Джон Уиндэм - День триффидов [День триффидов. Куколки. кукушки Мидвича. Кракен пробуждается]

— Полковник, — признался Бернард и вежливо поклонился.

— Очень приятно, — мило улыбнулась Джанет. — Я много слышала о вас, честное слово.

Она пригласила его позавтракать с нами, но он отказался, ответив, что у него дела и что он уже опаздывает. Сожаления Бернарда прозвучали вполне искренне, так что Джанет немедленно предложила:

— Тогда, может быть, вместе поужинаем? Или дома, если попадем туда, или тут, если все еще будем на положении ссыльных…

— Дома? — удивился Уэсткотт.

— В Мидвиче, — объяснила она. — Это милях в восьми отсюда.

Голос Бернарда чуточку изменился.

— Вы живете в Мидвиче? — спросил он, переводя взор с Джанет на меня. — И как давно?

— Да уж около года, — ответил я. — Нам бы давно полагалось вернуться, но…

Тут пришлось объяснять ему, каким образом мы оказались в «Орле». Когда я закончил рассказ, Уэсткотт немного поразмышлял, затем, похоже, принял решение и обратился к Джанет:

— Миссис Гейфорд, может быть, вы разрешите мне утащить вашего мужа с собой на некоторое время? Я прибыл сюда именно по делам Мидвича. Думаю, он может быть нам полезен, если захочет, конечно.

— Чтобы понять, что случилось, вы имеете в виду? — спросила Джанет.

— Ну, скажем, в связи с этим. Так каково твое мнение?

— Если смогу быть полезным — конечно. Хотя и не вижу… А кто такие «вы»?

— Объясню по дороге, — ответил Бернард. — Честно говоря, мне полагалось быть там уже час назад. Я бы не умыкнул вашего супруга таким манером, если б это не было столь важно, миссис Гейфорд. Вы тут без него не пропадете?

Джанет заверила его, что не пропадет.

— Еще одно, — добавил он, перед тем как уйти. — Не позволяйте никому из этой банды в баре приставать к вам. Отшейте их, если полезут. Они тут обнаглели вконец, особенно когда узнали, что издателям запрещено касаться мидвичской истории. Поэтому — ни слова с ними. А вам я все расскажу потом.

— Идет. Умру от любопытства, но не сдамся. Можете на меня положиться, — согласилась Джанет, и мы ушли.

Командный пункт находился на дороге из Оппли, рядом с границей пораженной территории. У полицейской заставы Бернард показал свой пропуск. Дежурный констебль отдал честь, и мы беспрепятственно проследовали дальше. Молоденький офицер с тремя звездочками, комфортабельно расположившийся в палатке, очень обрадовался нашему прибытию, решив, что раз полковник Лэтчер инспектирует войска, то его обязанность — ввести нас в курс дела.

Судя по всему, птички в клетках уже завершили свою работу и были возвращены любящим, хотя и не слишком патриотически настроенным хозяевам.

— Наверняка нам достанется от Общества защиты животных, да и в суд на нас могут подать, если пичуги схватят простуду или что-то еще, — сказал капитан. — Но результат есть. — И он показал крупномасштабную карту, на которой ясно виднелась правильная окружность диаметром около двух миль, с церковью чуть южнее и восточнее ее центра.

— Вот так, — хмыкнул капитан. — Насколько нам известно, это не пояс, а круг. С наблюдательного пункта на колокольне в Оппли нигде никакого движения не видно, к тому же прямо на дороге возле кабачка лежит пара мужских тел, которые тоже не двигаются. А вот что это такое, мы так и не выяснили. Установлено, что преграда неподвижна, невидима, не имеет запаха, не регистрируется радарами или эхолотами, производит мгновенное действие на млекопитающих, птиц, рептилий и насекомых, причем это воздействие не оставляет побочных эффектов, во всяком случае, прямых, хотя, разумеется, люди в автобусе и другие, которым пришлось пробыть без сознания долгое время, чувствуют себя неважно из-за переохлаждения. Вот пока и все. Откровенно говоря, что бы это могло значить, мы, увы, не знаем!

Бернард задал ему несколько вопросов, которые почти ничего не прояснили, а потом мы направились на поиски полковника Лэтчера. Тот обнаружился очень скоро в обществе пожилого мужчины — начальника полиции графства Уиншир. Оба, в сопровождении менее важных чинов, стояли на небольшом холмике, озирая окрестности. Вид сей группы напоминал гравюру XVIII века, изображающую генералов, наблюдающих за битвой, исход которой не слишком ясен. Только битва тут была невидимая.

Бернард представился и представил меня. Полковник внимательно оглядел Бернарда.

— А, — сказал он, — значит, это вы заявили мне по телефону, что все должно быть шитокрыто?

Прежде чем Бернард успел ответить, вмешался начальник полиции.

— Шито-крыто! Как бы не так! Часть территории графства — круг диаметром в пару миль — полностью изолирована этой штукой, а вы хотите, чтобы все держалось в секрете!

— Таков приказ, — ответил Бернард. — Служба безопасности…

— Да какого черта они думают…

Обмен мнениями прервал полковник Лэтчер, переведя разговор на деловые рельсы.

— Мы сделали все, что могли, объявив о начале тактических учений. Не очень надежное прикрытие, но на первое время сойдет. Что-то ведь надо сказать. Беда в том, что, возможно, это наше собственное устройство сработало не так, как положено. Теперь ведь все кругом засекречено, толком никто ничего не знает. Понятия не имеем, что творится у соседа, да и у нас самих — тоже. А все из-за этих ученых, которые в лабораториях занимаются какими-то своими делишками. Ну как можно справиться с тем, о чем сам не ведаешь? Скоро военной службой будут заправлять одни технари да колдуны.

— Все агентства новостей уже тут как тут, — ворчал начальник полиции. — Кой-кого из них мы выпроводили, но вы-то знаете, что это за народ! Уж как-нибудь, будьте уверены, они сюда просочатся, начнут повсюду совать носы, и придется их гнать в шею. А разве им заткнешь глотку!

— Это как раз вас беспокоить не должно, — ответил ему Бернард. — Министерство внутренних дел уже высказалось по этому вопросу. Конечно, они недовольны, но я думаю, смирятся. Все зависит от того, насколько страсть к сенсациям сильнее боязни неприятностей.

— Гм-м, — отозвался полковник, глядя на простиравшийся перед ним мирный пейзаж. — Я полагаю, что это будет зависеть от того, покажется прессе наша таинственная Спящая Красавица занудой или же дамой с изюминкой.

В течение ближайших двух-трех часов появилось множество новых лиц, представлявших, видимо, интересы различных ведомств — военных и гражданских. Возле дороги в Оппли воздвигли еще одну большую палатку, где в 16.30 состоялось совещание. Открыл его полковник Лэтчер обзором ситуации. Времени это заняло немного. Как раз когда он заканчивал, прибыл командир эскадрильи. Он вошел с перекошенным от злости лицом и шмякнул на стол прямо под нос полковнику большой фотоснимок.

— Получайте, господа, — произнес он угрюмо. — Его цена — жизнь двух отличных парней и самолет. Нам еще повезло, что она не оказалась выше. Надеюсь, снимок стоит того.