же ты дочка наделала меня старую обидела... - запела Молли майсу. - Ты меня обидела старенькую, ты меня дочка обидела, ты свою мамочку обидела, ты саму Дочку-Матерь обидела, душу убила, в душе закопала, ты себя убила, себя убила, сама себя убила...

- Отстаньте от неё! - залупнулась было кисло-жёлтая и попыталась лягнуть Молли - но в тесноте попала по путовому суставу чёрной красотке с позолоченным хвостом. Та быстро повернула шею, увидела обидчицу и взглядом сообщила - "я тебя, курва, запомнила".

- Тебе теперь жить не надо, совсем не надо, тебе надобно помереть-помереть, скорей-скорей, тебе теперь жить нельзя-нельзя, ты уже неживая, неживая, мёртвая внутри уже вся, ты жить не можешь... - накатывала и накатывала Драпеза, шепча лиловухе прямо в ухо и наслаждаясь тем, как у той расширяются зрачки.