Генри Каттнер - Этот мир-мой! [Авт. сборник]

— Думаю, вы слишком торопитесь, — сказал он. — Посягательство на неприкосновенность частной собственности…

— У нас есть ордер!

— И в чем меня обвиняют?

— Разумеется, речь идет об облигациях, — голос Хэттона звучал устало. — Не знаю, где вы спрятали чемодан, но рано или поздно мы его найдем.

— Какой чемодан? — продолжал допытываться Ваннинг.

— Тот, с которым Макилсон вошел сюда. И без которого он вышел.

— Игра закончена, — печально сказал Ваннинг. — Я сдаюсь.

— Что?

— А если я скажу, что сделал с чемоданом, вы замолвите за меня словечко?

— Ну… пожалуй… А где он?

— Я его съел, — ответил Ваннинг, укладываясь на диван и явно собираясь вздремнуть.

Хэттон послал ему взгляд, полный ненависти.

Полицейские прошли мимо шкафа, мельком заглянув внутрь. Рентгеновские лучи не обнаружили ничего ни в стенах, ни в полу, ни в потолке, ни в мебели. Остальные помещения офиса тоже обыскали, но безрезультатно.

Наконец Хэттон сдался.

— Утром я подам жалобу, — пообещал ему Ваннинг. — А в отношении Макилсона воспользуюсь принципом Habeas corpus [6] Habeas corpus (лат.) — здесь: личной неприкосновенности. .

— Иди ты к черту! — буркнул Хэттон.

— До свидания.

Ваннинг подождал, пока непрошеные гости уберутся, потом, тихонько посмеиваясь, подошел к шкафу и открыл его.

Медное яйцо исчезло. Ваннинг пошарил внутри, но без толку.

Значение этого дошло до него не сразу. Он повернул шкаф к окну и снова заглянул туда — с тем же результатом. Шкаф был пуст.

Двадцать пять тысяч кредитов в облигациях пропали.

Ваннинга прошиб холодный пот. Схватив металлический шкаф, он встряхнул его, но это не помогло. Потом перенес в другой угол комнаты, а сам вернулся на прежнее место и принялся внимательно осматривать пол.

— Проклятье!..

Неужели Хэттон?

Нет, невозможно. Ваннинг не спускал со шкафа глаз, пока здесь была полиция. Один из полицейских открыл шкаф, заглянул внутрь и снова закрыл. После этого шкаф все время оставался закрытым.

Но облигации исчезли.

Так же, как и странное существо, которое Ваннинг раздавил. Все это вместе означало, что… Вот именно: что ?

Он метнулся к видеофону и вызвал Гэллегера.

— Что случилось, а? Чего тебе? — На экране появилось худое лицо изобретателя, еще более осунувшееся от пьянства. — У меня похмелье, а тиамин кончился. А как твои дела?

— Послушай, — сказал Ваннинг, — я положил кое-что в твой чертов шкаф и потерял.

— Шкаф? Забавно…

— Да нет, то, что в него положил… чемодан.

Гэллегер покачал головой.

— Никогда заранее не знаешь… Помню, однажды я сделал…

— К черту воспоминания! Мне нужен мой чемодан!

— Фамильные драгоценности? — спросил Гэллегер.

— Нет. Там были деньги.

— С твоей стороны это было неразумно. Ты знаешь, что с сорок девятого года не разорился ни один банк? Вот уж не думал, Ваннинг, что ты так скуп. Хотел иметь деньги при себе, чтобы перебирать их своими загребущими лапами, да?

— Ты снова пьян!

— Нет, только стараюсь напиться, — уточнил Гэллегер.

— Со временем у меня выработался иммунитет к алкоголю, и чтобы напиться, мне нужно ужасно много времени. Из-за твоего звонка я отстал на две с половиной порции. Нужно приделать к органу удлинитель, чтобы разговаривать и пить одновременно.

— Мой чемодан! Что с ним случилось? Я должен его найти!

— У меня его нет.

— А ты можешь сказать, где он?

— Понятия не имею. Выкладывай подробности, посмотрим, что можно сделать.

Ваннинг последовал совету, правда, из осторожности несколько сократил рассказ.

— О’кей, — неохотно сказал Гэллегер. — Ненавижу выдвигать теории, но в исключительных случаях… Мой диагноз обойдется тебе в пятьдесят кредитов.

— Что?! Послушай…

— Пятьдесят кредитов, — упрямо повторил Гэллегер. — Или разбирайся сам.

— А откуда мне знать, что ты сможешь вернуть чемодан.

— Приходится допустить возможность, что у меня ничего не выйдет. Однако шанс есть… Я должен буду воспользоваться счетными машинами, а это стоит дорого.

— Ладно-ладно, — буркнул Ваннинг. — Иди, считай. Без чемодана мне конец.

— Меня больше интересует тот карапуз, которого ты придушил. Честно говоря, это единственная причина, по которой я вообще занимаюсь твоим делом. Жизнь в четвертом измерении… — продолжал Гэллегер, вяло поводя руками. Потом лицо его исчезло с экрана, и Ваннинг выключил видеофон.

Он еще раз обыскал шкаф, но так и не нашел в нем ничего. Замшевый чемодан словно испарился.

Ваннинг надел пальто и отправился в «Манхеттен Руф», где съел ужин, обильно сдобренный вином. Ему было очень жалко себя.

Назавтра его жалость к себе усугубилась. Он раз за разом пытался связаться с Гэллегером, но в лаборатории никого не было, так что Ваннинг попусту переводил время. Около полудня ввалился Макилсон. Он был сильно взволнован.

— Не очень-то ты спешил вытащить меня из тюрьмы, — с ходу набросился он на Ваннинга. — И что теперь? У тебя найдется что-нибудь выпить?

— Зачем тебе? — буркнул Ваннинг. — Судя по твоему виду, ты уже напился. Езжай во Флориду и жди, пока все успокоится.

— Хватит с меня ожидалок. Я еду в Южную Америку, и мне нужны бабки.

— Подожди, пока можно будет реализовать облигации.

— Я забираю половину. Как и договорились.

Ваннинг прищурился.

— И попадешь прямо в лапы полиции. Ясно, как дважды два.

Макилсон был явно не в себе.

— Согласен, я совершил ошибку. Но теперь… нет, теперь я буду умнее.

— Значит, подождешь.

— На крыше в вертолете ждет мой приятель. Я отдам ему облигации, а потом спокойно уйду. Полиция ничего у меня не найдет.

— Я сказал, нет, — повторил Ваннинг. — Дело слишком рискованное.

— Рискованное оно сейчас. Если они найдут облигации…

— Не найдут.

— Где ты их спрятал?

— Это мое дело.

Макилсон занервничал.

— Возможно. Но они в этом здании. Вчера ты не мог их никуда сплавить до прихода фараонов. Не стоит искушать судьбу. Они искали рентгеном?

— Ага.

— Я слышал, что Хэттон с целой бандой экспертов изучает планы здания. Он найдет твой сейф, и я хочу убраться отсюда раньше, чем это произойдет.

Ваннинг отмахнулся.

— Прекрати истерику. Я тебя вытащил, верно? Несмотря на то, что ты едва не провалил дело.

— Это правда, — признал Макилсон, дергая себя за губу.

— Но я… — он принялся грызть ногти. — Проклятье, я сижу на кратере вулкана, да еще и на термитнике. Не хочу торчать здесь и ждать, пока они найдут облигации! А от страны, куда я собираюсь смыться, они не смогут потребовать выдачи.

— Нужно ждать, — настаивал Ваннинг. — Это твой единственный шанс.

В руке Макилсона невесть откуда появился пистолет.

— Гони половину облигаций, да поживее. Я тебе не верю. Думаешь, можно бесконечно водить меня за нос? Ну, отдашь или нет?