Генри Каттнер - Этот мир-мой! [Авт. сборник]

Феннель!

Внутрь попадало достаточно света, чтобы можно было узнать начальника полиции. Феннель держал в руке пистолет, за ним следовали две мощные фигуры.

— Это здесь, — тихо сказал Феннель. — Таксист запомнил, что привез Денворта именно сюда. К счастью, предчувствие подсказало мне заглянуть в квартиру мисс Валентайн.

Предчувствие! Денворт выругался про себя. Это Турзи со своей Телепатической Запонкой был этим предчувствием! А сейчас…

Он тихо подошел к задней двери — закрыто. Денворт вернулся к телу Смита и проверил его карманы, надеясь найти ключ.

Ничего.

Шаги приблизились, послышался голос Феннеля:

— Денворт, ты тут? Если да, то выходи с поднятыми руками.

— Поцелуй меня в зад, — прошептал Денворт, глядя на Защитный Перстень с двумя черными и одной голубой жемчужинами. Оставалось одно желание. Он оглядел темную комнату. В кого бы превратиться, чтобы никто не нашел его здесь…

Портьера дрогнула.

«Паук!» — подумал Денворт, и превращение совершилось. Он стал маленьким, и огромные тени двигались над ним.

Он побежал в поисках укрытия — не хватало, чтобы на него наступили. Впрочем, паук был маленьким, он мог укрыться в любой щели, дождаться полуночи, а затем вновь воспользоваться перстнем.

Денворт перебирал многочисленными ногами, а паучьи глаза обеспечивали ему необычайно широкое поле зрения.

Каким-то образом он знал, что Печать Любви и Защитный Перстень по-прежнему остаются с ним, пусть и невидимые, и что сила их не уменьшилась после его превращения.

Тени накрыли его. Он нашел глубокую щель, забрался туда и стал ждать. Ему больше не грозила единственная опасность, которой он боялся — быть раздавленным. Даже в таком виде у него не могло быть врагов.

В темноте что-то шевельнулось, замерло, потом быстро направилось к Денворту. Ледяной страх охватил его. Он понял, кто это.

Узнал ее.

Самка паука крупнее и быстрее самца, а кроме того, как хорошо знал Денворт, у них довольно неприятные обычаи. Пока паучиха бежала к нему, он отчетливо осознал, что именно тянуло ее к слиянию, которое предстояло пережить только ей.

Печать Любви имела власть над всеми живыми существами.

— Вот видишь, — с горечью сказал я, — начни я рассказ таким образом, и любой издатель с ходу завернет его…

— Ты слишком суров к себе, Чарли, — вставила Розамонд.

— …сопроводив отказ вежливыми заверениями, что это вовсе не значит, будто рассказ ничего не стоит. Но вообще-то история довольно натянутая. Медовый месяц. Близится гроза. Зигзаги молний полосуют небо. Дождь льет ручьем. А здание, к которому мы направляемся, наверняка, скорее всего, психиатрическая клиника. Когда мы постучим старомодным дверным молотком, послышится тяжелое шарканье шагов, и какой-нибудь отвратительный старый дурак впустит нас в дом. Он очень обрадуется нашему визиту, но Когда начнет рассказывать о вампирах, рыщущих по округе, во взгляде его будет насмешка. Сам он в такие бредни не верит, но…

— Но почему у него такие острые зубы? — рассмеялась Розамонд.

Мы поднялись на полуразрушенную веранду и постучали в дубовую дверь, представшую перед нами в свете молний. Потом еще раз.

— Попробуй молотком, — сказала Розамонд. — Не стоит нарушать традиции.

Я постучал старомодным дверным молотком и послышалось тяжелое шарканье. Мы с Розамонд переглянулись, недоверчиво улыбаясь. Она была так красива! Мы с ней любили одно и то же, прежде всего — необычное, и потому нам было так хорошо вместе. А потом дверь открылась, и на пороге появился мерзкий старый дурак, державший в обезображенной ладони керосиновую лампу.

Похоже, он вовсе не удивился. Впрочем, лицо его покрывала густая сеть морщин, и прочесть по нему что-либо было трудно. Крючковатый нос торчал этаким ятаганом, а небольшие зеленоватые глаза странно сверкали. Меня удивило, что волосы у него были густые и черные, и я тут же решил, что он похож на мертвеца.

— Гости… — произнес он скрипучим голосом. — Немного бывает у нас гостей.

— И вы, конечно, голодаете между визитами, — пошутил я и втащил Розамонд в коридор. В нем воняло плесенью, и точно так же несло от старикашки. Он захлопнул дверь перед порывом яростного ветра и проводил нас в гостиную. Входя, мы раздвинули портьеры, украшенные кисточками, и внезапно оказались во временах королевы Виктории.

Старик был не лишен чувства юмора.

— Мы не едим гостей, — пояснил он. — Просто убиваем и забираем деньги. Но добычи в последнее время так мало!

Он рассмеялся гордо, словно курица, у которой до срока вылупились пятеро цыплят.

— Меня зовут Джед Карта, — сказал он.

— Картер?

— Карта. Садитесь и грейтесь. Я разведу огонь.

Мы промокли до нитки.

— У вас не найдется, во что переодеться? — спросил я.

— Если это вас интересует, мы уже несколько лет супруги, но по-прежнему чувствуем себя грешниками. Наша фамилия Денхем, Розамонд и Чарли Денхем.

— Так это у вас не медовый месяц? — Карта казался разочарованным.

— Это второй медовый месяц, причем куда приятнее первого. Идиллия, верно? — обратился я к Розамонд.

— Точно, — согласилась она. — В этом что-то есть.

Жена у меня хитрая. Единственная женщина умнее меня, к которой я не испытываю ненависти. Она действительно красива, даже если выглядит мокрой курицей.

Карта разводил огонь в камине.

— Когда-то здесь жило много людей, — сообщил он. — Правда, они вовсе не хотели этого. Они были безумны. Но сейчас здесь психов нет.

— Вот как? — протянул я.

Он управился с камином и зашаркал к двери.

— Принесу вам что-нибудь надеть. Конечно, если вас не смущает перспектива остаться наедине.

— Вы не верите, что мы супруги? — спросила Розамонд. — Мы вовсе не нуждаемся в присмотре.

Карта оскалился в щербатой улыбке.

— О, дело не в этом. У местных людей такие странные мысли. Например… — он захихикал. — Вы когда-нибудь слышали о вампирах? Говорят, в последнее время по округе было много смертей.

— Отказ вовсе не значит, что рассказ ничего не стоит, — сказал я.

— Что?

— Нет, ничего.

Мы с Розамонд переглянулись.

— Меня такие вещи не касаются, — заявил Карта. Он снова широко улыбнулся, облизал губы и вышел, захлопнув дверь и заперев ее на ключ.

— Да, дорогая, — сказал я. — У него зеленые глаза. Я заметил это.

— А острые зубы?

— Только один. Да и тот стерт чуть не до десны. Может, некоторые вампиры жуют свои жертвы, пока не прикончат. Но вообще-то это ненормально.