Эдгар Берроуз - Принцесса Марса. Боги Марса. Владыка Марса (сборник)

– Говори, Джон Картер, принц Гелиума! – выкрикнул какой-то вельможа из зала, и множество голосов поддержали его, так что все здание задрожало от этого гула.

У Сата Арраса хватило ума не вмешиваться, раз народ выражает свою волю, так что моя речь перед жителями Гелиума длилась два часа подряд.

Но когда я закончил, Сат Аррас встал и, повернувшись к судьям, произнес негромко:

– О знатные люди, вы слышали слова Джона Картера; ему были даны все возможности доказать свою невиновность, раз он о ней заявляет, но вместо того он продолжал кощунствовать. Так каков ваш вердикт, джеды?

– Смерть за богохульство! – завопил кто-то, вскакивая, и все судьи тут же встали с поднятыми мечами, подтверждая свой приговор.

Если зрители и не разобрали слов Сата Арраса, то приговор трибунала поняли все. Мрачный гул в зале становился все громче и громче, и тогда Кантос Кан, который не уходил с возвышения с того момента, как занял место рядом со мной, вскинул руку, призывая к тишине. Когда шум утих, он обратился к людям спокойным ровным голосом:

– Вы слышали, на что готовы обречь судьи из Зоданги величайшего героя Гелиума. И возможно, долг наших граждан – принять их приговор как окончательный. Но пусть каждый из вас действует по зову собственного сердца. А вот ответ Кантоса Кана, главы военно-воздушного флота Гелиума, Сату Аррасу и его судьям.

С этими словами он снял с пояса ножны с мечом и бросил их к моим ногам.

В один миг солдаты и горожане, офицеры и вельможи ринулись мимо зоданганских солдат и полезли на возвышение. Сотни мужчин хлынули на помост, сотни мечей со звоном и грохотом упали на пол у моих ног. Сат Аррас и его офицеры были в ярости, но поделать ничего не могли. А я поднимал клинки один за другим, подносил их к губам и возвращал владельцам.

– Идемте, – сказал Кантос Кан. – Мы проводим Джона Картера и его отряд в его собственный дворец.

И мои сторонники, сомкнув ряды вокруг меня, направились к ступеням, ведущим к Проходу Надежды.

– Стойте! – закричал Сат Аррас. – Воины Гелиума, не позволяйте пленнику покинуть Трон Справедливости!

Солдаты из Зоданги были единственным регулярным подразделением в храме, поэтому Сат Аррас не сомневался, что его приказ выполнят. Не думаю, будто он мог предполагать иной ход событий.

По всему амфитеатру внезапно взметнулись мечи, жители Гелиума угрожающе двинулись на зоданганцев. Кто-то крикнул: «Тардос Морс умер – да правит тысячу лет Джон Картер, джеддак Гелиума!»

Когда я услышал это и увидел, как яростно граждане напирают на солдат Зоданги, мне подумалось, что только чудо может предотвратить стычку, способную привести к гражданской войне.

– Стойте! – закричал я, снова вспрыгивая на центральное возвышение. – Остановитесь! Слушайте! Всего один удар меча – и в Гелиуме может начаться ужасная, кровавая война, исход которой не известен никому! Она обратит брата против брата, отца против сына! Ни к чему нам такие жертвы! Скорее я готов подчиниться нечестному суду Сата Арраса, чем стать причиной катастрофы в Гелиуме! Давайте лучше оставим все как есть и отложим решение до возвращения Тардоса Морса или Морса Каяка, его сына. Если же никто из них не вернется до конца этого года, пусть заново свершится суд – такое прежде случалось. – А потом, повернувшись к Сату Аррасу, я негромко добавил: – Если ты не такой дурак, каким я тебя считаю, ты ухватишься за эту возможность, пока еще не поздно. Видишь, сколько мечей внизу? Никто на всем Барсуме, даже сам Тардос Морс, не смог бы предвидеть последствия резни в храме. Что скажешь? Решай быстрее.

Джед Зоданги крикнул, обращаясь к гневному людскому морю вокруг помоста:

– Эй, не размахивайте руками, жители Гелиума! – Его голос дрожал от ярости. – Приговор вынесен, но день его исполнения не назначен. Я, Сат Аррас, джед Зоданги, учитывая высокое родство пленника и его прежние заслуги перед Гелиумом и Барсумом, дарую ему отсрочку на год или до возвращения Морса Каяка либо Тардоса Морса. Расходитесь спокойно по домам! Ступайте!

Но никто не двинулся с места. Вместо того толпа замерла в напряженном молчании, не сводя с меня глаз, как будто ожидая сигнала к нападению.

– Очистить храм! – негромко велел Сат Аррас своим офицерам.

Испугавшись последствий этого приказа, я шагнул к краю возвышения и, указывая на главный вход, жестом предложил всем выйти. Люди как один повернулись к дверям в ответ на мою просьбу и молча, но с угрожающим видом потянулись мимо солдат Сата Арраса, джеда Зоданги, который застыл в бессильной злобе.

Кантос Кан вместе с теми, кто поклялся мне в верности, остался рядом со мной на Троне Справедливости.

– Идем, – сказал он мне наконец. – Мы тебя проводим в твой дворец, принц. Вы с нами, Карторис и Ксодар. И ты, Тарс Таркас.

И, язвительно усмехнувшись в сторону Сата Арраса, он спустился с возвышения. Мы вчетвером и еще сотня преданных мне людей последовали за ним, и ни одна рука не осмелилась подняться, чтобы нас остановить, хотя бешеные взгляды провожали нас во время триумфального шествия через храм.

На улице мы увидели огромную толпу, но она расступилась перед нами, и еще множество мечей полетело к моим ногам, когда я шел через город к своему дворцу на окраине. А там мои старые слуги упали на колени и целовали мне руки, когда я приветствовал их. Какая разница, где пропадал хозяин, – им было достаточно того, что он вернулся.

– Ох, господин! – воскликнул один из них. – Если бы наша божественная принцесса тоже была здесь, этот день стал бы незабываем!

Слезы подступили к моим глазам, так что мне пришлось отвернуться, чтобы скрыть свои чувства. Карторис открыто заплакал, когда рабы сгрудились вокруг него, выражая свою любовь и грустя о нашей общей потере. И лишь теперь Тарс Таркас узнал, что его дочь Сола вместе с Деей Торис отправилась в последнее долгое паломничество. У меня не хватило духу раньше рассказать ему об этом. Он выслушал известие, не дрогнув, как любой зеленый марсианин, и ничем не выдал своих переживаний, но я знал: его горе столь же велико, как и мое собственное. Тарс Таркас отличался от своих сородичей, ему были не чужды человеческие чувства любви, дружбы, милосердия.

Да, вечером того дня во дворце принца Гелиума за стол для приветственного пира сели люди печальные и подавленные. Нас было больше сотни, не считая моей собственной маленькой свиты, – в свое время мы с Деей Торис устроили свою жизнь в соответствии с нашим высоким рангом.

Столы, по обычаю красных марсиан, поставили треугольником, потому что в семье нас было трое. Мы с Карторисом сидели каждый в центре своего стола – на равном расстоянии от места Деи Торис посредине, резного кресла с высокой спинкой, оставшегося незанятым; на нем висели роскошные свадебные украшения принцессы. За спинкой кресла стояла рабыня, готовая выполнить любое приказание, – как и в те дни, когда ее госпожа присутствовала на пиру. Так было принято на Барсуме, и мне пришлось с этим согласиться, хотя мое сердце болело при виде пустого кресла, на котором должна была сидеть моя веселая, оживленная принцесса, всех заражавшая своей радостью.