Дмитрий Шатилов - Нф-100: Изобретатель смысла

- Ежедневно: купания в сопровождении санитаров. Игрушки и купальные принадлежности - по рекомендации лечащего врача.

- Музыкальная терапия: прослушивание классической музыки и лекций по искусству эпохи Возрождения (после прослушивания - удвоенная порция слабительного и промывание желудка).

- Ежедневно: каждые четыре часа - тридцатиминутное обёртывание мокрыми полотенцами и укол успокоительного.

- По воскресеньям: в полдень - дополнительная клизма.

- Ежедневно: терапевтические занятия по практическому добру: работа по саду, раздача бесплатного супа и резьба по дереву (деньги за проданные поделки отходят на строительство приюта для бездомных собак).

- Ежедневно: теоретические занятия по изучению основ нравственности: запись под диктовку таких слов, как: честь, достоинство, доброта, красота, мудрость, величие, счастье, рассудок, благородство, радость, гуманизм, человечность, милосердие, радушие, жизнелюбие. Каждое из этих слов пациент должен написать не менее 200 раз, за исключением слова "красота". "Красота" пациент должен написать от 500 до 1000 раз, в зависимости от показаний кардиограммы.

По средам: чтение и заучивание наизусть стихотворений, басен и историй о пай- мальчиках и пай- девочках.

По вторникам: лепка из глины, аппликация, ассоциативные тесты.

Ежедневно: ночные сеансы психоанализа, разбор поведения за день.

Ежедневно: утром и перед обедом - электрошок для закрепления достигнутых результатов. Можно разочек и на сон грядущий - это уж как Бог на душу положит.

Итак, господа, позвольте вас заверить, что программа составлена с учётом всех возможных возражений. Хорошо, говорит Председатель Собрания, давайте голосовать. Проголосовали. Приняли единогласно - только один аспирантишка занюханный, дурак и неуч, промямлил что- то насчёт того, что проще Дункасу сразу отрезать голову - и быстрее, и результат лучше. К счастью, заткнули его - дали учёную степень и диплом с отличием.

И вот начали Дункаса лечить. И током его били, и за уши крутили, и спать не давали, а когда давали - по ночам поднимали и требовали, чтобы он наизусть читал стишок "У Мэри был барашек"; кололи его иголками, изводили кривотолками, мыли, купали, к чистоплотности приучали, научили крестиком вышивать да груш в саду без спроса не рвать; короче говоря, стал у них Дункас через две недели такой молодец, что хоть картину пиши. И смирный, и покладистый, и исполненный лучших побуждений - одним словом, человек и гражданин, каких мало.

А главное - изменился он не только снаружи, но и внутри. Совершенно невозможным сделалось для него творить зло, и не из страха наказания, и не от боли, а от осознания тщетности этого зла и понимания, что величие - в добре, и никак иначе быть не может.

Прежде чем выпустить Дункаса в свет, решили его испытать. Посадили на стул, привязали хорошенько и давай новые убеждения проверять да тестировать. А это как? А вот так: плюют ему, например, в лицо и спрашивают: "Что чувствуешь, сволочь?", а он и отвечает:

- Глубокое уважение, безграничное восхищение и преданность. Вы, мои дорогие друзья, совершили невозможное: спасли меня от самого себя, наставили на путь истинный и придали смысл моей жизни, до сего момента бесплодной. Невозможно описать словами благодарность, которую я к вам испытываю.

Тут ему хорошенько врезали по зубам, и он, сплюнув кровь, продолжил:

- Я понимаю, друзья, что испытание, которому вы меня подвергаете, призвано установить, не осталось ли во мне следов того чудовища, которым я был раньше. На этот счёт вы можете быть совершенно спокойны. Виселицы, колья и костры - всё это в прошлом, я исцелился окончательно и бесповоротно. Что? Вы мне не верите? Тогда проверьте, проверьте, как следует! Не стесняйтесь, дорогие мои, бейте изо всех сил. Вот так, прямо по носу! В глаз! Отличная затрещина, друг мой, продолжайте в том же духе. Цивилизация восторжествует над варварством, в этом нет никаких сомнений!

И действительно: что с Дункасом ни делали, всё он перенёс мужественно и с оптимизмом; что иголки, что утюги - всё выдержал, и от добра - ни на шаг. Наконец, сочли, что он перевоспитался, погрузили на вертолёт и высадили в какой- то конгарской деревушке, такой мелкой, что муха какнёт - и то больше.

Обступили конгары Дункаса:

- Кто ты и откуда будешь? - спросил его вождь.

- Зовусь я Дункас, - ответил Дункас, - и прежде прозвище мне было - Неправедный.

- А теперь?

- Теперь не знаю.

- Значит, будешь Дункас Незнающий, - сказал вождь, - А раз ты здесь новенький, ступай чистить выгребную яму. И юрту мою заодно вычисти.

- И мою, - сказала какая- то женщина. - Если тебе не трудно, конечно.

- Да, - сказал мужчина. - Если ты желаешь нам понравиться. Мы тут, знаешь ли, не любим болтунов. Дело - вот что важно.

- Да, - загалдели конгары, - Дело - это штука такая, очень важная!

Тут Дункас поднял голову и оглядел собравшихся. Были это конгары суровые, зрелые, мудрые и опытные - такие, решил он, просто так говорить не будут. Надо поприветствовать их хорошенько.

- Здравствуйте, братья мои, - сказал он им голосом мягким и дружелюбным. - Странно, что я не замечал раньше, какие вы все славные. А ведь стоило бы хвалить вас почаще, ведь в тех чудовищных условиях, в которых вы живете, любой другой давно бы превратился в животное. В самом деле, отчего я прежде не любил вас так, как вы того заслуживаете? Ну, теперь- то всё позади: теперь я могу уважать вас без всяких задних мыслей. Обнимите же меня, друзья, и давайте любить и ценить друг друга, как требует цивилизация и её нравственные законы!

Не успел он закончить свою кроткую проповедь, как в лицо ему угодил комок грязи - жирный вонючий комок.

- Гляди, как ловко я в золотаря попал! - сказал кто- то из задних рядов.

- Тише ты, дурак! - ответили ему. - Ты посмотри, какой он здоровый! Сейчас башку тебе отвернёт!

Но у Дункаса никого бить и в мыслях не было:

- Вижу, кому- то я тут не пришёлся по нраву, - сказал он, утёршись. - Что ж, уважение в один день не завоёвывается, и я готов постараться. Говорите, нужно вычистить выгребную яму? Охотно! Это меньшее, что я готов для вас сделать. Сказать по правде, никакая работа не является грязной для человека, столь же запятнанного злодеяниями, как я.

- Ты? - удивился вождь? - Что же ты сделал- то такого, парень?

Поведал ему Дункас о своём прошлом, красок не жалея, описал, как мог, эксперимент, и заверил собравшихся, что отныне он и зверям и людям друг, а война, кровь и смерть, любимые им прежде, теперь внушают ему ни с чем не сравнимое отвращение.