Владимир Савченко - Избранные произведения. Том 1. Должность во вселенной. Пятое измерение. Час таланта

— Вот Уралов, — ехидно сощурился Кепкин, высвобождаясь, — тот бы давно прлидумал, как перлебрлосить. Наш Пал Федорлыч. А вы!..

Шли первые опыты. Уралов, наш могутный шеф, умотал от них в отпуск. От греха подальше. Чтоб в случае чего ответственность на нас. И унизить нас сильнее, чем сопоставив с ним, было невозможно.

— Я хоть и не Уралов, но придумал! — объявил на следующий день Стриж. Он позвал Кадмича и Алку — мы принялись разрабатывать сценарий.

— Попробуем на тебе еще один способ, — сказал я Кепкину. — Способ неземного блаженства. С участием Аллочки. Если не перейдешь — все, отбракуем.

— Давай! — Герка глядел на Смирнову с большим интересом.

…Электроды мы расположили иначе: чтобы Алла могла стоять почти вплотную к Кепкину, зафиксированному в кресле, гладить его по щекам, голове, касаться рук (которыми тот, увы, не мог ее обнять), обдавать запахами парфюмерии и своего тела, и говорить чарующим голоском — говорить, говорить:

— Ну, Герочка, неужели вы не сумеете сделать то, что удается и Александру Ивановичу, и даже этому… Самойленко? Я всегда была уверена, что вы интереснее, содержательнее их, только недостаточно настойчивы. Соберите свою волю — и!..

— Зачем же мне перлебрласываться, Аллочка, в иные варианты, — возражал разомлевший Кепкин, — когда мне здесь с вами так хорлошо!

— А может, в иных нам будет еще лучше? — Смирнова искусительно приблизилась грудью к лицу Геры. — Ведь способ называется неземное блаженство. Вот и надо стремиться к нему, милый Герочка.

Я за пультом слушал да облизывался.

Тюрин стоял на стреме, выглядывал в приоткрытую дверь. Наконец шепнул мне: «Есть! Они в коридоре».

Теперь оставалось дождаться ПС В. Она не замедлилась — и все совпало отлично:

— индикаторы показали приближение резонанса: я включил музыкальный сигнал, кивнул Радию; он зажег над дверью в коридоре табло «Не входить! Идет эксперимент» — только на сей раз оно означало приглашение войти;

— и Стрижевич ввел в комнату Лену Кепкину, плотно сложенную женщину с широким чистым лицом, темными бровями и усиками над верхней губой; не знаю, что он говорил ей, выдерживая в коридоре, только вид у нее был решительный, губы плотно сжаты.

— Все назад! — Я нажатием клавиш откатил от Геры электродные тележки.

Смирнова с возгласом: «Ах, боже!..» — отскочила, одернула халатик.

Гера увидел восходящую на помост супругу. Лицо его выразило смятение. Он беспомощно шевельнул руками, жалко улыбнулся, ерзнул в кресле — и исчез. Был и нет.

Конечно, это было жестоко по отношению к Лене. Она едва не грохнулась в обморок. Дали воды, успокоили, заверили, что вечером Гера вернется домой, как обычно, ничего страшного не случилось, обычное внепространственное перемещение и т. п. Так оно, кстати, и было, мы не врали Лене: вернулся домой после работы во всех вариантах Кепкин-ординарный.

Но главное — опыт удался.

Определенно могу сказать, что Лена Кепкина своего Геру не бьет — жалеет и любит. Просто была как-то в коридорном перекуре высказана такая гипотеза. Кепкин на свою беду завелся: «Что-что?! Меня-a?!.» И пошло. У нас это просто.

Но после такого перехода ему теперь трудно доказать обратное.

…В варианте, где Сашка до Нуля не дожил, все придумал я сам.

А за Леной послали с надлежащей инструкцией техника Убыйбатько.

У Нуль-варианта тоже есть варианты. Тот, который со Стрижевичем, — дельнее, выразительней.

— Прлисутствовал сегодня прли интерлесном рлазговоре, — сообщает Герка, беря стул и усаживаясь возле сварочного станка. — Ехал в служебном автобусе вместе с дирлектором и Выносовым. Наверлно, их машина испорлтилась. Выносов меня, конечно, узнал, спрлашивает: «Ну, как там у вас обстановка?» — «Ждем ученого совета», — отвечаю. «Скорло будем обсуждать, — говорит, — только не поступите прлежде с Павлом Федорловичем, как прлидворные с Екатерлиной…» Алка, — Кепкин поворачивается к лаборантке, — что он имел в виду?

Той льстит, когда у нее консультируются по истории. Но сейчас она отвечает кратко и с превосходством:

— При мужчинах нельзя.

— Ну и ладно, — Гера снова поворачивается ко мне. — Потом Выносов говорлит дирлектору: «Непрлиятная, говорлит, ситуация». А тот ему: «Все из-за скорлопалительности. Торлопимся заполнять штатное рласписание, берлем кого ни попадя». А Выносов «Но, Иван Иванович, все-таки Урлалов создал лаборлаторию!» А дирлектор: «Да, но что создала его лаборлатория?» Вот.

…Нет, конечно, передо мной сейчас Кепкин-здешний, по уши погрязший в делах и отношениях этой н. в. линии. А где тот, мой коллега, куда его занесло?

Когда я позавчера переходил из Нуля, его не было уже дней пять. Вернулся ли?

Я спрашиваю:

— Ну — а вывод какой?

— Вывод? Шатается Пал Федорыч-то. Дирлектор — он ведь, так сказать… — Гера смотрит на меня со значением.

— Чепуха. Подумаешь, директор сказал… Выкрутится Уралов и на этот раз, ему все как с гуся вода.

— Знаешь, — Кепкин оскорбленно встает, — когда ты прликидываешься идиотом, у тебя получается очень похоже. Прлосто один к одному!

Смирнова фыркает за моей спиной.

Я тоже поднимаюсь:

— И из-за подслушанной сплетни ты отвлекаешь меня от дела?! Постой… что это у тебя под глазом? Граждане, у него под глазом синяк.

— Опять?! — с хорошо сделанным сочувствием произносит Толстобров.

— Где? Где?! — Гера смотрится в зеркальную шкалу гальванометра. — Это чернила… — Он слюнит палец, пытается стереть, но поскольку пальцы в тех же чернилах, синяк становится еще заметнее.

Тем временем его окружают все.

— Похоже на отпечаток утюга, — определяю я. — Тыльная сторона. Хотя бы в полотенце заворачивала.

— Кино-о! — стонет Алла.

— Герман Игоревич, — скалится Убыйбатько, — вы бы сбегали в медэкспертизу, взяли справку о побоях — и в суд!

Кепкин теперь предельно лаконичен. Он берется за ручку двери, обводит всех взглядом исподлобья:

— Пар-ла-зи-ты! — и выходит.

Минуту в лаборатории длится веселье, потом все утихомириваются. Только Андруша еще долго хмыкает и крутит головой над схемой.

Все-таки Кепкин перебил настроение, отвратил от идеи. Слишком многое напомнил. «Да, но что создала его лаборатория?» Вот именно: одни попытки и провалы. Под водительством Павла Федоровича Уралова.

Неужели он и здесь выкрутится на ученом совете? Вероятней всего, да.

Ведь вышел он цел и невредим из всех вариантов провала «мигалки», даже катастрофических, в которых сотрудник погиб. В таких случаях снять начальника следует хотя бы из соображений приличия, а вот нет, обошлось. Доктор Выносов за него горой, пестует в ученые.

Но сейчас Паша шатается, Герка прав. И если поднапереть всем, то?.. Ведь он еще «и. о.», диссертации не сделал.