Иван Быков - Унаги с маком или Змее-Week

«А что? — подумал уже полуживой Нестор-Наг. — Это вполне достойный вариант. Что там Кир говорил о смертоносности моего яда?». Наверное, некоторые Наги, под воздействием этой давящей декламации, поступали именно так…Внезапно вокруг стало как-то пусто, как будто кто-то гигантским циркулем начал вычерчивать окружность, геометрическим центром которой был сам Нестор. Голос все еще угрожающе обрекал Нагов на смерть:

Загадочный кто-то все увеличивал и увеличивал радиус, по которому бегал грифель воображаемого циркуля, пока пустота вокруг Нестора приблизительно не сравнялась с размерами арены цирка-шапито. Каждая тварь, пытавшаяся пересечь черту, исчезала с треском.

— Это временно, милый, — произнес рядом знакомый голос. — Но даст тебе время.

— Я обещала показать тебе, как я танцую бхаратанатьям? — задорно спросила Соня.

Соня стояла справа от Нестора. Слева от него стояла Фея. Обе были в камизах — традиционных туниках индийских танцовщиц. Их груди были стянуты платками-дупаттами. В носу у каждой сверкало бриллиантом нат, кольцо. Ноги украшали колокольчики кинкини.

— Саттва, — представилась Соня.

— Тамас, — подмигнула Фея.

И вдруг протяжно запела бансури, флейта. Обе девушки замерли точеными статуэтками. Зазвенели струны ситара. И вдруг кинкини на ногах танцовщиц стали отбивать быстрый ритм. Звуки кинкини заглушили давящий голос мрачного пророка.

Как и в ирландском танце, тела танцовщиц были монолитно статичны. Двигались только ноги. В самый неожиданный момент танцовщицы согнули колени и резко разошлись полукругом в сторону, одновременно бросив правую руку в изящном движении, а левую округлив в локте. Потом стали быстро, но синхронно менять направление движения. Босые ступни в неуловимом для Нестора ритме замелькали: с носка на пятку, с пятки на носок.

Танцовщицы то приседали в крайнюю нижнюю позицию, то вытягивались в стройную, устремленную ввысь стрелу. Вопреки законам гравитации, как в фокусе со стоящим на ребре граненым стаканом, девушки на доли секунды замирали то в правом наклоне, то в левом. С невероятной легкостью взлетали в высочайших прыжках и тут же с тягучей пластикой медленно совершали полукруги. Наверняка, каждая из позиций танца имела название и несла смысл, но Нестор не знал этого. Он был просто зачарован.

Удивительная растяжка позволяла танцовщицам занимать невероятные позы. Они то глубоко просаживались на одну ногу, вытягивая вторую практически в шпагате, то устремлялись друг к другу так, что казалось, что вот-вот произойдет столкновение. Головы девушек совершали движения, которые ни один обычный человек не смог бы совместить с собственной жизнью — создавалось впечатление, что шейных позвонков попросту не существует.

Нестор вдруг узнал в танце и себя: то нелепого, вылезшего из муравейника под кустом смородины и голым застывшего у забора; то многомощного, храбро сражающегося с ратями черной нежити. Особой жизнью жили густо подведенные глаза девушек и их пальцы, с ярко накрашенными ногтями.

Когда-то Нестор брал уроки рукопашного боя. Так, в качестве хобби. И на первом же занятии тренер объяснил ему, что даже мастерам тяжелее всего выполнять либо самые медленные движения, либо самые быстрые. Так вот, темп танца представлял собой череду мгновенных смен именно таких движений — самых медленных и самых быстрых.

Рев Дракона внезапно заглушил перезвон кинкини на щиколотках танцовщиц. В последнем движении бхаратанатьяма Соня-Саттва и Фея-Тамас изобразили крайний испуг и растаяли. Лишь Фея успела шепнуть Нестору:

— Беги, глупенький.

И тут в круг ворвался черный змей. Огромный черный Наг. С его чешуи брызгами разлеталась эта вонючая информационная муть. И под этой чернотой Нестор увидел проблески пурпурного цвета.

— «Змея», Нестор! «Змея» давай! Отступаем! — закричал черный Наг голосом Кира.

И Нестор мгновенно понял, что делать. Он вновь стал человеком, сидящим в седле своего старенького кастома. За плечи его прыгнул тучный Наставник, плотно обхватил Нестора за талию и крикнул в самое ухо:

— Жми!

И «Змей», сотворенный некогда неизвестным мастер-билдером из Yamahи XV какой-то там, рванул по почерневшему от огня, яда, пепла и людской глупости полю битвы, вынося двух седоков из этого пепла. А за их спинами мерно шагал черный Дракон и ликующий голос возвещал:

— Отступаем, — кричал Кир в ухо водителю. — Мы свое дело сделали. Теперь слово за силовиками… Сколько наших, сколько наших!.. И несмышленыши же еще, даже не понимали, за что!.. Как они боялись! Как боялись! А я… А мы…

И Нестор впервые в жизни услышал, как рыдает его Наставник. А Кир рыдал, не сдерживаясь, взахлеб, тяжело и неровно вбирая воздух опаленными легкими и судорожно выбивая его из легких в очередном взрыве рыданий.

— Мы с Драконом не совладаем! — крикнул Нестор через плечо.

Кир долго боролся с собой и ничего не мог ответить — он задыхался. Бока Наставника были изъедены ядами, покрыты язвами и струпьями. Не было половины правого бедра. А то, что все тело кровоточило и гноилось — это Нестор видел по крепко обхватившим его талию рукам. Досталось Наставнику.

То ли продолжала действовать магия «шариков мороженого», то ли просто повезло, но достаточно скоро мотоцикл вынес седоков на относительно спокойное место. Бой теперь шел километрах в полутора от них. Мимо мерно, ровными рядами, с мрачной уверенностью ползли «силовики». Их тела сверкали ярко-красной, серой или серебристо-белой чешуёй. Этих, серебристо-белых, было совсем мало в сравнении с общим числом воинов-Нагов.

Наги называли цвета иначе: шарлаховый, маренговый… Серебристо-белые воины Седьмого дна гордо носили чешую цвета сурьмы. Их было мало, потому что большая часть Нагов Седьмого дна была занята в различных аналитических отделах (например, в отделе суггестий) и собственно в управлении Раджаса. Это был последний оплот, они должны были выжить в любом случае, чтобы возродить Раджас, даже если не останется больше ни одного живого Нага. Они в бою не участвовали.

— Дракона же нельзя убить? — еще раз обратился к Наставнику Нестор. — Значит, мы обречены?

Кир тяжело дышал и кривился, страдая от ран. Он молчал.

— Может быть, я последний Наставник, — наконец прохрипел он. — И это благодаря твоим салфеткам. Остались еще?