Пол Андерсон - Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник]

Дония кивнула.

— Если бы незамужние женщины стали рожать, как жены, нас вскоре стало бы очень много.

— Разве нельзя заставить их воздержаться от этого?

— Конечно нет! Они же люди. — Еще одно доказательство, что рогавикьянцы недалеко ушли от домашних животных. — Но кто теперь захочет ее взять, кто захочет ей чем-нибудь помочь, кто разрешит жениться на ней? Ей остается либо бежать, либо становиться распутницей в полном смысле этого слова, или чем-нибудь еще в этом роде.

— Что же ей делать?

— То же, что делают все. Но беда в том, что она сама еще почти ребенок и вдобавок очень чувствительна. Крона провела здесь несколько дней, успокаивая ее.

— Каким образом?

— Она уговаривала ее показать ребенка всем, как только он родится. А что еще делать? — Дония улыбнулась. — И рассказать обычную историю, будто ребенок родился в результате связи с южанином. Тогда никто не захочет его сохранить, и все согласятся его уничтожить. — Она отвернулась.

— Эй, разве нам с тобой нечем заняться?

Джоссерек не двинулся с места. Голоса за стеной, наступающий рассвет, отступающий холод — все это, казалось, отступило.

«Почему меня это волнует? — подумал он. — Неужели я решил, что эти люди не способны лицемерить? И бог знает, может быть, аборт или убийство новорожденного достаточно обычное дело в этом мире. Что из этого? Должно быть, я куда крепче связан с культурой Киллимарейча, чем подозревал, если я нутром чувствую, что и здесь нерожденные или новорожденные дети тоже имеют человеческие права, что они не совершали никаких преступлений, за которые их можно лишать этих прав.

Северяне думают иначе. Но почему меня это беспокоит? Что еще можно ожидать… от расы, которая абсолютно чужда мне?

И все-таки надо бы мне еще немного пожить среди них.

Если у них хватит решимости сопротивляться Империи до конца, может, я сумею научить их, как уничтожить побольше имперских солдат, прежде чем они вынуждены будут сдаться сами, прежде чем капитулируют их последние умирающие от голода воины, жалея, что не умерли раньше, подобно своим нежеланным детям».

На второй день путешествия втроем они столкнулись с бродягами.

Дония первая увидела их отряд. Чтобы попрактиковаться, Дония пустила лошадь во весь опор и скрылась за холмами, пропав из поля зрения своих спутников. Такие броски она предпринимала почти регулярно с тех пор, как они выехали из Булгара. Она тренировалась с обоими лошадьми, пускала их иноходью, демонстрируя различные маневры, поражая спутников смелостью и мастерством вольтижировки. Такие трюки, без сомнения, снискали бы ей среди приморских жителей славу знаменитой наездницы.

— Это может понадобиться, — объясняла она Джоссереку. Теперь лошади служили ей так же послушно, как руки или ноги.

Он не пытался следовать ее примеру, до она и не требовала от него ничего такого. С него хватало, что он вполне сносно держался в седле. Крона не отставала от них, но не считала нужным повторять трюки Донии — своих лошадей она воспитывала с того времени, когда они были еще жеребятами, и они повиновались каждому ее приказу. Поэтому она ехала рядом с Джоссереком, и они беседовали. Несмотря на свои взгляды, она ему понравилась.

Ей был интересен его мир, поэтому она спрашивала больше, чем рассказывала сама. И все-таки она была не такой замкнутой, как остальные жители Рогавики. Это не было следствием самовлюбленности или недостаточной осмотрительности. Вскоре Джоссерек понял, что ему редко приходилось встречать такую рассудительную и уравновешенную собеседницу. Крона была вооружена, но ее оружием были ножи, топорик, легкий арбалет — все это годилось только для охоты. Значит она не допускала, что кто-нибудь может угрожать ей. Они ехали рядом, и она неспешно рассказывала ему о себе.

— Чаще всего незамужние женщины остаются в своих Братствах, — начала она. — Всегда есть прок от лишней пары рук. Еще больше нужны дополнительные головы.

Его и раньше удивляла крепость здешних семей. Неужели мужу не надоедает делить свою жену с другими мужьями? Должно быть, его нетрудно соблазнить. Когда он спросил Донию, та ответила, что нет. Жена должна обладать силой, позволяющей делать счастливым несколько мужей. Девушка еще до замужества должна решить для себя, действительно ли она хочет стать женой. Необрученные всегда могли удовлетворить свои сексуальные потребности. Как правило, незамужние женщины вели свободный образ жизни, но не так уж редко их примеру следовали и мужчины, юноши, проезжие путешественники, а иногда и чей-нибудь муж. Единственным условием таких связей было то, что в результате не должны появляться дети. Внебрачные связи были не так уж важны сами по себе, если брак был крепким. А брак, как правило, бывал крепким. Теоретически он мог распасться в любое время. Практически же браку сопутствовали такие «узы чести», что тот, кто разрушал их без взаимного согласия, рисковал навсегда потерять уважение друзей и близких.

Джоссерека поразила мысль, что их связь с Донией может быть для нее просто случайностью. Он не осмеливался спросить, так ли это. Вместо вопроса, он сказал, что на его родине две или больше женщины под одной крышей нипочем бы не ужились. Донию это озадачило. О чем можно скандалить? Что касается ее семьи, то у каждой женщины всегда был свой угол, свои вещи, работа, игры, развлечения, и они не вмешивались ни в чьи дела. Работы, требовавшие от них совместных усилий были организованы так, чтобы выполнять их как можно быстрее и легче. Этого требовал простой здравый смысл.

«Значит, здравого смысла у рогавикьянцев больше, чем у кого бы то ни было», — пошутил он, и тогда ему вспомнилась и ее внезапная ярость, и многое другое.

— Но многих не устраивает жизнь дома, — продолжала Крона. — Они образуют товарищества или вступают в них, чтобы ставить капканы или торговать. Они селятся на стоянках, где чувствуют пульс всей северной земли, скитаются за границей, пробуют себя в различных занятиях. Многие, по слухам, возвращаются богатыми. Некоторые становятся бродячими художниками, ремесленниками, изобретателями, учеными, они обучают книжной премудрости, собирают новые знания о природе. Другие ищут знания вне природы, такие становятся Проводниками.

Слушая ее, он испытывал интерес и удовольствие одновременно. Она выглядела очень привлекательно. Крона ехала рядом, одетая так же, как он, но рубашка у нее была наполовину расстегнута, а непокрытые волосы свободно развевались на ветру. Она вела себя просто и вместе с тем более сердечно, чем Дония, у которой раскованность перемежалась с приступами животной жизнерадостности и бессловесной страсти. И все-таки от Донии и остальных северян ее отличало нечто большее, чем жезл, привязанный к подпруге, или одежда завернутая в спальный мешок; большее даже, чем брошенная ею фраза о том, что она добровольно обрекла себя на пожизненное безбрачие.