Михаил Харитонов - Путь Базилио

— На двух шеях? — уточнил Пьеро. — Как ты это себе представляешь технически?

— Или утопиться, — не сдавался Арле.

— Где? — поинтересовался поэт.

— Ну не знаю. Всё равно скобейда. Хоть и пидор.

— Не пидор, а бисексуал, — поправил его Пьеро. — С ящеркой-то он жил?

— Это какой? Джо? Вот от него-то всё гадство, — рассудил педрилка.

— Нет, это Джим, — вспомнил поэт.

— Дочь с ними, позорниками… Буэээ… Извини, опять эта твоя картинка. Насчёт Мальвины. Как ты вообще её терпел?

— А я не терпел, — Пьеро грустно улыбнулся. — Я её любил. И сейчас люблю… наверное. Ну и ненавижу, конечно. Потому что Мальвина — тварь, а любовь — это любовь. Диалектика чувств, знаешь ли. Напси, самогон будешь?

— Не-а, — слепой пёсик помотал головой. — У меня не самогонное настроение. Мне бы сейчас портвешочку. Или этого… аквавита.

— А что такое аквавит? — заинтересовался Пьеро. Он знал, что калуша набила напсину голову самыми неожиданными познаниями, и регулярно просвещался через это.

— Не знаю. Но это… это что-то такое… святое, наверное, — подумав, сказал пёсик. — Вот чувствую, но обосновать не могу, — пожаловался он.

Пьеро задумчиво кивнул.

— А что такое святое? — ляпнул Арле. Самогон уже начал оказывать своё обычное действие.

— Святое, — наставительно сказал Пьеро, — этого того!

— Того чего? — переспросил Напси.

— Которое в высокой глыби то зыбит эвон, то не зыбит! И нет святее ничего! — провозгласил поэт.

— А у меня другое мнение, — поделился пёсик сокровенным. — По-моему, оно не в высокой глыби. А в глубокой выси.

— То виснет эвон, то не виснет, — закончил Пьеро. — Да, и это оно. Это тоже оно.

Арлекин растянулся на подстилке, сдул с губы яблочную косточку. Она описала сложную траекторию и спланировала ему же на нос.

— Эй, — поинтересовался он, — мы вообще едем или стоим?

Пьеро прислушался к ощущениям.

— Едем, — сообщил он.

— Тогда чего кони молчат? — удивился Арле. — Они же вроде петь должны?

— Эй! Чего не поёте? — крикнул Пьеро першеронам.

— Жарко, — прохрипел рыжий и отвернулся.

— Чо-та меня развезло слегонца, — признал Арлекин очевидное, — я сосну чуток… в хорошем смысле… — пробормотал он, смежая веки. — Слышь, Пьеро, — он вдруг встряхнулся, как будто вспомнил о чём-то. — Зачем Карабас нас отослал? Как думаешь?

Пьеро посмотрел на приятеля удивлённо.

— Чтобы остаться с Евой наедине, — сказал он. — Зачем же ещё?

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

Входящие /000731597860

ДОКУМЕНТ: справка о проведённой операции (к/у)

ФОРМА ДОКУМЕНТА: стандартная

ТИП ОПЕРАЦИИ: ребилдинг (клеточная перестройка тела) по методу Выбегалло-Преображенского

ОТВЕТСТВЕННЫЙ ЗА ОПЕРАЦИЮ: л/н 15808 (доктор Карло Коллоди)

ПАЦИЕНТ: л/н 635787 (эволюэ Буратина)

ЦЕЛЬ ОПЕРАЦИИ: индивидуальное развитие по стандартной программе

ПРОВЕДЕНО: реставрация лобных долей мозга, косметические процедуры

ИСПОЛЬЗОВАННОЕ ОБОРУДОВАНИЕ: автоклав Выбегалло модели «B», клеточный секвенсор Sherman/KA-5003; стандартный хирургический комплекс

ЗАМЕЧАНИЯ: диагностирована облитерация коры мозга 2-й степени; проведена поверхностная чистка

— Тьфу на тебя, скобейда дефолтная! — прошипел сквозь зубы доктор Карло Коллоди и плюнул сыну в мозги.

Плевок красиво растёкся по извилинам, как пенка на кофе.

— Папа, не ругайся! Смотрят же! — попросил Буратина.

Он лежал на столе, свежеизвлечённый из автоклава, со вскрытым черепом. Глаза его окутывал холодый бинтт, так что видеть он не мог. Но бамбук ориентировался на слух и обоняние. В помещении были посторонние. Много посторонних. Они пахли немытой шерстью, сухим кормом и женской невостребованностью.

Так оно и было. Заявились проверяльщицы.

В последнее время жизнь у доктора Коллоди была не то чтобы скверной. Вовсе нет. Но — очень, очень хлопотной. Большую часть времени у него уходило на секретные исследования, которые продвигались медленно и трудно. Управление обчепробом потребовало подшивки новых кибридных цепей, так что доктору пришлось провести неделю в автоклаве и перенести две непростые операции. Когда же папа Карло, наконец, вернулся к своим обязанностям, выяснилось, что в родной лаборатории творится сущий бардак.

Сначала Скарятин, нажравшись, забрался в щитовую и сломал рубильник, отчего лабораторный корпус погрузился во тьму. Свет, конечно, починили, а Скарятину вломили, но это было только начало. Буквально на следующий же день овечка Долли уронила сэндвич с шампиньонами в работающий самозапиральник с ребилдуемым ежом внутри. В результате грибы проросли у ежа во рту — хорошо ещё, что тот не стал жаловаться и даже счёл грибы бонусом, ибо был до них охоч… И даже Фингал Когтевран, которого доктор оставил за старшего, — и тот не оправдал доверия. Будучи подслеповат изблизи от природы, он перепутал данные температурного датчика и чуть было не сварил Буратину прямо в автоклаве.

Кстати о Буратине. Доктор твёрдо решил отправить сынка в Аузбухенцентр при первой же оказии. В порядке дошкольной подготовки Карло отребилдил его вторично — малость нарастить кору, перепрошить кое-какие синапсы, улучшить реакцию. Ну и, в качестве прощального отцовского дара, снизить болевую чувствительность до допустимого предела: о воспитательных методиках Аузбухенцентра он был наслышан.

Именно заниженная болевая чувствительность и сыграла с Бурой злую шутку. Пока он расчухал, что ему, пожалуй, жарко, и начал дёргаться и стучать в крышку, то уже успел достаточно свариться. Когтевран, свою судьбу хуя и бля, просидел в лаборатории двое суток напролёт, пролечивая бамбука и возвращая процесс перестройки тела в норму. Из-за чего запамятовал о самом важном — о документообороте. Короче, Фингал не оформил к сроку квартальный отчёт по расходам форма 596/606. Хуже того — он забыл сказать об этом доктору Коллоди. Который, наскоро раздав тумаки трубы всем проштрафившимся, погрузился с головой в работу. И очень удивился, когда попугай Просперо, начальник отдела высоких технологий, сказал ему, что лабораторией крайне недовольны и грядёт проверка.

Доктор пошёл к начальству — качать права и выяснять ситуацию. Оказалось, что за последние три месяца к лаборатории накопились разные претензии. Большая их часть, впрочем, снялась после обращения к Лэсси Рерих, у которой имелись полномочия от самого Нефритового Сокровища. К тому же безопасница и сама по себе производила на бюрократических крыс яркое, выпуклое впечатление. Однако по поводу формы 596/606 серожопые упёрлись. Без расходного отчёта они не имели права верстать план на следующий квартал. Более того, в случае задержки финотчётности в обязательном порядке назначалась комиссия. Появление каковой в лаборатории не сулило ничего доброго.