Дмитрий Шатилов - Нф-100: Изобретатель смысла

На мгновение Гиркасу показалось, что Сашенька готова взорваться негодованием: брови её вскинулись вверх, рот был полуоткрыт, на щеках алел румянец. Но она взяла себя в руки и устремила на Крымова долгий нежный и печальный взгляд.

- Вовка, - сказала она тихо- тихо.

- Сашенька, - ответил Крымов, потупясь.

И больше они ничего не сказали друг другу, просто стояли и молчали. Молчали и остальные девушки. Никто не заметил, как в комнату зашла толстуха Магда - огромная, благоухающая розовым маслом, в одних чулках.

Немую сцену прервала бандерша, вернувшаяся с вином. Протянув Гиркасу бутылки, она повернулась к своим подопечным и сказала:

- Люську выносить пора. Только что машина приехала.

- Я кашне своё не дам, - неприязненно сказала Магда. - И без того на неё три флакона духов истратила. Она мне всю комнату провоняла!

- Дура! - вспыхнула Сашенька, словно очнувшаяся от сна. - Луиза, можешь взять мою кофточку.

- Какую? - спросила бандерша. - Это которая бисером вышита?

- Да. Бери, не стесняйся.

- И кто тут дура? - фыркнула Магда. - Хорошую вещь отдаёшь, не рванину. О себе подумай.

- Да что у вас тут такое? - спросил Крымов.

Ответила ему Изабелла.

- Всё как обычно, - сказала она. - Суровые трудовые будни. Ходил к Люське офицер местной службы безопасности - красивый, обходительный, денег не жалел. Ревновал, правда, очень. Она на кантоны шпионит, звонки делает, у неё на устах постоянно: Гранд, Орисс, Тримин, Фалерок - это названия кантонов, а он думает, что она о мужиках, что это хахалей её имена. Совсем рехнулся от страсти: застрелить угрожал.

- И что же? - спросил Гиркас.

- Ну и застрелил. Два дня назад. Пришёл и сразу к ней: через час слышу - кричит. Ну, думаю, принесла тебя нелёгкая. И правда: только заснуть успела, слышу - выстрелы: один, другой, третий. Три раза выстрелил. Выходит бледный, глаза горят. Невменяемый. Спрашивает меня: который час? Полвторого, говорю. Он - за голову: "Батюшки, да я уже час на службе должен быть!" Я же, говорит, на пару минут отпросился, в туалет и сразу обратно. Не подскажите, какой автобус отсюда до казарм ходит? Отвечаю: двенадцатый. Он как припустил, а я ему вслед кричу: "А с Люськой- то что?" А он мне в ответ: "Ты её пока не трогай, спит она!". Ага - спит! Без головы- то!

- Да уж, - только и сумел выдавить из себя Гиркас. Бандерша, видя его замешательство, поспешила исправить положение:

- Ну, что вы стоите? - воскликнула она нарочито весело. - С нашими неприятностями мы и сами справимся, а вы сюда отдыхать пришли! Ну- ка, расслабились, напряжение - долой! Смотрите, какие у нас девочки хорошие! Беллочка - ну, чистый персик, Лиза (это оказалась рыженькая) - бутончик наисвежайший, Ада (строгая брюнетка) - само очарование, а Магда...

- Магда - пышечка, - пришла ей на помощь толстуха. - Пышечка и пампушка. Самый сок.

- Пышечка, да, - повторила бандерша. - А Сашенька...

- Луиза, я сегодня не могу, - сказала Сашенька. - Я домой пойду.

- Ну, как это - домой? А если захотят тебя? - бандерша обвела рукой Гиркаса и Крымова.

- Не захотят, - заверил её Крымов.

- Не захотят?

- Не- а, - покачал головой Гиркас.

- Тогда иди, Сашенька, иди.

И Сашенька ушла.

- Ну, решайте, кого брать будете, - сказала бандерша.

Сердце Гиркаса забилось сильнее. Вот- вот ему предстояло сделать то, о чём он только мечтал. Он обвёл взглядом брюнетку, рыженькую, скользнул взглядом по Магде и остановился на Изабелле.

- Она, - сказал он робко и показал на неё пальцем.

- Фу, как некультурно! - сморщила Изабелла носик. - Тебя, что, не учили, что нельзя тыкать в человека пальцем?

Но идти с Гиркасом в одну из уютных комнаток она не отказалась. Крымов же, лишившись Сашеньки, вздохнул и остановился на Магде.

- Как же мне с тобой обращаться, сладенький? - спросила толстуха, устраиваясь у него на коленях.

- Согласно Женевской конвенции, - пробурчал Крымов, но, едва обхватив ладонью левую грудь, пришёл в восторг:

- Ей- богу, купол Святой Софии! - воскликнул он.

А Изабелла в это время стояла перед Гиркасом обнажённая.

- Ты тоже раздевайся, - сказала она Гиркасу. - Вон, взмок уже от пота. Ну, давай, не тяни. Уж я свои пять драхм отработаю, обещаю. Не хочешь раздеваться? Хочешь любить меня одетым? Ладно. Смотри, как я умею... Ммм?

- О! - только и сказал Гиркас. Это было и страшно, и приятно - но страшно, пожалуй, больше. Он напряг последние душевные силы и сделал попытку освободиться:

- Послушайте, - сказал он, тяжело дыша, - может, вы расскажете о политике? Какой на текущий момент лидирующий кантон на Тразиллане?

- Вот этот, - и благоухающий рот Изабеллы заслонил собой всё на свете. Следующий час Гиркас не слышал ничего - ни ругани, с которой выносили труп незадачливой проститутки, ни Крымова, который, придавленный тяжестью Магды, пил вино и кричал один и тот же тост:

- За Новую Трою, - надрывался он, - За все кантоны, вместе взятые! За конгаров, за Барсума и за Консультативный совет! За военных комиссаров, сколько их ни на есть, за Торакайскую бойню и за её Совет директоров! За Конкаса из Румбы, за Дункаса из Дзиру, за Тромсена, за Бомсена, за Гирневаса с Ромликом! За маму, за папу, за гуманизм и человеколюбие, за прогресс и историческую справедливость, за наши ракеты и атомные бомбы, и гори оно всё синим пламенем, аминь!

А ещё не слышал Гиркас, как бандерша в соседней комнате шептала в трубку:

- Алло, мистер Крампфусс, вы не поверите! Дун Сотелейнен - он здесь, он здесь!

Глава восьмая

Невероятное сафари тромсена

Вчерашний день для Седьмой выдался трудным. Расставшись с Гиркасом, она решила пройтись по Дипгородку в поисках съёмной квартиры, но из- за множества противоречащих друг другу указателей сбилась с пути и очутилась в конгарском квартале. Это было странное, дикое место: всюду слонялись истощённые люди, без конца повторяющие одни и те же истории: пошёл с мужиками, оттяпали ногу, теперь тут сижу; увидел мешок тхуриков, думал - ничейный, оказалось - Тромкаса, он мне башку и проломил; три дня дрался чин чином, отлучился на минуту - всё, заняли моё место, а я солому жую.

Постепенно перфекта поняла, что в этом квартале живут те конгары, кому в силу тех или иных причин заказана дорога на Торакайскую бойню. Удивительно, но возможность остаться в стороне от кровопролития здесь никого не радовала, напротив, именно в посильном убиении своих братьев конгары видели для себя возможность выбиться в люди.

- За восемь человек дают мешок пшена, - рассказывал, прислонясь к забору, конгар с взъерошенными рыжими волосами. - За десять показывают по телевидению. Плюс значок - пустяки, а приятно.

- А ты скольких прикончил? - спрашивал его приятель.

- Семерых.

- Чуть- чуть не хватило.

- Да. Пожалел одного, а зря - надо было добивать.