Илья Ашмаев - Трансцендент

— А я вам больше скажу, — не выдержала её низкорослая и полная подруга, Алевтина, бившая Аристарха второй, — мужчины постоянно кичатся своими умственными способностями, а на деле оказывается, что они и гроша ломаного не стоят! У меня два высших образования, я медик и экономист, а мне постоянно приходилось слышать дома, что я глупая и несмышлёная. Я, видите ли, не могу понять такой простой вещи, как устройство карбюратора или принцип работы холодильника! А оно мне надо, вообще? Я — женщина! И логика у меня своя, я согласна, но она ничем не хуже мужской, она просто — другая! Неужели с этим так трудно было примириться? Постоянные насмешки над моими высшими образованиями и пожелания идти работать кухаркой шли вразрез с моими способностями по разгадыванию кроссвордов и викторин, на что муж постоянно закрывал глаза. Так кто из нас был невеждой и тупым? Моральные унижения не могли пройти даром, я стала искать выход своей агрессии и нашла его с помощью новых подруг.

— Вот вы мужчина, сидите и осуждаете нас, женщин, угрожаете, пристыдить пытаетесь… А вы вообще знаете, что такое — быть женщиной? — Дала о себе знать Варвара, худенькая дамочка в шляпке с вуалью. — Это же совсем другой организм, другие процессы, и как следствие — другая психика, другое восприятие, другая душа! Женщина, в отличие от вас, живёт чувствами, а не умом! Женщина — это мать, она заботится о всей семье, переживает за каждого, любит, ночами не спит, помогает, успокаивает, дышит с каждым его проблемами, а случись что — стеной за свою семью встанет и себя не пожалеет. И что она получает взамен? Бесчувственность и животный инстинкт. Женщина должна получать то же, что и отдаёт, а ей приходится терпеть грубость, сарказм, плотский садизм и нежелание понять и принять её, как женщину и мать ваших детей.

— Всё, что вас, мужчин, интересует, — вступила в разговор барышня-крестьянка, которую звали Софья — это как бы набить свой живот пивом и сосисками, разлечься на диване перед телевизором, и чтобы ни-ни! Ни свет включить, ни сесть рядом, ни слова сказать. Утром встал, поел, ушёл на работу, вечером пришёл, поел, посмотрел телевизор, лёг спать. И всё! Вся ваша жизнь! А наша? Наша-то как же?

Вилиал сидел под пристальными взглядами десятка женских глаз и чувствовал, что в нём поднимается чувство братской солидарности с мужчинами, которое заставляло его дать отпор этим несправедливым обвинениям и наветам. Однако, он вовремя спохватился, вспомнив, кто он такой и как здесь вообще оказался, после чего с облегчением вздохнул и улыбнулся.

— Ну, всё понятно. Огонь и лёд, поэзия и проза, душа и карбюратор. Воистину, чтобы мужчине понять женщину, надо ей быть, но это невозможно. К счастью, я не совсем мужчина, если вы не поняли, и потому я спокойно принял все ваши жалобы и оправдания. И вы не поверите, но мне даже есть, что вам ответить! Но сначала я хотел бы услышать вас, милая предводительница. У вас есть имя?

— У меня есть имя. Родители назвали меня Златой, только что вам до моего имени? По вам видно, что вы воспринимаете нас как свору бешеных собак, накинувшихся на невинную жертву и истерзавших её до полусмерти. В чём-то, может, вы и правы, но только не в одном. Этот Аристарх — далеко не невинная жертва, и я выбрала его не случайно. И, конечно, вовсе не потому, что он журналист, и якобы сможет написать об этом происшествии в газете — в назидание остальным мужчинам. Я рассказала этим девушкам свою историю — историю обманутой и брошенной под насмешки молоденькой девочки, влюбившейся в школьные годы в красивого одноклассника. Мы обменивались любовными письмами, передавая их друг другу в руки, гуляли вместе после школы, целовались в подъезде, строили планы на будущее… А потом я сделала большую глупость… Я хотела всё по взрослому, я хотела стать женщиной и полюбить по-настоящему, я не знала, кто такие мальчишки, и витала в воздушных иллюзиях. Позвав его к себе домой, я предложила сыграть в настоящую семью, в папу и маму, и для начала мы должны были «сделать ребёнка». Я разделась перед ним, предложив ему сделать то же самое, и мы, смущаясь и смеясь, просто обнимались, не зная, как это должно происходить на самом деле. Я взяла с него обещание, что он никому не расскажет о случившемся, и он сдержал своё слово… но только не надолго. Нашу любовную переписку обнаружила школьная учительница, родителей вызвали в школу, дома был скандал, и нашим отношениям наступил конец. И вот, через год, когда в необузданной детской головке уже стала забываться романтическая история первой любви, он в своей мальчишеской компании со смаком и привиранием рассказал о моём распущенном и легкомысленном поступке. Стоить ли говорить о том, какое это было испытание для скромной и тихой девочки, прилюдно подвергшейся многочисленным насмешкам и оскорблениям? С тех пор прошло много лет, я изменилась внешне, но внутри меня навсегда засела злость и ненависть к этому человеку. И, когда я его наконец его встретила, я приняла это за знак судьбы. Аристарх не узнал меня, но это уже не имело никакого значения. Я нисколько не раскаиваюсь в своём поступке, слышите? Нисколько! Я нашла этих бедных женщин, собрала их вместе, и мы решили, что должны отомстить всем мужчинам в одном лице. Вы спросите, почему я не сказала им, что тем молодым подонком был Аристарх? Да просто из жалости. Они бы убили его на месте!

Вилиал сидел невозмутимо, сложив руки на груди, и думал. Его посетило странное беспокойство, какое-то неуютное чувство, которому он не мог найти объяснение. И дело тут было вовсе не в этих душещипательных историях, рассказанных несчастными девушками, тревога исходила откуда-то снаружи. Он огляделся, но за растущей зелёной изгородью трудно было что-либо разглядеть.

— Я не буду оправдывать поступки тех мужчин, о которых вы рассказали. О вашем же преступлении я уже рассказал сухим текстом уголовного кодекса. Закон есть закон. Но я готов вас освободить от ответственности, как мы и договаривались, и я сдержу своё слово. Перед последним распоряжением я вам хочу сказать лишь одно.

И мужчинам, и женщинам свойственно давать оценки поступкам друг друга, беря на себя роль судьи и прокурора. Но имеют ли они на это право? На эту тему можно долго рассуждать, но я не буду вас мучить и сразу скажу итог — нет! Ни у кого нет такого права! Чтобы осуждать другого, самому надо быть без греха, но кто первый из вас бросит камень? И потом… Человек — существо текучее, он постоянно изменяется, как ручей, не стоит на месте. Вы не поверите, но уже через несколько минут перед вами может стоять совсем другое существо, но всё в том же теле. Вы же наверняка замечали за собой импульсивность и необдуманность поступков, о которых очень быстро сожалели? Это происходит со всеми людьми по той причине, которую я только что назвал — люди текучи. Вы же постоянно останавливаете течение человека, давая оценку его личности на тот или иной момент времени, в том или ином поле событий. Получается, что вы повесили ярлык на человека, которого уже нет, он стал другим. Какой в этом смысл? Никакого! Ни для вас, ни для него. Вам сказали — идите и размножайтесь, но вам не сказали — идите и критикуйте друг друга. Если вы удерживаете в себе чей-то негативный образ, он остаётся жить, но только в вас самой, и постепенно изъедает вас изнутри. Освободитесь от него, и вы освободите того человека, который спешит уйти вперёд вместе с вами.