Фредерик Пол - Война торговцев космосом

Но будем справедливы к ним. Боюсь, венеряне, так же как и мы не шибко любили званые вечера и прочие церемонии. Разумеется, мы всегда приглашали на свои приемы представителей венерянской верхушки, и они приходили. Никто, разумеется, не станет утверждать, что делали они это с удовольствием. Они были вежливы, но не более. Если это были женщины, они соглашались потанцевать с нашими дипломатами, но не более двух танцев, и обязательно с разными партнерами. Однако, мне кажется, танцевали они с удовольствием хотя бы потому, что, как правило, были на голову выше наших мужчин. Венерянки не были многословны, и их беседа с партнером во время танцев обычно ограничивалась двумя-тремя фразами.

— Сегодня жарко, вы не находите?

— Разве? Я не заметила.

— Ваши новые трубы Хилша отлично работают.

— Рада слышать это. Спасибо.

А следующий танец она уже танцевала с другим. Если же тебе взбрело в голову снова найти ее (хотя маловероятно, что такое взбредет тебе в голову), ее уже след простыл. Мужчины вели себя почти так же, только вместо танца, это могли быть рюмочка-две у стойки бара и такой же немногословный разговор о погоде или матче между местными хоккейными командами «Порт-Кэти» и «Северная звезда». Приемы и банкеты, устраиваемые венерянами, были так же скучны, как и наши, и мы тоже норовили поскорее улизнуть с них. Митци как-то сказала, что по данным ее агентов, настоящее веселье у них начиналось после того, как мы уходили. За все время никому из нас не было предложено остаться. Впрочем, все дипломатические приемы одинаковы — никаких серьезных разговоров и никакого веселья.

Но, оказывается, бывают и исключения.

В этот прощальный вечер на Венере моей первой партнершей по танцам оказалась стройная венерянка из их Департамента межпланетных связей. Ее бескровное, как рыбье подбрюшье, лицо чуть оживлял блеск платиновых волос. Если бы не мысли о Митци, я, пожалуй, получил бы удовольствие, танцуя с ней. Но она сама постаралась все испортить.

— Мистер Тарб, — сразу же с вызовом нетрадиционно начала она, — не кажется ли вам, что ваша попытка вылить ушаты рекламных помоев на головы шахтеров Гипериона по своей сути безнравственна?

Она, бесспорно, была мелким клерком. Никто из ее начальников никогда бы не позволил себе такого. Но меня обеспокоили не ее дерзкие слова, а опасная близость моего начальства, которое могло все это слышать. Но, кажется, она не собиралась умолкнуть или хотя бы понизить голос.

Мне пришлось выслушать обвинения в том, что наши военные космические корабли постоянно несут вахту на орбите Венеры, не имея на то права, или разрешения. Мы наложили запрет на посылку на Марс научной экспедиции венерян и все такое прочее. Я попробовал было решительно возразить, но она еще больше повысила голос. Я видел, что на нас уже все смотрят, и в том числе Гэй Лопес, стоявший рядом с Марти Мак-Леод. Мне не понравилось, какими взглядами эти двое обменивались. Как только умолкла музыка, я поспешил в бар. Свободное местечко у стойки оказалось рядом с Павлом Боркманом, начальником какого-то сектора в венерянском Департаменте тяжелой промышленности. Я уже встречался с ним и поэтому решил, что десять минут безобидной болтовни о последнем проекте очистки воздуха в зоне Антиоазиса или о строительстве нового гиганта ракетостроения помогут мне вполне безопасно скоротать оставшееся время. Но не то тут-то было. Он слышал обрывки моего злополучного разговора с платиновой блондинкой и, разумеется, не мог отказать себе в удовольствии съязвить на мой счет.

— Не следует ввязываться в заварушку, если силенок не хватает, Тарб. — Он несомненно намекал не только на мою громкоголосую партнершу по танцам, но и красноречивые синяки и ссадины на моем лице.

Будь я посообразительней, я ограничился бы рассказом о том, что на самом деле произошло на трамвайной станции. Но мои чувства были настолько оскорблены, что я начал с того, что стал жаловаться на свою партнершу по танцам, и заказал стаканчик виски, что совсем не следовало делать.

Боркман, тоже перебравший лишнего, не раздумывая принял вызов, и мы оба вышли на тропу, обильно усеянную медвежьими капканами.

— Вам следует наконец понять, Тарб, что мы свободные граждане Венеры. Мы имеем право протестовать против навязывания нам с помощью рекламы товаров, которые нам не нужны, да еще под дулом пистолета…

— Никто не угрожает оружием планете Гиперион, Боркман. Вы это прекрасно знаете.

— Пока нет, — согласился он. — Но разве вы не делаете это у себя на Земле?

Я рассмеялся. Мне было жаль его.

— Вы имеете в виду аборигенов?

— Да, я говорю о тех, чудом уцелевших, но уже обреченных уголках вашей планеты, где еще не бесчинствует реклама.

Он уже начал меня раздражать.

— Боркман, — сказал я. — Вы прекрасно осведомлены о том, что мы держим там ограниченные контингенты наших людей. Если кое-кто из них вооружен, то только для самообороны. Я знаю, что я говорю. Я сам проходил там службу как резервист, когда учился в колледже. Такие соединения нужны там для порядка. Ни о каком насилии не может быть и речи. Пора бы вам знать, что даже среди самых отсталых национальных групп растет стремление приобщиться к благам рынка. Разумеется, находятся еще замшелые консервационисты, которые противятся этому. Но если лучшие люди стремятся к прогрессу, почему бы не помочь им.

— Значит, для этого вы посылаете туда войска? Понятно, — иронично заметил мой собеседник, качая головой.

— Это пропагандистские отрады, — поправил я его. — Никакого насилия. Никакого принуждения.

— И никакого спасения от вас, как это уже показала Новая Гвинея.

— Да, там события несколько вышли из-под контроля, — вынужден был признать я. — Но право же, Воркман…

— Право же, Тарб, — перебил он меня, со стуком опустив стакан на стойку. — Мне пора. Спасибо за интересную беседу.

Он ушел, а я остался, испытывая неприятное раздражение.

Далась ему эта Гвинея. Меньше тысячи убитых. Зато остров бесповоротно стал частью цивилизованного мира. Нам даже удалось открыть филиал нашего Агентства в Папуа, а это кое-что да значит. Я залпом опорожнил стакан, повернулся… и нос к носу столкнулся с Гэем Лопесом. Улыбаясь во весь рот, он прошел мимо, бросив взгляд через плечо в тот конец зала, где была Марти Мак-Леод. Я увидел, как она, подойдя к послу, стала что-то нашептывать ему на ухо, поглядывая на меня.

Я понял, что сегодня у меня день невезения. Но поскольку завтра я уезжал, мнение моих посольских коллег мало уже интересовало меня. Я решил выдержать все до конца с невозмутимостью настоящего дипломата.

Но не тут-то было. Злоключения продолжались. Второй моей партнершей по танцам оказалась Неряха Берти. Мне бы славировать и улизнуть поскорее, но после выпитого вина ноги не очень слушались, и я не успел. Она уже стояла передо мной как всегда небрежно одетая, с копной высоко взбитых на макушке волос, — чтобы казаться выше ростом.