Фредерик Пол - Война торговцев космосом

— Подожди, — сказал я Диксмейстеру и закрыл глаза, — Вспомнил! Вчерашние велосипедные гонки. У одного из победителей был такой же перепуганный вид.

— Я не спортсмен, сэр! — испуганно крикнул мальчишка.

— А теперь будешь. Велосипедистом, — сказал я. — Получишь костюм в гардеробной, а мистер Диксмейстер найдет тебе тренера. Будешь учиться. Диксмейстер, записывай: «Мои друзья считали, что я малость сдвинулся, когда решил заняться велосипедным спортом. Я же так не думаю. Я упрям — что решил, то и сделаю. Я во всем таков — и в спорте и в работе. Трудностей не боюсь…» Теперь подумаем, куда его…

— В конгресс, мистер Тарб, в конгресс, — воскликнул осмелевший Диксмейстер, у него даже перехватило дыхание от собственной храбрости.

— Ладно. Пусть будет конгресс, — великодушно согласился я. По правде сказать, он слишком хорош для конгресса. Из него со временем получился бы неплохой вице-президент. Ну это потом, а пока пусть Диксмейстер порадуется, что дал мне дельный совет. — Кстати, — вспомнил я, — позвони в велоклуб и договорись, чтобы ему обеспечили парочку побед на гонках.

— Мистер Тарб, я не уверен, что они пойдут на это… — заикаясь возразил Диксмейстер.

— Скажи, как нужно, и они поймут. Пообещай им хорошую рекламу. Продай все, как отличную идею. Понял? Вот и ладно. Кто следующий?

Кандидаты представлялись один за другим. Помимо нас этой работой занимались еще десятка полтора агентств, работы всех хватило. Помимо федерального правительства, в стране были законодательные органы штатов — а их без малого шестьдесят один — девять тысяч малых и больших городов со своими муниципалитетами, да три тысячи округов. Если сложить все вместе, то в среднем ежегодно открывалось четверть миллиона вакансий на выборные должности. Разумеется, не все из них были достаточно важны (читай — достаточно выгодны), чтобы этим занималось агентство такого ранга, как наше.

Правда, какое-то время можно было удовлетворять потребность в кадрах с помощью перемещений. Но без постоянной подготовки новых было не обойтись. Ежегодно приходилось подбирать, обучать, кормить, обувать и одевать и, разумеется, направлять, от пяти до десяти тысяч человек. А главное, организовывать их избирательные кампании. Независимо от того, победит или не победит наш кандидат, у нашего агентства была репутация фирмы, не знающей поражений. Поэтому, взявшись за что-то, мы доводили дело до конца и боролись за своих кандидатов, даже если их победа не представляла для нас особого интереса.

К тому времени, как закончилась презентация, мой термос дважды наполнялся «кофе» (иными словами, Моки-Коком), а под ложечкой уже начало посасывать от голода. Из девятисот кандидатов мы остановились на восьмидесяти двух, а остальных отправили по домам.

Я снова поднялся на сцену.

— Присаживайтесь поближе, — пригласил я оставшихся.

Все, не мешкая, заняли первые ряды кресел, понимая, что угодили в число счастливчиков.

Как бы окончательно подтверждая его, я начал словами:

— А теперь поговорим о деньгах.

Благоговейная тишина свидетельствовала о том, что они само внимание.

— Работа конгрессмена оплачивается не хуже работы младшего редактора рекламы. Члены муниципалитетов получают не меньше.

Послышалось движение и не то, чтобы вздох, а скорее мгновенная задержка дыхания, пока каждый в уме прикидывал, насколько выше такое жалованье поставит его над рядовым потребителем.

А я продолжал.

— Это только одно жалованье и только для начала. Существенным дополнением к нему являются платные услуги по ведению дел, консультациям, а также директорству. Все это — непременное приложение к вашей должности. — Я не сказал им еще о возможности брать взятки. — Думаю, что это не так уж плохо. Вас интересуют суммы? Что ж, я знал двух сенаторов, получавших таким образом не меньше, чем члены правления нашего Агентства.

Оживление в зале, и на сей раз уже обрадованный выдох.

— Я не спрашиваю вас, согласны ли вы работать на таких условиях, ибо знаю, что среди вас нет полных идиотов. А теперь я скажу вам, как этого можно достигнуть. Нужно соблюдать три условия: никуда не совать свой нос, прилежно исполнять свои обязанности и делать все, что прикажут. И счастье в ваших руках…

Я позволил этой фразе повисеть какое-то время в воздухе, прежде чем милостиво отпустил их.

— Вы свободны. Но завтра в девять утра быть в Агентстве для выполнения формальностей.

Когда они потянулись к выходу, я взглянул на часы. Я провернул все за четыре часа с хвостиком.

Диксмейстер вертелся вокруг меня, не зная, чем услужить.

— Отличная работа, сэр. Сармсу понадобилось бы не менее недели.

И тут он вдруг подмигнул мне.

— Не сочтите за навязчивость, сэр, но я мог бы порекомендовать одно неплохое местечко поблизости, где кормят настоящим мясом, и есть выпивка на любой вкус. Например, старый добрый Мартини.

— Я лично собираюсь подкрепиться бутербродом, не выходя из кабинета, и советую тебе последовать моему примеру. Через полтора часа я хочу видеть этот зал снова полным.

Диксмейстер выполнил мой приказ, вернее, почти выполнил. В зале собралось около семидесяти кандидатов. А когда я потребовал от Главной отборочной комиссии прислать мне утром следующего дня новую партию, они набрали всего сто пятьдесят. Мои требования истощали их резервы быстрее, чем удавалось их пополнять.

Теперь я чаще ходил пешком, чем пользовался педикебом. Я бродил по улицам от одного автомата Моки-Кока до другого, вглядываясь в лица прохожих, изучая их походку, жесты, вслушиваясь в их речь. Время от времени я затевал с кем-нибудь разговор, излагал свою точку зрения и ждал ответа. А потом я шел домой или возвращался в Агентство и смотрел по ТВ новости дня в поисках личностей и талантов. Я искал их среди жертв уличных происшествий, среди плачущих матерей, чьи дети подвергались хулиганскому нападению. Я искал их среди правонарушителей, потому что одного из лучших своих кандидатов в сенаторы я нашел среди пойманных полицией уличных грабителей. Не жалеючи, я взвалил на Диксмейстера все текущие дела. Сам же занялся проверкой по представленному им списку профессиональной пригодности сотрудников нашего Агентства, а заодно и изучением их недостатков, от которых им предстояло избавиться, если они и далее хотят работать в Агентстве.

Особое беспокойство у меня, однако, вызвал Президент страны. Образ симпатичного старикана с бородкой и мягким бесформенным лицом был знаком каждому третьему потребителю с детства. Когда-то нынешний президент начал свою карьеру со съемок в детской порноленте «Папа лучше знает» — эдакий растяпа, который всегда вляпывается во что-нибудь или может оскандалиться так, что всем становится за него неловко. Теперь же я глядел, как на экране ТВ он беседовал с новым Первым государственным секретарем Свободно-рыночной республики Судан. В двадцатисекундном клипе суданский гость успел дважды закурить сигарету «Верили», попробовать Кофиест, который, раскашлявшись, тут же пролил на свой костюм от фирмы «Старзелиус». Когда он благодарил нашего Президента за спасение Суданской Республики и благословение ее на членство в рыночном обществе, теплая волна патриотического чувства согрела мне душу. И вместе с тем, что-то мешало и беспокоило меня в этом клипе. Что же? Суданец? Нет, не он. Что-то в нашем Президенте. Почему он так неловок? Почему не смог увернуться? Пролитый гостем Кофиест испортил также парадный костюм Президента… И в это мгновение меня осенила идея…