Иван Быков - Унаги с маком или Змее-Week

Семен Немирович тихо улыбнулся.

— Каждый из нас — Дракон. И каждый из нас — прах. Самый высший пилотаж в небесах показывают самые ползучие твари. Вы знали, что Дракон Шеша является королем Нагов?

Нужно было торопиться домой — Нина заругает. У Нестора не было сейчас денег, достаточных для приобретения достойных мелочей. Девушки делают вид, что любят такие мелкие подарки, хоть все понимают, что им глубоко фиолетово. Но мужчины провиняются, покупают цветы или драгоценности, женщины делают вид, что довольны, и всем при этом хорошо. Всем. Женщины получают повод простить своего избранника; мужчины получают видимость свободы, но самая большая прибыль у производителей всего этого «очень нужного» продукта.

У Нестора не было средств на клейноды, букеты, путешествия и спа-салоны. Поэтому он собирался вести себя, как примерный семьянин. Так гласит еще один закон квантовой социологии: чем свободнее живешь, тем более зависим от ресурса. Ты можешь обедать в Мадриде, ужинать в Токио, а засыпать где-нибудь на Гоа. Это все видимость свободы и мечта предпринимателя из страны третьего мира. Нет — и из страны первого мира тоже. Многие даже бояться мечтать о этом. Но такой образ жизни требует задействовать множество ресурсов: деньги, без которых ты не сможешь даже приехать в аэропорт; недра, которые послужат пищей для самолета; люди без который нигде и никак нельзя.

У Нестора не было ресурсов — об этом он знал. Но тут вспомнил: идти ему, собственно, некуда…

Калитка за спиной хлопнула, до «Варяка» было быстрым шагом каких-то двадцать минут. На улице ждали. Из машины вышли два улыбчивых человека. Нестор думал о своем. Среагировал Наг.

Наг-анн выскользнул из нагалища и нанес удар. Нестор ощутил отдачу — не физически, как будто почувствовал зов проводника. Захотелось перевоплотиться, стать Нагом. И два улыбчивых человека перестали существовать.

В этот же момент Нестора окружили четверо. Они стояли спиной к Нестору, вся их немалая агрессия изливалась вовне. У обочины остановился недорогой корейский джип. Опустилось тонированное стекло. Засияло лицо Феи.

— Глупенький! Что стоишь, как не родной? Небось, в «Варяк»?

Нестор огляделся. Вокруг не было никого. Только он и девушки в джипе. Соня вышла с другой стороны, обошла машину и отворила дверь.

— Поехали! — подмигнула она.

— Там Семен Немирович вас ждет, — Нестор показал на калитку. — Ему нехорошо.

— Уже были, — успокоила Соня. — Все в порядке. Спит, нас отослал за ненадобностью.

«Сколько ж времени прошло?» — подумал Нестор, но послушно сел на заднее сидение. Соня пристроилась рядом. Между двумя девушками было некомфортно. Возникло желание, которое срочно нужно было реализовать. И далее последовала реализация. Стоит ли быть настолько пошлым, чтобы описывать произошедшее?

— Приехали, — сказала Соня, вытирая щеку подруге. — «Варяк» ждет.

Вместо главного в такой ситуации действия: поблагодарить своих спасительниц за своевременное появление (и не только) — Нестор почти бегом направился к знакомым дверям «Варяка» — здесь ли Наставник? Пребывает ли он в обычной «точке сборки»? Потом замедлил шаг. Побрел…

Вот сидит он, так радушен и всезнающ, все расскажет, все поставит на свои места. С ним тепло и хорошо, у него есть ответ на любой вопрос. Нестор никогда не был членом какого-нибудь клуба по интересам или секты, он вообще не видел семантических или лексических различий между клубами и сектами.

Одинаково неприятно было видеть буянящего футбольного болельщика или беснующегося свидетеля какого-то дня в экстазе своей веры. И не важно, в кого верит фанатично настроенный человек — в духа пустыни, в тэтана, в Спасителя, в Ктулху. Важно, что он к этой вере идет через посредника и что этот посредник также идет через посредника. Образуется колоссальная сеть, накинутая на человечество. И не нужно быть гением, чтобы увидеть, как тонкие, но прочные нити уходят не вверх — нет! — много чести! — в сторону, в какую-то иномерную, внечеловеческую сторону. И все эти нити сплетаются в канаты, а все канаты — в один толстенный трос.

Нестор вспомнил, как живописал этот «канатно-сетевой» образ однажды в разговоре с Ниной. Вот идут люди толпами. На какой-нибудь День всего и вся. Не знают они ни терапевтического воздействия веры, ни онтологического значения религии; они идут, влекомые нитями, канатами или липкой лентой, и стекаются в один мощный поток — Человечество. Жена тогда спросила, зачем ему мозг загораживать. И действительно — зачем?

Вот сейчас Нестор бредет в некое пивное заведение, навстречу с неким человеком, представляющим некую контору. А не являются ли все эти трепетные инсинуации лишь фикцией, не играют ли обе конторы (и еще десятки таких же контор) в одни ворота? И не стал ли он, Нестор Иванович, лишь — даже не мячом — травинкой на чужом поле?

«Не слишком ли я стал мнителен?» — сам себя укорил Нестор. Но тут же простил сам себя за этот грех. Легко ли человеку, простому, пусть и «талантливому и перспективному», вывернуть наизнанку собственный мир, перестать верить своим глазам, полностью переписать всю парадигму такой уютной системы жизненных координат? И не просто переписать и успокоиться, а ежедневно, ежечасно вносить в эту новую систему корректировки?

Даже не так. Нестору за последние три года пришлось открыть для себя, что в мире нет какой-либо устойчивой системы. Систем множество, все они пересекаются, наслаиваются друг на друга, противоречат друг другу, а порой и взаимоуничтожаются. И человек в этом доме Маурица Эшера блуждает по вывернутым лестницам, попадает в невозможные по геометрии и сути помещения, сам становится комнатой и макрокосмом, а потом прячется тараканом за плинтусом в очередной кухне со столом на потолке и стульями на стенах.

Легко ли было узнать, что реальный, конкретный, привычный мир Бытия, который можно воспринять на физическом уровне любым органом чувств — нереален, а иллюзорный, вымышленный, несуществующий для перцепций в традиционном понимании мир Небытия — реален?

Вот, например, эта квантовая социология, законы которой так часто приводит от случая к случаю Наставник. В чем ее суть?

Главное, что уяснил Нестор: процесс общения непрерывен. Даже находясь в одиночестве, человек продолжает пребывать в коммуникационной сети. Речь идет не только о возможном потреблении в этот момент массмедийного контента или о разговорах по каким угодно средствам связи. Хотя и о них тоже. Но в этот момент одиночества, как такового, нет. Речь идет даже не о каком-то полумифическом сопряжении с акашическими хрониками или о взаимодействии с антропосферой, иже ноосферой, в качестве активного, функционального элемента.