Михаил Харитонов - Путь Базилио

— С-скобейда, — прошипел Фингал, спешно заливая всё физиологическим.

Коллоди взял колбу, понюхал, сморщился: похоже, ферментуху забыли разбавить.

— Кто готовил вещества? — тихо спросил он птица.

— Склифосовский, — так же тихо ответил Фингал.

— Блядский фофан… Сегодня же выебу дурака, — пообещал доктор. — Раствор разбавь… Оп-паньки! — он внезапно повысил голос, так что Буратина содрогнулся всем телом.

Причина была, что называется, налицо. На поверхности мозгового вещества Буратины появилось коричневое зёрнышко. Секунду назад его тут не было.

— Тааак, — сказал доктор Коллоди, разворачиваясь к комиссии. — Должен сообщить вам пренепреятнейшее известие. У кого-то из вас, — он обвёл взглядом всю стайку проверяльщиц — блохи…

Суки с визгом шарахнулись друг от друга. Неуклюжая легавая толкнула плечом распредительный шкаф, тот недовольно загудел. На это никто не обратил внимания.

— Какие блохи? — булька выпучилась на Коллоди с недоумением несколько наигранным.

— Какая-то разновидность Ctenocephalides canis, — сообщил доктор. Голосом его можно было замораживать азот. — Один экземпляр сидит на нижней лобной извилине моего подопечного.

Псица дёрнулась было к столу. Доктор посмотрел на неё как на позорную волчицу. Та, однако, не убоялась и взгляд выдержала.

— Я должна убедиться, — сказала она твёрдо.

— Любуйтесь, — с отвращением сказал Карло и отодвинулся.

Булька подошла, внимательно посмотрела на бурое пятнышко, прекрасно видимое на фоне белеющих мозгов.

— Девочки, — сказала она, поворачиваясь к стае. — Я не спрашиваю, кто из вас нагулял эту гадость. На дезинфекцию идём сейчас же. Вместе со всем отделом. За ваш счёт. Вычту из зарплаты. У каждой. Все поняли?

— У меня нет блох! — взвизгнула немолодая пуделица и немеделенно почесалась под мышкой.

— А нас-то за что? Давайте разбираться! — борзо предложила борзая. Никто её не поддержал.

— Муся, — легавая повернулась к таксе. — Ты опять по подворотням шлялалсь?

— А чё я? Чуть чего — сразу Муся! — огрызнулась пахучая такса с какой-то подозрительной готовностью. — Да ты на себя посмотри! Ваще стыда нет! Ты волкам на помойке отсосёшь, манда васютина!

— А вот за такие слова… — зарычала легавая, обнажая белоснежные клыки. Но булька быстро и молча куснула её в предплечье, и та приутихла.

— Всех попрошу от стенда на пять шагов! — распорядился Карло. — Вас, гражданка, особенно попрошу! — он снова зыркнул на бульку. — Фингал, — распорядился он уже спокойнее, — избавьтесь от паразита. Завершаем процедуру и потом обрабатываем помещение.

Блоха всего этого не слышала. Она исполняла то, что в Бибердорфе назвали бы die Pflicht — то бишь своё предназначение, даденое ей самоею Природою. А именно — впивалась в живую плоть.

Дальнейшее произошло столь скоротечно, что рассказ займёт едва ль не больше времени, нежели сами события.

Буратина не ощутил укуса: мозг не чувствует боли. Иного вреда укус тоже не причинил, нет. Бесцеремонный хоботок блохи даже не поколебал легкомысленный альфа-ритм, который нёс Буратину по жизни, практически никогда не подавляясь избыточной мыслительной активностью. Однако прободение слоя нейронов — в нужном месте в нужный момент — породило атипичные импульсы на мембранах аксонных холмиков. Если бы кто-нибудь мог видеть обобщённый фонопотенциал мозга деревяшкина, ему показалось бы, что на шумовом фоне выделился сигнал — возможно даже осмысленный.

Примерно в полукилометре на юго-восток от корпуса В, на глубине семидесяти двух метров от уровня поверхности под pro-вуалью пребывала в покое забвения гав» вавва ув» ха» еших» эв» ихзы-хюмзы — контрольная точка квадрата 2343 сина тентура шем» Ха» на-ан. Она представляла собой — если отвлечься от скучных технических подробностей — мормолоновую чашу с синтетической биотозой, засинхроненную с аппаратурой дальней связи. Несмотря на крайне нестабильную работу руинированной тентуры Земли, биотоза сигнал приняла и распознала. Он не вполне соответствовал ключевым сигнатурам. Но за последние триста лет система обучилась отслеживать типичные ошибки проекции. Биотоза справилась: сигнал был реставрирован, классифицирован как обращение за предоставлением прав — так называемый запрос на инсталляцию — и передан куда следует. Это заняло пять секунд — смешное, если вдуматься, время.

Ещё через две секунды сигнал — уже оформленный как подобает — был передан на ближайший камень Оковы. Камень установил связь с Луной. Что происходило там дальше — не нашего ума дело. Так или иначе, ответ был получен через семь секунд. После чего в глобальной переменной субъекта, известного нам как Буратина, изменились три позиции — с «выкл.» на «вкл.»

Первая давала Буратине неограниченный доступ к алгоритмам реализаций абстракций Парсиваля. Вторая позволяла активизировать энергоинформационные центры копчикового отдела позвоночника, также известные как хвостовые чакры — что, в свою очередь, включало такие редкие и ценные паранормальные свойства, как навевалово и отметалово. Третья инициировала нечасто встречающуюся, но и не особо востребованную способность, обычно именуемую подачей.

Ещё две секунды ушли на синхронизацию и распаковывание таламусом перципиента цепочки импульсов настроечного кода.

Инсталляция первой позиции завершилась удачно, но абсолютно безрезультатно. Для того, чтобы хотя бы понять, что такое абстракция Парсиваля, необходим IIQ не менее 190, свободное владение теорией разрывного антиполя [88]и практические навыки феноменологической деритринитации. Буратина же и слов-то таких не знал — да и в душе не имел ничего подобного.

Вторая функция просто не инсталлировалась. У Буратины не было полноценного хвоста. А если совсем по чесноку — и вообще никакого хвоста. На его законном месте находилась жалкая, ничтожная копчиковая кость, представляющая собой, как известно, несколько сросшихся рудиментарных позвонков. Какие уж тут чакры!

Зато третья способность инициализировалась успешно — поскольку не требовала ни хвоста, ни интеллекта.

Буратина ощутил нечто странное — будто в голове у него открылась щёлочка. В щёлочку тут же утекло любимое буратинье словечко.

— Яюшки! — неожиданно для самой себя воскликнула рыжая такса.

Этого никто не заметил. Все были заняты. Булька напряжённо думала, как бы поскорее всё закончить и по-бырому решить вопрос с блохами. Борзая прикидывала, как подговорить пуделиху и легавую устроить шлёндре Мусе тёмную. Легавая тупо злилась, пуделиха не менее тупо жалела себя любимую. Фингал вычислял в уме, сколько нужно жидкости для разбавления раствора ферментов. Доктор Карло Коллоди никак не мог отвязаться от мысли, что он уже на полчаса опаздывает к Лесси Рерих и секретной работе. Такса-блохоносица пыталась срочно придумать, как бы избежать люлей от подруженек. В общем, все были заняты собой — как это обыкновенно бывает в таких случаях.