Владимир Михайлов - Советская фантастика 80-х годов. Книга 2 (антология)

— Капитан, заговорите старика, — тихо сказала Памела, застегивая куртку. — Хоть заприте его, пока все выяснится.

— Погодите, Памела, — идя следом за ней по коридору, решился наконец Спринглторп. — Хватит с нас бед, зачем еще кровь? Если так надо, чтобы меня не было, я уйду. Уйду немедленно. Имейте это в виду.

— Да при чем тут вы! — с сердцем сказала Памела.

— Как «при чем»? — удивился Спринглторп.

— Ах, капитан! — неожиданно звонко воскликнула он… — Таким, как вы, возня с властью крайне противопоказана. Дайте я вас поцелую на прощанье. Господи! Вы мой старый добрый папа, начитавшийся Чарлза Диккенса. Разве так можно?

И ушла в сияющий белый занавес метели, окруживший освещенное крыльцо. Он вышел следом и услышал неровные пулеметные очереди. Это отстреливался подбитый бронетранспортер.

Вот так они и остались втроем в кабинете Памелы: Куотерлайф, Спринглторп и старик Мартин Кэйрд.

— Я говорил с Баракешем, — сказал Ангус, сосредоточенно глядя на селектор. — Звонили с частной квартиры. Пилот и тамошний технический шейх. Потребовал сто тысяч. Я обещал. Шейх дал номер счета в Риме. Галантный, сволочь. Выпустит самолет, не дожидаясь подтверждения из Рима. Шакал. Доверяет слову джентльмена. Только бы Левковича не задело.

Да, только бы не задело Левковича. Когда же это было?. Три недели тому назад. В этом же кабинете. Вот тут.

Термобомбы! — в восторге восклицал Левкович. — Это единственный вариант. Представьте себе этакий вольфрамовый шар, битком набитый ураном. Мы опускаем его на дно океана юго-западней острова и приоткрываем цепную реакцию. Так, чтобы получить две тысячи градусов, больше нам не надо. Все вокруг кипит, плавится! И раскаленная пилюля проваливается в расплав, прошивает корку на шарике, как горячая дробинка кусок масла! Перфорация земной коры! Полторы недели, десяток, таких пилюль, и пять, семь параллельных каналов достигают магматического очага! Оттуда, из недр, все это начинает выхлестывать наружу! Вы знаете, что такое вулкан? Так вот, я вам обещаю десяток вулканов по западному периметру острова. Через неделю-две после начала на океанском дне встанут горы, отличная горная цепь. И ваш остров упрется в нее и затормозит как миленький. А мы подопрем его еще с севера и юга. Все, что к тому времени останется от вашей республики, так и будет вашим и никуда не денется. Еще с запада вулканчики подсыплют вам землицы. Вулканчиков не бойтесь. Живут исландцы с вулканами, и лучше вашего живут. Договоритесь. Нужны расчеты? Я вам их дам, все равно ничего не поймете! Обратитесь за экспертизой? Все скажут, что я сумасшедший. Да, я сумасшедший! Но я прав. Хотите остров — давайте вулканы. Покорежит эту вашу косую линзу еще месяца три — и живите себе мирно на вашем острове, селитесь и размножайтесь! Только родрэмов больше не дозволяйте строить разным губошлепам. Вот так! Нужен вольфрам — три тысячи тонн, нужен уран — тонны две, и не какой-нибудь, а бразильский, извлеченный из океанских вод! Не то нас обвинят в отравлении Мирового океана. Нужно сто тонн графита, плазменные сварочные головки для вольфрама, аргоновый колокол и всякая муть по мелочам, которой всюду хоть пруд пруди! Найдете! Будем варить вольфрамовые коконы! Коконы нужны толстые. Будут расходоваться при погружении. Модели мне завтра заканчивают считать. А вы говорите — наука! Вот она, наука!

Словно это не он за две недели до этого крутил головой и бормотал: «Химера, химера!» Памела, Куотерлайф, отец Фергус, оба Кэйрда — все стояли, разинув рты, а этот красавец, обросший, исхудавший, в прожженной робе, колесом ходил по кабинету — вот-вот разворошит хлипкие перегородки — и вопил:

— Деньги? Это все стоит гроши, я вам говорю! Вам еще покажи, где у вас валяется кошелек с мелочью! Я геофизик, я не финансист. Ну, геофизиков у вас тут давненько не бывало, я понимаю, но финансисты-то были! Где они, я вас спрашиваю? Выуживайте их из ваших лагерей: спекулянтов, обирал и комбинаторов! Скажите им: чтобы торговать родиной, надо ее иметь! Вот благороднейшее вложение капиталов, награбленных у вдов и сирот! Засыпьте золотом хлябь, в которую вас тянет! — Он остановился, набрал полную грудь воздуха и неожиданно тихо сказал: — Может быть, есть другой путь. Но я его не знаю. Никто не знает. И не успеет узнать. А вы, — он ткнул пальцем в Спринглторпа, — вы! Попробуйте теперь мне запретить пробное бурение! Должны же мы знать, по каким таким шарикам катится эта колымага! А?..

— Ангус! — ожил селектор. — Сижу перед лабораторией. Дошел по пеленгу. Пеленг идет хорошо. Густо. Вроде бы все нормально, только метет — спасу нет. Там, у Левковича, дымит, полыхает и вонища жуткая, как от доменной печи. Мало нас. Оцепить ничего не можем. Жмусь к дороге. Ты уверен, что они пойдут по дороге?

— Спасибо, Дэд, — ответил Куотерлайф. — Пойдут по дороге. Они спешат, им хитрить нечего, в лаборатории их люди. Жди. Через полчаса на тебя с неба посыплются наши, «Вольфрамы». Ты — «Уран». Понял? Не шарь вокруг. Наткнешься на чужих — будет шум раньше времени. Твоя задача — только «скорпионы».

— Это-то я понимаю. А вот объяснил бы ты мне, если время есть: чего ради вся игра?

— Тут одна компания принялась за капитана. Двайер, фюрер и младший Кэйрд. Я-то думал, фюрер притих, делом занялся, а он куснул-таки, змей. Кэйрд-младший где-то в лаборатории, у тебя за спиной, а фюрер колесит к нему на «скорпиончиках». Хотят взять нас за глотку, наложив лапу на Левковича. Левковичем рисковать нельзя, — стало быть, мы благородно лапки вверх. И настанет светлое царство нового порядка. Вроде так.

— Вон оно куда! А Двайер где?

— У райских врат. Подорвался на коробке с детонаторами, судя по всему. Капитан ему подсунул вовремя. Отбился.

— Мозговитый, черт! Молоток! Здорово он тогда в Брокане кипятился. Как в театре. Значит, фюрер рожки показал. Я так ребятам и скажу. Будь здоров.

— Что за фюрер? — спросил Спринглторп.

— Да калверт, — тягуче ответил Куотерлайф. — Мы его знаем. Лет пять назад перед выборами людям головы крутил. Разве не помните? Все насчет бессмертных идеалов национал-социализма. Он. Штурмовиков завел. Каски, велоцепи в кулаках, мундирчики, мордобойный кабинетик с изречениями по стенкам. Сходились мы пару раз. У Дэда во все плечико память, рубанули его цепью на обувной фабрике. Большая драка была. Не припоминаете?

— Нет, — сказал Спринглторп. — Я политикой не интересовался.

— Зря. Ну, нас не очень-то обведешь. Подвели его под тюрягу — и тихо стало. И вдруг — на тебе! — является. Ну, вижу, при деле мужик. Может, образумился. Да и не до того. А он, чуть нам изо всей этой каши засветило… И сынка твоего знаю, — обернулся Куотерлайф к Мартину Кэйрду. — Он ведь тоже бегал с ихним аксельбантом. «Страна, проснись!» Разве, не так?