Иван Быков - Бюро Вечных Услуг

– Но разрушенные варварами памятники культуры… – напомнил Нестор.

– Чьей культуры? – резонно спросил Кир. – И кто такие варвары? Это греческое слово обозначает любого не-грека, каким бы цивилизованным тот ни был. Любой, кто не говорит по-гречески – варвар; любой, кто не говорит по-славянски – немец; любой, кто пасет скот или носит бороду – татарин, и от него нужно отгородится Великой Китайской стеной. Противостояние культур – явление естественное и неизбежное, но вот повсеместно культивируют это противостояние уже искусственным путем. И вполне ожидаемо наступает точка кипения: в момент отчаянного напряжения под фанатично взнесенными кувалдами начинает крошится камень памятников. А любой фанатик – от футбольного до религиозного – существо подневольное, универсальный продукт социальной инженерии. Повторю: мрак – в головах. – И Кир снова хлопнул себя по лбу свободной ладонью. – Помнишь, что говорил Федор Иванович красноармейцу Петрухе?

– «Восток – дело тонкое», – именно эту цитату, без сомнения, желал услышать Наставник.

– Восток – дело тонкое, – согласился Кир. – Без этих тонкостей мир Востока превращается в корявую, схематичную карикатуру. И человек Запада спешит «умелой рукой мастера» выправить все, что ему, западному мастеру, мнится нелепым и чуждым. Непонимание рождает страх. И страх этот ослепляет. В одних кипит ярость, в других – страх. Ярость, вызванная страхом. Страх, вызванный яростью. С Востока мрак идет на Запад, с Запада мрак идет на Восток. Взаимное наслоение мраков. Пиршество тьмы. И в этой кромешной тьме люди перестают видеть звезды. Вернее, они начинают искать звезды совсем не там, где звездам полагается быть. А ведь это принципиальный, я бы сказал, счастьеобразующий момент: где ты ищешь свои звезды? Искать звезды нужно на небе, высоко задрав гордый подбородок, запрокинув светлую любознательную голову. Но головы тяжелы, они наполнены мраком, и потому обычные люди ищут свои звезды в чужих кошельках. И – что особенно печально – находят. Маленькие звездочки на чужом флаге над головами чужих президентов.

Кир остановился, чтобы перевести дыхание и сделать новый глоток.

– Излечить вирус несложно – продолжил он, подводя к четвертому вопросу Квинтилиановой серии. – И, подскажи мне, каким средством?

– Нужно просто найти антивирус. – Нестор сам старался вести уроки-лекции, прибегая, по возможности, к таким вопросам – простеньким, но включающим слушателя в процесс. Умные ученые в Европе подробно описали этот педагогический инструментарий, систематизировали его. Какими только именами не нарекали в бесполезной методической литературе это простое педагогическое действо: эвристическая беседа, креативная педагогика, интерактивное изложение материала, «ситуация успеха»… Но хороший учитель интуитивно, не зная названий, классификаций и систем, пользуясь, по большей мере, тонким профессиональным и человеческим чутьем, порой достигает таких высот, которые и представить себе не могут мудрые ученые-систематизаторы.

– Просто найти антивирус! Точно так! – подхватил Кир. – Вот только не так все просто. Есть одна сложность непреодолимого характера. Мы занимались этим не одно тысячелетие. Но всякий раз, когда специалистам Седьмого дна удавалось найти действенное средство, оно через какое-то время обращалось в собственную противоположность. Антивирус обретал свойства вируса, с которым боролся, и против него нужно было искать новое противодействие. Уроборос на брелоке твоих ключей от мотоцикла любит такие игры – изогнуться и цапнуть себя за хвост.

– Значит история Взвеси знает случаи, когда изобретения Раджаса, призванные оберегать Взвесь, оказывали обратный эффект? Например? – Нестор проявил профессиональный интерес.

– Да тот же универсальный эквивалент! – напомнил Кир. – Или психоанализ. Или институт по изучению общественного мнения. Или музей современного искусства со всеми его филиалами.

Нестор потребовал объяснений, но Кир только устало отмахнулся:

– Невнимательный ты слушатель. О чем-то мы с тобой уже говорили давным-давно, о чем-то еще успеем поговорить. Главное: постарайся понять масштаб сегодняшней проблемы.

Нестор всем видом своим показал, что он будет всячески стараться и прилагать все усилия к осознанию любых масштабов.

– Если отбросить всю лирику, оставить только сущностный каркас мирового порядка, мы увидим: причина любых конфликтов внутри народов, стран, религиозных конфессий или между народами, странами, религиозными конфессиями лишь в противостоянии доктрин.

– Говорили уже, – подтвердил Нестор. – Когда проводили индоктринацию Юджина Гуляйкоффа.

– И еще будем говорить неоднократно, – кивнул Кир. – Естественная доктрина Вселенского порядка – как река, текущая по склонам гор с заснеженных вершин. Ее воды играют светом Саттва, она наполняет долины влагой, питает все живое, ее течение уносит все отжившее в океан Тамаса. Так было, но такой порядок устраивал не всех. Начали строить новый. Вырыли каналы, разбили мощный поток на податливые, заключенные в мертвый бетон ручьи, отвели течение в сторону, а может даже – повернули его вспять. Это трудно понять, но постарайся: новая, искусственно созданная доктрина противостоит естественной, но использует инерционную силу ее течения.

Кир взял с полочки синий маркер и быстро набросал на белом поле треногой доски реку и каналы. А также несколько стрелок, показывающих, как течение реки стремиться меж берегов с горных вершин к океану, потом меняет направление в каналах, замедляет ход, но продолжает неумолимо нести воды по инерции меж бетонных берегов.

– А мы стоим на берегу этого течения, – тут Кир быстро нарисовал фигурку: «Палка, палка, огуречик, вот и вышел человечек». – Со всеми нашими антивирусами стоим, как крестьянин с глотком молока на дне чашки.

– Крестьянин? – переспросил Нестор.

– Это история из славянского фольклора. – Кир положил на место синий маркер и снова взял коньячку. – То ли сербская притча, то ли хорватская. О том, как очень бедный крестьянин обнаружил однажды, что на завтрак у него остался только один глоток молока на дне глиняной чашки. Он понял, что не сможет напиться одним глотком и решил развести его водой из речки. Он спустился на берег и окунул чашку в поток. Течение начисто вымыло сосуд в его руках. Бедному крестьянину только и оставалось, что пожурить быстро бегущие мимо воды: «Эх, река-река, что ж ты наделала? И сама не побелела, и меня опечалила».

– Грустная история, – понурился Нестор.

– Куда уж грустнее, – согласился Кир. – Вот так и мы со всеми нашими информационно-социальными антивирусами: стоим на берегу реки и норовим эту реку обелить одним глотком молока. Вернее, не реку даже, а те хлорированные ручейки, загнанные в пластик аквапарковых труб, которые нынче величают потоком мирового порядка. Зато история о бедном крестьянине удачно иллюстрирует наш следующий вопрос – как? Как вновь превратить хлорированные реки в молочные и вернуть их из бетонных берегов в кисельные.