Сара Андерсон - Целуй меня в ответ

– И как ты этого добился?

Сильные, теплые руки Мэтью привлекли ее к нему на грудь, и на мгновение Уитни показалось, что сейчас он прижмет ее к стене и снова заставит выкрикивать его имя, лишь бы отвлечь ее от расспросов.

Но он ответил:

– Я во всем копировал Чедвика. Как и он, учился в школе на отлично, закончил тот же колледж, тоже получил степень магистра управления бизнесом, тоже работал на семейной пивоварне. Чедвик был и остается идеальным Боумантом. Я думал… Сейчас это глупо звучит, но тогда мне казалось, что, если я тоже стану идеальным Боумантом, мама перестанет плакать в своей спальне, и мы станем счастливой семьей.

– И у тебя получилось? – спросила Уитни, хотя и сама знала ответ.

– Не совсем. – Он крепче ее обнял, и она ближе прильнула к нему, словно давая понять, что она вовсе не требует от него быть идеальным. – Когда Фрэнсис и Байрону исполнилось по четыре года, мои родители развелись. Мама пыталась получить над нами опеку, но Боумант со своими деньгами и безжалостными адвокатами, конечно, победил в суде. Мне тогда было десять.

– Ты все еще видишься с матерью?

– Конечно. Сейчас она устроилась в библиотеку. Заработка на оплату всех счетов не хватает, но ей нравится эта работа, а об остальном забочусь я. – Он вздохнул. – Однажды мама попросила у меня прощения за то, что вышла за моего отца и тем разрушила мою жизнь.

– Ты тоже так считаешь?

Мэтью насмешливо обвел глазами свою квартиру.

– Ну, даже не знаю, можно ли это назвать руинами.

– Да, у тебя здесь просто идеально, – согласилась Уитни, но про себя подумала, что и свадебное фото его родителей тоже выглядит так, словно на нем большая счастливая семья.

– Да, если я чему и научился, будучи Боумантом, так это тому, что главное в жизни – это то, какими вещи кажутся, а не являются на самом деле. Как-то один ревнивый муж застал Хардвика в спальне со своей женой и устроил скандал. Я тогда учился в колледже. Утром, выйдя из квартиры, я увидел множество репортеров и фотографов, требующих от меня комментариев. Им нужны были какие-нибудь пикантные подробности, понимаешь?

– Да. – Уитни вспомнился тот ад, через который проходила и она сама. В памяти всплыли лица толкающих друг друга папарацци, выкрикивающих ужасные вещи.

– Я не знал о том, что случилось, поэтому я начал сочинять на ходу. Я заявил, что фотографии поддельные. Люди готовы на что угодно, лишь бы привлечь к себе внимание и расставить ловушку самому богатому человеку в Денвере. Весь клан Боумантов обязательно поддержит Хардвика, потому что он невиновен. Мы подадим иск о клевете. И пресса заглотила эту наживку вместе с крючком. Я спас репутацию отца. – Помолчав, он продолжил: – Тот был горд за меня, сказал, что именно так ведут себя Боуманты, велел продолжать присматривать за нашей семьей – и тогда все будет отлично. Но, разумеется, дальше вновь последовали скандалы. Третья жена Хардвика ушла от него. Он дал ей отступного и отсудил опеку над детьми, потому что это работало на его имидж прекрасного семьянина, которому просто не везет с женщинами. И я так хорошо справлялся с поддержанием репутации Боумантов, что, когда в семейной фирме освободилось место руководителя отдела по связям с общественностью, я получил эту должность.

«И Мэтью согласился работать на своего брата после того, как он так плохо обращался с ним в детстве? Не ожидала, что он может повести себя так благородно», – подумала Уитни и спросила:

– Твои братья все еще ненавидят тебя?

Он рассмеялся:

– Нет, конечно. Я для них слишком ценен. Я так часто вытаскивал Филиппа из разных переделок, что уже сбился со счета. И Чедвик всегда полагается на мои советы. Я… – Он сглотнул. – Я теперь один из них. Законный Боумант. Даже приглашен шафером на свадьбу. Я больше не бастард, которому исполнилось целых пять лет, когда его родители поженились. – Он ткнулся носом в шею Уитни. – Просто я… Вот бы знать тогда, в детстве, что все кончится хорошо, понимаешь?

Уитни прекрасно его понимала. А вот ей оставалось только надеяться, что в ее жизни все в конце концов будет хорошо.

– А знаешь что? Когда мне было пять лет, – прошептала она, – мама водила меня на кинопробы – там отбирали актеров для съемок в рекламе. А я вовсе не мечтала быть актрисой. Мне хотелось кататься на лошадях и рисовать. Но мама хотела, чтобы я стала знаменитой. Это ей самой хотелось славы.

В то время маленькая Уитни не понимала, зачем Джейд Мэддокс выставляет ее, свою дочь, перед всеми этими людьми, заставляя притворяться кем-то. Разве маме недостаточно, что она – такая, как есть?

– Моя первая маленькая роль была в телешоу «Лама Ларри». Помнишь такое? Я играла Лулу.

Мэтью застыл, а затем расхохотался так заразительно, что Уитни тоже улыбнулась.

– Так ты играла в том шоу про лам? Оно было просто ужасным!

– Знаю. Ламы вообще странные. Спустя шесть месяцев шоу закрыли, но мама не оставила своих амбиций. А я мечтала о братьях и сестрах. Ведь я даже с отцом не виделась. Лишь когда я стала знаменитой, он явился и попросил у меня денег. Это мама отвела меня на прослушивание, когда искали актрису на роль в сериале «Семейка Уайлдз». И это она заставила сценаристов изменить имя персонажа с Венди на Уитни. Тогда мне казалось, что это круто, если тебя зовут так же, как того, кого ты играешь. Я не понимала, что совершила самую большую ошибку в жизни и что образ Уитни Уайлдз навсегда пристанет ко мне.

Мэтью повернул ее лицом к себе и, глядя ей в глаза, заверил:

– Ты же знаешь, что для меня ты – Уитни Мэддокс, правда?

– Да.

А затем его губы сложились в улыбку.

– Но… Лулу?

– Эй, это было отличное шоу о говорящей ламе! – горячо возразила Уитни, но, не сдержавшись, хихикнула. – Ты что, критикуешь качество детской программы, написанной взрослыми дяденьками, сидящими на наркотиках?

– Как там говорил старина Ларри? «А вот и лама!» А потом плевался.

Мэтью попытался пощекотать Уитни. Она схватила его за руки.

– Ты насмехаешься над ламами? Они такие величавые животные!

Он попытался разжать ее пальцы, гостья не уступала. Внезапно оба перестали смеяться и замерли.

Уитни обнаружила, что смотрит на галстук Мэтью: лиловый, с узором из каких-то желто-зеленых амеб.

Мэтью наклонился, коснулся губами ее лба, затем щеки и спросил внезапно охрипшим голосом:

– Что ты собираешься сделать? Связать меня за то, что я насмехаюсь над ламой?

Уитни оттолкнула его, затем притянула его к себе, схватив за галстук.

– Не потерплю пренебрежительных отзывов о ламах! Я постою за них!

– Но мы можем и присесть, если хочешь. – Мэтью кивнул на огромный обеденный стол, окруженный дюжиной стульев с высокими спинками из перекладин.