Роберт Сойер - Факторизация человечности

— А сколько атомов в нашей вселенной? — спросила декан.

— Я позвонил Хольц в Макленнановские лаборатории и спросил её об этом, — сказал Кайл. — Ответ, с точностью до пары порядков — десять в восьмидесятой степени атомов во вселенной.

Кое-кто раскрыл от удивления рот.

— Понимаете? — спросил Кайл. — За эти тридцать секунд для того, чтобы факторизовать наше число, Демокрит получил доступ к в триллионы раз большему количеству атомов, чем существует во всей нашей вселенной. Другие, более ранние демонстрации никогда не оперировали количеством бит, достаточным для того, чтобы превысить количество имеющихся в нашей вселенной атомов, так что не было полной уверенности в том, что они реально контактируют с параллельными вселенными, но если этот эксперимент завершится успехом, то единственным объяснением будет то, что Демокрит работал в тандеме с компьютерами из других вселенных.

Обычный компьютер, перед которым они стояли, пискнул, и один из его мониторов осветился. На нём появилось две строки, состоящие из нескольких десятков цифр.

— Это первые два делителя? — спросил юрист, которому явно не терпелось начать оформлять патенты.

Кайл ощутил, как его сердце куда-то проваливается.

— Э-э… нет. Нет. — Он сглотнул; желудок начал завязываться в узел. — То есть, да, конечно, это, несомненно, делители нашего числа, но… но…

Один из студентов Кайла взглянул на него и сказал слова, которые сам Кайл никак не мог из себя выдавить:

— Выдача результатов не должна начинаться, пока все делители не будут готовы. Так что если только каким-то чудом у нашего исходного числа не оказалось лишь два делителя, эксперимент закончился неудачей.

Завкафедрой навис над экраном и ткнул пальцем в последнюю цифру второго числа — четвёрку.

— Это чётное число, так что должны быть меньшие делители, которые не показаны. — Он выпрямился. — Что пошло не так?

Кайл покачал головой.

— Всё сработало верно — типа того. Наш Демокрит выполнил лишь одно вычисление. Второе число должно было прийти из параллельной вселенной.

— Вы не можете этого доказать, — сказала декан. — Всего два вычисления означает, что было задействовано лишь две тысячи атомов.

— Я знаю, — сказал Кайл. Он вздохнул. — Прошу прощения. Мы продолжим работать над этим.

Декан нахмурилась, вероятно, думая о деньгах, которые уже были потрачены. Она вышла из комнаты. Завкафедрой на мгновение положил руку Кайлу на плечо, и потом тоже вышел; юрист последовал за ним.

Кайл посмотрел на аспирантов и пожал плечами. Нынче всё идёт наперекосяк…

После того, как аспиранты ушли домой, Кайл уселся в своё кресло перед консолью Читы.

— Мне очень жаль, — сказал Читы.

— Ага, — отозвался Кайл. Потом покачал головой. — Всё должно было сработать.

— Уверен, что вы выясните, что пошло не так.

— Возможно. — Он поднял взгляд на постер с Christus Hypercubus. — Но, возможно, оно никогда и не заработает; учёные безуспешно пытаются это сделать уже двадцать лет. — Он опустил взгляд и уставился в пол. — И я трачу своё время на проект, который никогда не принесёт плодов.

- Как и я, — сказал Чита без малейшей враждебности в голосе.

Кайл не ответил.

— Я в вас верю, — добавил Чита.

Кайл издал горловой звук, как будто хотел засмеяться, но передумал.

— Что?

— Не знаю. Может быть, в этом и проблема. Что мне не хватает веры.

— Вы хотите сказать, что Бог наказывает вас за то, что вы атеист?

Тут Кайл засмеялся, но его смех прозвучал невесело.

— Веры не того типа. Я имею в виду свою веру в квантовую физику. — Он помолчал. — Когда я был аспирантом, ничто не восхищало меня больше, чем квантовая механика — она вдохновляла и будоражила воображение. Но я был уверен, что в один прекрасный день что-то щёлкнет, и всё обретёт смысл. Что когда-нибудь я увижу всё по-настоящему. Но этого не произошло. О, я понимаю уравнения на абстрактном уровне, но я не понимаю их по-настоящему. Наверное, я и не верю в них на самом деле.

— Не улавливаю, — сказал Чита.

Кайл развёл руками, пытаясь сообразить, как это объяснить.

— Я как-то раз был на вечеринке, и туда пришёл один толстый парень, и у него ко лбу было привязано вырезанное из жеоды кольцо. Я его о нём не спрашивал — когда видишь человека с чем-то таким, то обычно не спрашиваешь. Но его спутница, костлявая женщина, должно быть, заметила, как я смотрю на жеоду, и, подойдя, сказала: «Это Кори — у него дар третьего глаза». И я подумал, Боже милостивый, дай мне отсюда выбраться. Позже Кори подошёл ко мне и спросил «Эй, дружище, который час?» И я подумал — какая тебе польза от третьего глаза, если ты даже не знаешь, который сейчас час?

Чита некоторое время молчал.

— И всё это к чему?

— Всё это к тому, что, возможно, нам нужно особое озарение, чтобы понять — по-настоящему, глубоко понять — квантовую механику. Эйнштейн никогда не понимал; ему всегда было с ней неуютно, он называл её «некими жуткими дальнодействиями». Но некоторые из квантовых механиков правда её постигли — или очень умело притворялись. Я всегда думал, что тоже стану одним из них — что однажды что-то щёлкнет . Но не щёлкнуло. Я так и не отрастил себе третий глаз.

— Может быть, вам нужно попросить жеодное кольцо в Центре наук о Земле?

Кайл хрюкнул.

— Может быть. Думаю, что где-то глубоко, на самом базовом уровне я считаю квантовую механику надувательством. Чувствую себя немного шарлатаном.

— Демокрит на самом деле вступил в контакт с по крайней мере одной альтернативной реальностью. Это вроде бы подтверждает многомировую интерпретацию.

Кайл поглядел в линзы Читы.

— То-то и оно, — сказал он. — В этом-то и проблема. Этот тип квантовых вычислений базируется на многомировой интерпретации, но насколько она правдоподобна? Ведь ясно, что существуют не все теоретически возможные вселенные, а лишь те, вероятность возникновения которых хоть немного отлична от нуля.

— Например? — спросил Чита.

— Ну, — сказал Кайл, — не существует подтверждённых случаев того, что кого-то убило упавшим метеоритом, но это может произойти. Так существует ли вселенная, в которой метеорит убил меня вчера? И другая, в которой это произошло позавчера? И третья, в которой это случилось третьего дня? Четвёртая, пятая и шестая, в которой мой брат, а не я, погиб подобным образом? Седьмая, восьмая и девятая, в которой нас обоих убило в эти дни метеоритом?

Чита ответил без паузы:

— Нет.

— Почему?

— Потому что у метеоритов нет воли — в любой вселенной на Землю падают одни и те же метеориты.

— Хорошо, — сказал Кайл, — пусть один из них падает сегодня — не знаю — скажем, в Антарктиде. Я никогда не был в Антарктиде, и не собираюсь туда, но существует ли параллельная вселенная, в которой я всё-таки туда поехал и был убит этим метеоритом? И существует ли ещё семь миллиардов параллельных вселенных, в которых вместо меня отправился в Антарктиду каждый из ныне живущих людей?