Ян Кравец - Мёртвые бабочки (СИ)

Две трети груза караванщиков это вода и пропитание, и только одна сам товар. В пустыне есть только один оазис, да и тот искусственный. Оазис этот - огромный стеклянный квадрат в полмили шириной. Квадрат не платформа или площадка, это основание грандиозного строения, уходящего глубоко под землю. Кто-то говорит, что это перевёрнутая пирамида, кто-то уверяет, что куб он и есть куб. Но все соглашаются с тем, что внутри стеклянного нечто настоящий лабиринт из многоуровневых туннелей. Караванщики никогда не осмеливаются заходить внутрь глубже одного этажа, да и там передвигаются только держась за верёвку, привязанную у входа. Внутри стеклянного строения температура всегда одинаково высокая, там можно переждать пасмурный день и отдохнуть перед следующим ночным переходом. Вездесущая соль проникает внутрь только на одежде и обуви караванщиков, поэтому перед самым входом они снимают с себя всё до последней тряпки.

Через несколько часов Ксен догнала караванщиков и молча присоединилась к их компании. Никто даже не повернул головы, чтобы посмотреть на неё. Мулы шли размеренно и спокойно, караванщики переговаривались тихими голосами. Ксен была для них не более чем очередным самоубийцей, который решил пересечь пустыню в одиночку и без подходящего снаряжения. Через каждую сотню миль им встречались высушенные кости бедолаги-мула, иногда попадались и человеческие скелеты. Соляная пустыня привлекает множество безумцев со всего света. Некоторым из них удаётся дойти до стеклянной пирамиды. Большинство умирает в первые дни.

На следующее утро Ксен уже знает, как зовут каждого из её новых спутников. Главный караванщик объявил привал, как только узкая полоса солнца показалась над горизонтом. Люди поставили палатки из многослойной светлой ткани. Ярко запылали костры. Теперь на Ксен стали поглядывать с интересом. Она представилась как Саманта, охотник с большой земли. Караванщики понимающе закивали. Охотники на черных птиц пустыни были мудрыми и выносливыми странниками, которые пользовались всеобщим уважением. Встреча с ними предвещала удачу. Ксен предложили выпить пиалу ароматного травяного чая, но она отказалась. Она посидела немного у общего костра, послушала истории о прошлых переходах и тихонько ускользнула к шатрам. Её заинтересовал худенький юноша-караванщик, который никак не мог справиться с креплением одной из стенок шатра. Ксен не стала предлагать свою помощь, вместо этого просто растянула тугое полотно и вместе с юношей закрепила стенку короткими металлическими палочками. Юноша благодарно кивнул и приложил к груди правую руку. Он уже слышал про охотницу Саманту и был горд тем, что она предпочла его общество.

168.

Караванщика зовут Кли и на первый взгляд ему лет семнадцать, не больше. Соляная пустыня ещё не успела поработать над его телом, на чистом лице нет ни пятен, ни рубцов. Руки у него тонкие, как у ребёнка, пальцы худые и почти прозрачные. Он, кажется, полуидиот, говорит с заметным трудом, постоянно нервно щурит глаза. Ксен смотрит на его впалую грудь, тощую шею и думает, что юный караванщик не протянет и одного перехода. Только спустя некоторое время она замечает мелкие морщины вокруг его глаз и губ, пигментные пятна на руках и предполагает, что караванщику никак не меньше пятидесяти. Потом она слышит, как обращаются к нему другие караванщики. Юношу называют "дебо", небесный отец, священник для караванщиков. Ксен знает, что взрослые дебо совершают переход через пустыню только один раз, незадолго до своей смерти. Недаром она видела столько оживления на лицах караванщиков, совсем неуместным перед тяжелым путешествием. Поверье гласит, что присутствие дебо защитит караван он любых невзгод, а если дебо умрёт во время пути, три следующих года будут для всех удачными.

Дебо Кли уже несколько лет умирает от рака, съедающего его изнутри. Он высох как прут, ничего не ест и почти потерял способность говорить. Кли знает, что он скоро умрёт и хочет умереть в священной пустыне. Ни один самый преданный верующий не станет дебо по своей воле, но тот, кто родится посреди пустыни, станет дебо. Мать Кли была женой караванщика и родила его в дороге, на два месяца раньше положенного срока. Кли пришел из соляной пустыни и хотел в неё вернуться.

Ксен смотрит на дебо с удивлением и непониманием. Как могло случиться так, что рак, давно побеждённая болезнь, снова уничтожает людей? Неужели знания были утрачены настолько, что даже замещающая терапия оказалась недоступной? Ведь рак это не выжженный хрусталик, для его лечения давно не требуются инструменты и операции. Всего одна инъекция, и человек получает иммунитет против любых проявлений рака. Новые люди нового мира не забыли о прививках. Стор был привит в три года, Лори в девять. Святая обязанность любого архонта это своевременная вакцинация всех подданных. Тем более, если это вакцина от рака. Бич двадцатого и двадцать первого века был окончательно повержен в две тысячи сто первом году, столетней годовщине кровавой трагедии бывших Соединённых Штатов. Сто лет спустя в Американскую Республику с Ближнего Востока пришло не горе, а великая радость. Профессор Бернард ибн Лейх, сын шейха Лейх Руаха и немки Торы Сойер открыл вакцину против рака, а патент сделал открытым для фармацевтов со всего мира. Спустя два месяца после поступления препарата в широкое производство, количество больных раком уменьшилось в восемьдесят раз. Спустя год на всём земном шаре насчитывалось только трое онкологических больных. К началу двадцать четвёртого века каждый житель планеты имел стойкий иммунитет. Рак РРHРпотерял ядовитое жало и занял своё место рядом с побеждёнными чумой, оспой и холерой.

- Господин дебо! - обращается Ксен к Кли, и старается, согласно этикету, смотреть только себе под ноги. - Можете ли вы показать мне свою левую руку?

Караванщик протягивает Ксен руку, тощую, как плеть. На запястье чернеет татуировка с выбитой цифрой двенадцать. Чуть выше треугольная отметина прививки против ВИЧ-инфекции. Ещё выше еле различимая отметка комплексной прививки против всех разновидностей гепатита. Следующей должна быть прививка против рака. Её нет.

Ксен хмурится. Дебо Кли как-то сразу ей понравился, и она не хочет, чтобы его жизнь прервалась из-за давно поверженной болезни. На этот раз она смотрит прямо ему в лицо и спрашивает прямо:

- Господин дебо, вы ведь пришли в пустыню за смертью?

Дебо Кли вздрагивает и мрачнеет. Теперь его никак нельзя принять за юношу, морщины на его лице становятся глубже, взгляд совсем тусклый. Дебо знает, что во всём караване ни от кого не укрылся его маленький секрет. Да и что за секрет у священника, который по собственной воле пришел в пустыню! Даже ребёнок знает, что для дебо приход в пустыню означает скорую смерть. Но одно дело знать, и совсем другое говорить об этом прямо. В то же время, дебо не может и врать, поэтому медлит с ответом.