Дмитрий Шатилов - Нф-100: Изобретатель смысла

В соседнем зале дела обстояли совсем иначе. Начищенные до блеска, сияли сапоги Наполеона Бонапарта, а скромному Иосифу Виссарионовичу Сталину смотритель зала самолично особой щёточкой расчёсывал по вторникам усы. Стояли, как новенькие, Гитлер, Муссолини и Франко; рядом с ними покоился в плетёном кресле Черчилль. Табличка у фигурной композиции гласила: "Лучшие друзья навсегда". Устраивая этот зал, Батя проявил некоторую неразборчивость: соседями великих лидеров и вождей человечества были Чудовище Франкенштейна, Человек- Волк и близнецы Торнфельд - двое юношей, сросшихся головами.

В стороне от цивилизации, которую представляли фигуры пилота, разбомбившего Хиросиму, и изобретателя горчичного газа, стоял разоритель Рима Аттила- гунн. Компанию ему составлял сам Батя, которому скульптор от щедрот своих добавил лишний подбородок, так что их стало целых пять. Сохранился снимок, где Батя присутствует в кадре вместе с восковым двойником, по- хозяйски обнимая его за шею.

Даже на фотографии Батя производит поистине неизгладимое впечатление. Огромный, двухметрового роста, с чудовищным брюхом, похожим на неимоверно раздувшийся мешок пылесоса, с ногами, как две колоды, и руками толщиной с бедро взрослого человека, даже для конгара он кажется жутким атавизмом, существом, чьи гены буквально сошли с ума.

Лицо его - сизая глыба с крохотными глазками, и носиком, как у младенца. Губы - две лопатищи, в уголке которых виднеется высунутый кончик толстого языка. Тело - а на фотографии Батя одет лишь в набедренную повязку - покрыто бородавками и блошиными укусами, а складки жира свисают с боков, как наступающие ледники.

Любопытно, что популярность Бати оказалась не столь прочно связана с Торакайской Бойней, как у остальных вождей. Можно сказать, что он в итоге стал величиной почти самостоятельной. Во всяком случае, в 257 году П. К. К., уже через год после окончания Торакайской Бойни, Батя по- прежнему оставался у кантонов в фаворе и даже удостоился места в списке ста наиболее выдающихся конгаров за всю историю Тразиллана.

Да, тот год был для Бати годом триумфа. Одну за другой он получил все высшие государственные награды, которые когда- либо существовали на Тразиллане: новотроянские Золотое Сердце и Тамарисковую ветвь, ориссианский Лиловый Венок, грандские Полуботинки и ханаанскую Почётную Дыню, которую по традиции Бате преподнесли завёрнутой в гигантский капустный лист. Любители и профессионалы складывали о Бате стихи:

Он - знаток в амурном деле.

Ух, остёр его крючок!

Он - любитель женщин в теле,

Этот славный толстячок!

Так что, бабоньки, не бойтесь -

Конкас мимо не пройдёт!

И слепой и одноногой

Всяк настанет свой черед!

Маруся, служащая 2 ранга Центрального увеселительного заведения Дипгородка. Из сборника "Невинные шалости наших женщин".

Он меня в беде не бросит,

Не растает словно дым!

Добрый, честный, умный, смелый -

Вот бы папа был таким...

Билли Кравитц, ученик 5- го класса Королевского лицея Орисса.

Лишь вождю своему,

Лишь отцу своему

Я души приоткрою оконце.

Его ласковый взгляд

Выше всяких наград,

И улыбка сияет, как солнце.

Александра Павловна Рябинко, приват- доцент ХСАТ (Ханаанская сельскохозяйственная академия) им. Индиры Ганди

Он снизошёл к нам в заповедный час -

О, дивный лик и поступь громовая!

И зазвучал в тиши могучий глас,

На подвиги конгаров созывая.

Он рек: "Построим здесь, на Этом Свете,

Блаженный мир на долгие года:

Ромашки - дамам, и клубнику - детям!"

Себя не помня, мы кричали: "Да!

Веди нас, осиянный небесами

Мудрец, нам уготованный судьбой,

Веди долинами, пригорками, лесами -

Мы двинемся покорно за тобой!

Ты нам открыл предназначенье жизни,

Испить дал из кастальского ключа,

В себе ты сфокусировал, как в линзе,

Всё то, чем жизнь страстна и горяча!

...

Учитель, пастырь наш, защита и опора -

Тебе я посвящаю этот стих.

Есть много тех, что чахнут без призора,

Подумай, благородный, и о них!

Как им прожить без царственной заботы?

Их жизнь горька, убога и сера.

Без тяжкой продолжительной работы

Им не изжить холопского нутра.

Направь их, о великий - пусть народы

Познают счастье праведной стези!

Вступи же под закопчённые своды,

И радость, и свободу принеси!

Эгемберд Баймуратов, член- корреспондент Союза писателей Новой Трои. Фрагмент поэмы "Лучезарный перст надежды осветил моё крыльцо".

Произведения эти, без преувеличения гениальные, и самого Батю подвигли взяться за лиру. Проведя три ночи над котлом с горячей похлёбкой (новотроянский доктор велел Бате как следует прогреть гайморовы пазухи, которые он застудил, принимая душ из ледяного абсента), он родил следующее:

Наставление благодарным потомкам

Слушайте, слушайте мой закон -

От рожденья до самых последних дней

Нет в жизни занятия лучше, чем сон,

А еда чем жирней - тем вкусней.

Толстая баба слаще в любви,

Цоп за ляжки, и - понеслась!

Плачь, беснуйся, рычи, реви,

Первобытная страсть!

Дедова юрта - твой лучший дом,

Здесь твой очаг, семья.

(Пусть провоняла она гнильём,

Зато родная - своя!)

Родич твой, будь он дешёвка, дрянь -

Друг тебе, друг и брат.

Грудью за родича в битве встань,

Не подведи отряд!

Коль ты не скот, чтобы жрать траву -

(Надеюсь, что всё же нет):

Пуще всего береги жратву,

Думай о завтрашнем дне.

Родич тебе маракчу приволок -

Через степь, на своём горбу:

Ешь её и за каждый кусок

Благодари судьбу.

Вот правда конгаров! Забудешь о ней,

И жизнь твоя станет горька.

Пополнишь собою ряды теней -

Не доживших до сорока.

Живи по закону, живи во всю мочь -

Тогда из тебя выйдет прок!

А, может, и нет (прочь, сомнения, прочь!) -

Как уж рассудит рок.

Достигнув вершин в стихосложении, Батя обратился к прозе. Первый его роман - постмодернистский, на мелованной бумаге, с посвящением Дункасу, Румкасу, Тромлику и Бомлику - назывался просто и незатейливо - "Пенис кашалота".

... взять одиночество американца в Париже, розовую форель из ручья, пушистый куст в межножье восемнадцатилетней проститутки, самокопания внештатного журналиста, троих друзей, прошедших войну, верный "фольксваген"- жук и возлюбленную, страдающую чахоткой, приговорённых к смерти партизан- "маки", еврея, живущего в голове у полицмейстера- нациста, интеллигента, страдающего от тошноты, тощего рыцаря и толстяка- оруженосца, охваченный чумой провинциальный город, японских подростков, совокупляющихся в туалете ночного клуба, рассуждения о Бетховене и о китче, образ Сатаны в опиумных грёзах, экстаз саморазрушения и раздвоение личности, "дичайших кошаков", отправляющихся медитировать в Аппалачи, психологический эксперимент на далёком греческом острове, кентавра, преподающего биологию в старших классах и маленькую развратную девочку с острыми коленками, сдобрить всё это тоской по утраченному раю, критикой буржуазного общества, политической сатирой, сентиментальными вздохами, модным цинизмом и надеждами на лучшую жизнь, выучить азбуку убийства, помянуть Финнегана, похоронить вместе с фараонами, сложить с себя корону, передать власть дочерям и научить ворона повторять "Никогда, никогда, никогда, никогда, никогда"...