Леви Тидхар - Юная Венера (сборник)

История Земли в рассказе очень похожа на реальную, но до того момента, как зонды СССР обнаружили, что на Венере есть жизнь. Тогда началась серьезная экономическая гонка, которая разрушает СССР и отвлекает США от проблем глобального потепления.

Как вы, возможно, заметили, в этом рассказе пулемет «Печенег» так ни разу и не стрелял. Чехов был не прав. Вы можете повесить на сцене ружье в первом акте, но оно так и не выстрелит.

Перемены не всегда бывают к лучшему, но часто они неизбежны – особенно когда меняется весь ваш мир…

Дэвид Брин вошел в мир научной фантастики в конце семидесятых и стал одним из самых известных писателей, получившим три премии «Хьюго» и одну премию «Небьюла» за свои произведения. Брин стал знаменит благодаря серии «Возвышение», начавшейся в 1980 году с романа «Прыжок в Солнце» и впоследствии продолжившейся романом «Звездный прилив», за них он получил премии «Хьюго» в 1984-м и «Небьюла» в 1983 году. «Война за Возвышение» получила «Хьюго» в 1988 году, дальше последовали «Риф яркости», «Берег бесконечности», «Небесные просторы» и «Горилла, мои мечты». Также он, в соавторстве с Кевином Ленэ, написал предысторию к серии «Возвышение» – «Обнаруженные цивилизации: иллюстрированный путеводитель по мирам Возвышения Дэвида Брина». Еще одну премию «Хьюго» в 1985 году он получил за короткий рассказ «Хрустальные сферы», а в 1986-м удостоился премии имени Джона Кэмпбелла за роман «Почтальон», по которому позже Кевин Костнер снял крупнобюджетный фильм. Среди других его романов: «Глина», «Эпоха големов», «Дело практики», «Земля», «Славное время», «Небесный горизонт» и, созданный совместно с Грегори Бенфордом, «Сердце кометы». Его короткие рассказы выпущены в сборнике «Река времени», «Особые приметы» и «Наступит завтра». Вместе с Артуром Кларком он выпустил антологию «Солнечный парус», а также опубликовал несколько нефантастических произведений, таких как «Открытое общество», «В глазах странника» и «Кинг-Конг возвращается! Особое мнение о гигантском примате». Самый новый его роман вышел под названием «Сущее».

Прозвучал ежедневный гонг. Иона удивился бы, если бы его не было.

Как и каждый день, когда был возможен удар, как только утром звенели Старые часы, фермеры, обитатели купола, забирались к стволам-колоннам, скорчившись в ожидании очередного землетрясения – сильных толчков, любого сбивающих с ног и заставляющих содрогаться границы купола. Только иногда ничего не происходило. Часы звенели в полной тишине, в атмосфере жуткой подавленности. Мать Ионы зажгла свечу, надеясь предотвратить несчастье.

Ранней весной толчков не было почти целую неделю. Пять дней подряд без обломков, рушащихся из Верхнего Мира сюда, на дно океана. И два небольших перерыва годом раньше. По-видимому, сегодня снова будет передышка…

Бом-м!

Через некоторое время грохот снова возобновился, выбивая из-под ног Ионы мокрую почву. Он с беспокойством взглянул на границу купола – древней постройки (высотой более двухсот метров) из полупрозрачной вулканической породы. Купол отделял рисовые поля и лес гигантских пиньонов от черной воды снаружи; сейчас он вибрировал неприятным тонким звуком.

Сегодня особенно неприятным, у Ионы даже заныло в зубах.

– Поют, – успокаивающе прокомментировала пожилая женщина, работавшая за соседним закрытым станком. Ее шишковатые пальцы безостановочно летали меж нитей, из которых получалась мягкая ткань. Ее руки не тряслись, хотя растущие неподалеку пиньоны дрожали гораздо сильнее, чем обычно.

– Прости, бабушка. – Иона прислонился к ближайшему пучку лиан, свисавших с купола убежища, где качались светящиеся листья, дающие свет поселению. – Кто поет?

– Стены, глупый мальчишка. Стены купола. Грохот начинается точно в срок, точь-в-точь как Старые часы звонят. Хотя каждый год приходится основное колесо укорачивать, отнимать тринадцать секунд от дня. Толчки всегда приходили с одного направления, ориентироваться можно! И купол пел для нас…

– Пел… Ты имеешь в виду этот ужасный стон? – Иона ткнул пальцем в ухо, словно от зудящего звука у него там засвербило. Он вглядывался в ближайший лес из толстых стволов и лиан, пытаясь заметить признаки аварии. Или катастрофы.

– Он совсем не ужасный! А музыкальный. Успокаивающий. Особенно после выкидыша. Раньше женщины теряли около половины младенцев. Не как сейчас, когда больше нормальных живых рождается, чем уродцев либо мертвых. Повезло вашему поколению! И еще похуже бывало в старину. Основателям удалось почти под корень всех извести! Несколько раз популяция была на грани. – Она покачала головой и улыбнулась. – А, так вот о музыке! После каждого полуденного стука прислонишься к стене купола и радуешься! Эта музыка помогала нашим женщинам нести тяжелое бремя.

– Да, бабушка, я верю, это было прекрасно, – ответил Иона, стараясь, чтобы голос звучал уважительно, потом дернул за плющ на ближайшем пиньоне, проверяя прочность, и вскарабкался наверх, цепляясь длинными неперепончатыми пальцами за плетения лиан, достаточно высоко, чтобы осмотреться. Никто из взрослых или мальчишек не умел так ловко лазить.

Несколько ближайших столбов, похоже, оборвали крепление к потолку купола. Пять… нет, шесть… раскачивались из стороны в сторону, пока не рухнули. Их светящиеся верхушки погрузились в рисовые плантации, извергая снопы искр… и на рабочие бараки, где Паналина и ее механики заорали от ужаса так, что было слышно даже отсюда. Плохо, подумал Иона. Под куполом теперь станет темнее. Если другие стволы упадут, поселение окажется в полумраке и начнет голодать.

– О, это было прекрасно, совершенно верно, – беспечно продолжала старуха, игнорируя шум. – Конечно, во времена моей бабушки грохот не был таким регулярным. И говорят, что задолго до этого, во времена моей бабушки, когда день длился так долго, что люди успевали несколько раз спать лечь, грохот случался раза по четыре или по пять раз! Сколько всего разрушено было тогда! Но всегда только с одной стороны и всегда в первой половине дня.

Она вздохнула, будто показывая, что Иона и вообще молодежь сейчас слишком избалованны. «И вы называете это грохотом?»

– Конечно, – призналась она, – тогда купол был поновее. Более гибкий, я думаю. Рано или поздно один неудачный удар нас всех прикончит.

Иона как раз имел возможность улизнуть, но у него было достаточно проблем и без оскорбления Старейшей, пережившей тридцать четыре беременности и родившей только шесть живых детей, четверо из них оказались ценными – девочками.

Но бабушка пребывала в хорошем настроении, погрузившись в воспоминания.