Дмитрий Шатилов - Нф-100: Изобретатель смысла

- Хотя, - добавил Крымов, - чем чёрт не шутит. Ты, Гиркас, и понятия не имеешь, что здесь творится.

- А что здесь творится?

- А вот что. Здесь, представь себе, проживает две с половиной тысячи представителей кантонов - всех! - и порядка двадцати тысяч обслуживающего персонала: охрана и прочие. И все они - шпионы и стукачи.

- Все?

- Конечно! И все постоянно лгут. Вот, видишь транспарант на том доме?

Следуя указанию Крымова, Гиркас повернул голову, и на алой ленте, протянувшейся по всему фасаду уродливого жёлтого барака, прочёл: "Все на борьбу с ТДП!".

- Тотальный дефицит правды, - расшифровал эту надпись Крымов. - Очень неприятная штука. Понимаешь, в моей работе, военного комиссара, должно быть так: одна частичка правды на тысячу частиц лжи. Больше нельзя: нерационально, и меньше нельзя: интерес к поиску теряется. ТДП - это когда лжи так много, что человек перестаёт воспринимать правду. Даже бытовую. То есть говоришь ему: "У тебя дом горит!", а он не верит. Вот так. Кстати, - сказал он, останавливаясь возле ничем не примечательного одноэтажного дома. - Вот мы и пришли. Это моя контора, проходи, не стесняйся.

Пока Гиркас знакомится с жилищем военного комиссара, не лишним будет сказать пару слов о Дипгородке - что это и откуда он взялся.

Дипгородок был основан почти одновременно с Советом директоров Торакайской Бойни. Инициатором его создания была Новая Троя.

Согласно первоначальному замыслу, Дипгородок должен был быть своего рода обзорным пунктом, откуда представители всех тразилланских кантонов смогут наблюдать за Торакайской Бойней - масштабнейшим конгарским конфликтом за всю историю Тразиллана. Технически, Дипгородок предоставлял каждому кантону возможность на месте следить за своими капиталовложениями (ведь Торакайская Бойня, как ни крути, серьёзное предприятие), а также предупреждать возможные нарушения со стороны коллег.

Но так в теории. На практике Дипгородок с первого дня обратился в настоящий гадюшник, где политические интриги и доносительство мгновенно погребали под собой любую мало- мальски разумную инициативу.

К примеру, устав Дипгородка, руководствуясь соображениями гуманизма, обязывал кантоны как- то обуздывать конгарскую жестокость - во- первых, дабы война не выглядела со стороны такой уж чудовищной, а во- вторых - для того, чтобы конгары не перебили друг друга раньше времени.

Толково? В общем, да. И, тем не менее, желая напакостить другим государствам, а главное - отомстить за вековое угнетение всеобщей обидчице, Новой Трое, каждый кантон считал своим долгом относиться к конгарам как можно более пренебрежительно - не только к чужим, но и к своим. Делалось для этого всё: срывались поставки продовольствия, подделывались документы, из- за чего одно конгарское племя получало товары, предназначенные другому, вносилась путаница в торговые маршруты. Доходило до идиотизма: бывало, что племя, выходя на поле боя, встречало совсем иного противника, нежели тот, который был ему в тот день назначен. Так, румбаи под предводительством Бати вынуждены были трижды за день сходиться в бою с конгарами из Хузы - всё потому, что посол Орисса, воспользовавшись замешательством военного комиссара, подменил бланки.

Итак, в Дипгородке интриговали все: дипломаты, тайные агенты, осведомители и продавцы мороженого. Самое любопытное заключалось в том, что, ненавидя и презирая конгаров, вся эта шушера, тем не менее, вынуждена была всячески пресмыкаться перед ними. Конгарских вождей приглашали на званые ужины, развлекали в кинематографе и в борделе - всё ради того, чтобы денежная река, текущая из Торакайской Бойни, не пересыхала.

Если бы на Дипгородок взглянул поэт, он нашёл бы его местом, где навеки воцарилась ранняя весна: тощая, облезлая и неприкаянная девица, у которой всех средств вдохновения - мутные лужи, грязный снег да сиротливые кучки собачьего дерьма, оставшиеся с зимы.

И людям и вещам в Дипгородке была свойственна какая- то зыбкость, неуверенность в окружающем мире, словно тот в одно мгновение мог растаять в воздухе. Здесь ты мог, торгуя шифером и машинным маслом, заработать миллион, но деньги не обрадовали бы твоего сердца; мог встретить любовь всей жизни, но от семейной жизни не получил бы ничего, кроме смутного изнуряющего беспокойства.

Жизнь в Дипгородке изматывала, мучила, соблазняла - и только. Сам воздух здесь был какой- то разреженный, вроде бы свежий и чистый, но не насыщающий кровь кислородом. Странное влияние оказывал он на произносимые слова: самые почтенные сочетания букв приобретали изменчивое значение и каждую секунду означали что- то иное. То же творилось и с людьми: вчерашний знакомый бакалейщик сегодня мог стать чистильщиком обуви или наследным принцем, нисколько при этом не удивляясь собственной судьбе. Да и сам ты, обнаружив себя утром одетым в ливрею или в шутовской кафтан, вряд ли нашёл бы силы противиться такому положению вещей. Будь, что будет, ведь завтра подует совсем иной ветер, и один конгарский вождь, которому нужно заглядывать в рот, сменится другим.

Именно в такой атмосфере жили и наблюдали за Торакайской бойней несколько сотен представителей тразилланских кантонов, которые в совокупности и образовывали население Дипгородка.

Подобное совместное общежитие, продолжавшееся несколько десятков лет, наложило на быт Дипгородка некоторый отпечаток. Все политические процессы, которые в обычных масштабах кажутся величественными, здесь скукоживались и усыхали до микроскопических размеров, а любая мелочь, будь то потерянный носок или чья- то депрессия, приобретала поистине грандиозное значение. Личное превращалось в государственное, государственное - в личное. Здесь, наступив незнакомому человеку на ногу, ты мог в мгновение ока спровоцировать международный конфликт, а ухаживая за девушкой - налаживал бы не только отношения, но и основы для международного сотрудничества. Работала эта схема и наоборот: если у твоего кантона, не дай Бог, плохие отношения с соседями, тебе при встрече с их представителями в лучшем случае светила хорошая затрещина; взаимная же симпатия двух кантонов гарантировала тебе пристальное внимание женского контингента посольства.

Вот случай, иллюстрирующий эту особенность Дипгородка - история о трусах и подтяжках. Слушайте.

Вышло так, что в Дипломатическом городке существовал всего один магазин, в котором продавалось всё необходимое - один магазин для монархистов из Редбриджа, республиканцев из Эйба и обитателей пустыни Рук, чью общину, согласно традиции, возглавлял священный сурок. Всё началось, когда владелец магазина объявил, что из- за новой формы отчётности ассортимент товаров придётся сократить на одну единицу. Вроде бы пустяки, однако, исполненный лучших побуждений, он допустил ошибку: предложил жителям Дипгородка самим решить, какой товар будет исключён из списка. Забота о потребителях, то да сё, а лучше бы он этого не делал. В тот же день в Дипгородке прошли: