Виктор Малашенков - Бутылка для Джинна

Бежать отсюда нужно и как можно скорее, пока никто не появился в операционной.

Выбраться из морга оказалось на удивление просто – через открытую форточку в «моей» резиденции, благо, она располагалась на втором этаже, тем более, что мое новое тело оказалось на удивление гибким, невзирая на размеры, и сильным, несмотря на то, что я не мог по настоящему использовать новые возможности. Итак, я на свободе, если можно так назвать состояние человека, попавшего из одного коридора в другой с тем лишь отличием, что над головой не существовало потолка, хотя цвет неба не отличался от цвета наилучшего из виденных мною потолков. В какую сторону идти, загадки не представляло, ведь я раньше видел, куда направляюсь. Остров – он и в Африке остров, кусок земли и вокруг вода. Пойти сдаться? А что тогда со мной сделают, к тому же, вероятно, не все местные жители такие пугливые.

Странные у них здесь стекла в окнах, ты в них смотришься, а в них ничего не видно. Я попробовал одно из них на прочность – ничего особенного – обычное стекло. Мне все сложнее становилось сдерживать нетерпение увидеть свою физиономию. Вода, надо идти к воде и там все постараться решить, авось и лодку удастся стащить, а если нет, то хотя бы умыться и посмотреть себе в глаза. Я вернулся в морг и занялся своей экипировкой. В первую очередь я избавился от бирки на ноге и стал искать, куда бы ее примостить. Мой взгляд остановился на новопреставленном брате. И меня потянуло сделать что-нибудь смешное, даже если окружение и не оценит эту шутку. Я по-быстрому раздел медбрата, нацепил ему на ногу бирку и прикрыл его тело серой дерюгой, которая валялась рядом с этим, как его… в общем, с тем, на чем я сам недавно лежал. Теперь пусть подумают, прежде чем живого человека устраивать с такими удобствами.

Я не переставал сам себе удивляться. Без какого-либо отвращения я примерил, а затем и оделся в одежду моего преемника, хотя она и была тесновата, зато обувь сидела как родная. Порылся в карманах – почти ничего, немного монет разного достоинства и какие-то бумаги на неизвестном мне языке. Ни одного документа с фотографией я не обнаружил, а, может быть, у них здесь не любят фотографироваться?

Я заглянул в помещение, откуда пришел медбрат и тщательно его осмотрел. Наконец мне удалось найти какое-никакое оружие – небольшую дубинку с медным наконечником и с кнопкой возле рукоятки. Для начала я нажал на кнопку – ничего. Пробовать провести эксперимент на себе мне почему-то ужасно не хотелось. И тут снова пригодился медбрат, при касании дубинкой его правой ноги все его тело попыталось выпрыгнуть из-под дерюги. Теперь я убедился в двух вещах, во-первых, дубинка оказалась достаточно мощным оружием, а, во-вторых, медбрат, увы, мертв. Почему-то ни одна из новостей меня не огорчила. Я уже начинал понимать, что это тело начинает мне нравиться, оно само по себе уже изменяет мое изнеженное сознание и многие вещи меня не только не удивляют, но и приносят какое-то, понимаете ли, удовлетворение, что ли. Вот взять хотя бы дубинку. Я никогда не был воинственным человеком и не интересовался оружием, а ведь я же обрадовался не только тому, что она оказалась в моих руках, но и тому, что это не простая палка регулировщика движения с кнопочкой и светящимся наконечником. Если эти метаморфозы имеют место быть, то к чему я приду через достаточно длительный промежуток времени? Скажем, через год. Озверею или лопну от нахлынувших на меня впечатлений? Не хватало еще опуститься до убийств или еще чего-нибудь в этом роде. Впрочем, что страшного в убийстве? Вот, к примеру, такой случай. Медбрат не умер, а только потерял сознание при виде, так сказать, моей личности, а я его обработал с помощью вот этой вот дубинки и теперь он уже не очнется. Ведь это же убийство? Как нет? Да, да, это именно оно. Ведь свидетельства о его смерти я не читал. О, господи… мои крепкие ноги почему-то подкосились, мне пришлось мягко прилечь на кушетку, стоявшую на мое благо рядом с тем местом, где мне вздумалось пофилософствовать.

Внезапно раздались шаги, и в комнату ввалился невысокого роста очкарик. Он оторопело уставился на меня, затем снял очки, лихорадочно протер их, не отрывая от меня близорукого взгляда, затем, забыв их одеть, с впечатляющей поспешностью ретировался.

«Свидетель», – мелькнуло у меня в мозгу, – «Он же меня сейчас заложит, паразит очкастый. Очкастые, они все… закладывают неочкастых. Тьфу, бред какой-то. Надо уносить ноги, даже если они не свои».

Я выскочил вслед за очкариком, но его уже и след простыл. Почему я не убегаю и не прячусь? Это же неправильно. Чья-то тень… дубинкой его… уклонился, гад… ногой его, в живот, вот так… ага, не ждал, теперь дубинкой по голове… еще… еще… тень справа-сзади… убрать голову… вовремя… что-то тяжелое скользнуло по плечу, ничего, почти не больно, а тебе дубинкой между глаз и кнопочкой, кнопочкой… отдыхай, а мне недосуг, я, пожалуй, пойду. В коридоре никого или это ловушка? Этого я не узнаю. если не проверю… ловушка, мать их, ах, ты… ай да прыжок, при таком весе не мудрено, что его кости не выдержали… бр-р, что это… а, это вон тот недоносок в очках мне на голову что-то бросил, ничего, мы исправим ошибочку его матери, получи и ты… надо немного сдерживаться, а то неизвестно, как у них с химчистками… вот эта дверь на улицу… ох, едва успел, но какая реакция! Сам себе завидую, а этот – ничего, еще поживет немного. Так, значит, огнеметы у них здесь есть, это уже хуже. Придется отступать.

Я вернулся назад и благополучно вылез через окно, бросив прощальный взгляд на своих бывших соседей. Сегодня им придется потесниться, и зачем я нарывался на неприятности? Теперь раздумывать некогда, одна дорога – к морю. Скоро откроется сезон охоты, и главным призом окажусь я, и вот тогда мне никто уже не позавидует. Итак, вперед.

Переброска до угла, ложимся, ос-сторожно выглядываем, поднимаемся и бегом до следующего угла. Хлопотно, но четко и эффективно. Такое впечатление, что за плечами у меня много лет военной службы, а может быть, больше чем военной, в том смысле, что не службы, а жизни. Жизни в аду.

Приближение к воде не принесло облегчения. Набережная была настолько высокой, что к ней могли причаливать только большие корабли. Обходить остров по периметру представлялось опасным, оставалось одно – найти временное убежище и понемногу разведать обстановку. Где-то далеко в подсознании мелькнула мысль поискать какое-нибудь питейное заведение, где собираются толпы головорезов, судя по всему – под стать моему нынешнему образу.

Посмотрелся в воду. Увидеть свое отражение в грязной, маслянистой воде невозможно даже в спокойную погоду, не то, что в серый промозглый вечер. Ладно, потом познакомимся…