Леви Тидхар - Юная Венера (сборник)

– Я тебя тоже, – ответил он так же безразлично. Затем оглянулся на Авариэль, пожал плечами и ушел вверх по трапу в соседний отсек. Я следил за ним, пока его ноги не скрылись из виду, но голос Авариэль вернул меня к реальности.

– Чего ты хочешь, Томио? Я сейчас очень занята.

– Ты уже знаешь.

– А я тебе уже ответила. Нет, ты не можешь спускаться вместе со мной. Не в этот раз. – Я видел, как ее взгляд упирается в пустоту под моими коленями.

– Я все еще могу плавать, – возразил я, в подтверждение топнув протезом. Подошва была резиновой, звук получился не очень громкий, несмотря на жесткую переборку пола. – Это не проблема.

– Нет, – спокойно ответила она. – Дело вообще не в этом.

– Ты берешь Михаила? Или Патрика?

Она отрицательно покачала головой.

– Я сделаю это в одиночку.

– Это глупо. Бессмысленно.

Она кашлянула, хотя, может быть, это был смех.

– Разве? Ты был рядом, когда я покоряла последнюю часть Олимпа? Финальный этап до вершины…

– Я знаю. Ты сделала по-своему. Но от этого твой поступок не стал менее… – Я помедлил. «Тупым» – вертелось у меня на языке. И по ее лицу я понял: она догадалась, что я хочу сказать. И понимал, что чем больше убеждаю ее, тем меньше она склонна менять свое решение. Я ощутил холодок внизу моего живота и ясно почувствовал, что сам хочу, чтобы она сказала мне «нет», потому что та мечта, за которой я гнался, находилась не в глубинах Великой Тьмы, где остались мои ноги. Она стояла прямо передо мной.

Авариэль глубоко вздохнула, прикрыв глаза, будто мысленно подбирая слова. Когда она снова посмотрела на меня, глаза ее горели.

– Томио, я адреналиновый наркоман, из тех, кто любит ходить по краю, делать то, что никто еще не смог. Да, мне нравится, когда на меня смотрят с восхищением. Твоя бабушка охарактеризовала меня очень точно, я сама прекрасно знаю, что это так, сейчас я совершенно согласна с ней. А ты – я не думаю, что ты когда-нибудь знал, чего ты хочешь. После того несчастного случая в Великой Тьме… – На секунду она закусила губу, как будто пытаясь сдержаться. Михаил рассказывал мне, что, когда Авариэль добралась до меня, ног у меня уже не было, их отсекло скалой, как гильотиной. Ей удалось наложить жгут вокруг обрубков и поднять меня на поверхность, прежде чем я истек кровью. И когда несколько дней спустя я пришел в себя, она уже покинула Венеру. – Я сама стыжусь того, что оставила тебя. Но ты и я… – Ее трясло. Я ждал. – Мы не можем быть вместе. Надеюсь, ты тоже это понимал.

– Не понимал, – ответил я. – Тогда меня интересовали другие вещи. Например, смогу ли я снова ходить.

Она со свистом втянула воздух, как барботер Хасалало, и я сразу пожалел о сказанном.

– Ладно. Я по крайней мере могу быть тут завтра, во время твоего погружения? Я мог бы помогать Патрику и Михаилу наверху.

Я думал, она снова скажет «нет». Но она отвернулась, наклонившись к водолазному снаряжению на полу. Затем сделала шаг ко мне, схватила меня за руки и посмотрела прямо в глаза. Я снова увидел морщинки на ее лице, теперь они глубже, чем раньше, темные круги под глазами, маленькие шрамики от ожогов. Ее пальцы плотно сжали мои.

Впервые с того момента, как она бросила меня в госпитале, мы находились так близко друг к другу.

– Если ты этого хочешь, то забудем то, что прошло. – Она отступила, отпустив мои руки. – Если ты собираешься быть тут, то помоги мне убрать всю эту хрень.

Подлодка, застывшая над краем бездны, над Великой Тьмой, словно бы опиралась на две сине-белые конечности – лучи прожекторов, таких же бесплотных, как мои протезы. Глубина Мирового океана здесь увеличивалась, подводный склон вулкана резко уходил вниз. Глядя сквозь широкие иллюминаторы подводной лодки, я заметил нескольких венерианцев, собравшихся на краю Великой Тьмы под нами, и мог различить концентрические, волнообразные здания Блэкстоун-Вилэдж (это было наше название поселения шрилиала, а не их собственное), уходящие в сине-зеленую даль, туда, где заросшие водорослями предместья сходились со зданиями Подводного порта.

По краю Великой Тьмы рос густой лес из черно-синих ламинарий, медленно колыхающихся в подводных течениях Мирового океана. Шрилиала столпились под пологом бурых водорослей, и я видел пузырьки воздуха, вырывающиеся из их ртов при общении. В языке аборигенов разные слова обозначались формой пузырьков воздуха (именно поэтому на суше они общались друг с другом только по-английски), их способ общения больше визуальный, чем звуковой. Ученые-лингвисты все еще изучают грамматику и фонетику шрилиала, пытаясь создать словарь венерианского языка, но я сомневаюсь, что кто-либо из людей сможет говорить и понимать аборигенов без механической помощи.

Почувствовав рядом запах корицы, я произнес:

– Интересно, о чем они говорят?

Хасалало, сидящий рядом с нами в подлодке, мельком взглянул на происходящую внизу сцену.

– Они недовольны тем, что происходит, – сказал он. – Многим из нас, особенно «каменной кости», не нравится решение Зеленого Совета. Они говорят, что это решение прошло только благодаря глупости «воздушной кости». – Он рефлекторно провел пальцем по меткам на голове.

– Они не сделают попытки остановить нас? – спросил Михаил из-за пульта управления. Палец его завис над кнопкой старта. На экране перед ним было видно Авариэль в камере погружения, Патрик рядом с ней последний раз осматривал снаряжение.

Глаза Хасалало расширились.

– Они не считают, что это необходимо. Подводные Огни сделают это за них.

Михаил рассмеялся, убрав руку от пульта.

– Им лучше не встречаться с Авариэль. Для тех, кто встает у нее на пути, наступает черная полоса. – Он усмехнулся и взглянул на меня. Улыбка исчезла.

– А как ты думаешь? – спросил я Хасалало. – Подводные Огни помешают ей?

Он спокойно смотрел на меня. Барботер клокотал и разбрызгивал воду.

– Они остановили тебя.

Движение. Вспышка света, сопровождающаяся резкой болью. И потом беспамятство до пробуждения в госпитале.

– Меня остановило падение скалы. Я оказался слишком близко к краю и задел какой-то шаткий валун, – ответил я.

– Интересно, – Хасалало все так же смотрел на меня в упор, – какая истина скрыта в том камне, что забрал твои ноги?

Я собирался ответить, но в этот момент голос Авариэль зазвучал из динамиков, и в отсеке появилось голографическое изображение.

– Выхожу в прямой эфир, – произнесла она слегка приглушенным из-за ребризера голосом. – Михаил, как слышно?

– Слышу тебя, – ответил Михаил. – Изображение в норме.

– Отлично. Я спускаюсь. Пожелай мне удачи.

– Удачи, – прошептал я себе под нос.

– Тебе не потребуется удача, – сказал Михаил. – Ты это сделаешь. Это твоя добыча.