Джек Вэнс - Поместья Корифона. Серый принц

«Здесь парусник никто не тронет, — сказал Моффамед. — Если мимо не проедет банда шренков, что маловероятно».

«Тем не менее, я предпочел бы, чтобы на мачте йола висел сильнодействующий отворот».

Моффамед с явной неохотой собрал остатки старых отворотов, еще болтавшиеся на реях, и соорудил из лент и стекляшек что-то новое: «Чар в таком отвороте нет, он всего лишь служит предостережением, но этого достаточно».

Все четверо отправились вверх по крутой, выжженной солнцем расщелине. Кургеч поднимался первый и показывал дорогу, за ним карабкались Моффамед и Эльво Глиссам. Джерд Джемаз замыкал шествие — если не считать эрджина, державшегося на почтительном расстоянии, но неуклонно следовавшего за группой.

Мало-помалу расщелина стала узкой и почти отвесной. Раскаленный розовым солнцем известняк обдавал жаром лица и руки. Когда странники вскарабкались наконец на гребень эскарпа, все они взмокли и тяжело дышали. Эрджин тоже взобрался наверх — без всякого труда — и теперь стоял так близко, что у Эльво Глиссама по коже пробежали мурашки. Краем глаза он изучал лапы аборигена — увесистые мохнатые подушки с неприятно загнутыми черными когтями и напоминавшими пальцы короткими щупальцами в основаниях когтей. Эльво не сомневался в том, что эрджин мог исполосовать его во мгновение ока. Осторожно отступив на пару шагов в сторону, Глиссам спросил Моффамеда: «Почему это существо настолько отличается от алуанских эрджинов?»

Жрец не проявил интереса: «Ничем особенным он не отличается».

«Но разница очевидна! — упорствовал Глиссам. — Это домашний эрджин? Его приручили? Дрессировали? Что он про нас думает?»

Моффамед обратился к аборигену с вопросом и перевел ответ Глиссаму: «Кургеча он называет „древним врагом с зеленой душой“. „Зеленая душа“ не вызывает „смертоносного возмущения“ [17] Смертоносное возмущение: бледная аналогия мысленного представления о взрывообразном высвобождении давно накопившегося заряда эмоций, подобном прорыву плотины или крушению пробитых тараном ворот. . Ты и Джерд Джемаз — пришлые. Пришлые для него ничего не значат».

«Так зачем же он за нами увязался?» — поинтересовался Джемаз.

«Ему просто нечего делать, — с некоторым раздражением отозвался жрец. — Может быть, он надеется оказаться полезным».

Джемаз скептически крякнул и принялся разглядывать окрестности в бинокль. Тем временем Кургеч занялся поисками следов Ютера Мэддока на обветренной, выжженной солнцем поверхности плоскогорья — по-видимому, безуспешно.

Эрджин приблизился, тихо проскользнув мимо Глиссама, чтобы привлечь к себе внимание Моффамеда. Последовала полутелепатическая беседа. Жрец обратился к Джемазу: «Он говорит, что Ютер Мэддок пересек эту плоскую возвышенность и поднялся на перевал в середине следующего хребта».

Эрджин вперевалку пробежался по каменистой пустоши и остановился, явно ожидая, что за ним последуют. Заметив, что люди не торопятся ему доверять, эрджин стал настойчиво скулить, делая призывные жесты рукой.

Кургеч решил проверить, в чем дело. Остальные мало-помалу двинулись за ним. Сосредоточенно изучив покрытый щебнем участок, старый ульдра обнаружил какие-то обнадеживающие признаки, пригнулся: «Они прошли здесь!»

Эрджин направился к подножию недалекого хребта и стал подниматься по россыпи гранитных валунов, без малейшего усилия перепрыгивая с одного на другой. Достигнув перевала, он остановился и оглянулся — казалось, абориген сознательно наслаждался физическим превосходством над неуклюжими, медлительными людьми.

Люди взобрались на перевал и присели передохнуть. Перед ними открылся склон, покрытый редкой порослью бурого кистеполоха и железной колючки. Склон спускался к краю пропасти. Эрджин снова пустился вперед, но не прямо к обрыву, а диагонально, по мелкой осыпи.

Эльво Глиссам не понимал, почему Джемаз и Кургеч доверяют твари, по логике вещей способной служить только проводником в западню. Он осторожно спросил Джемаза: «Куда, по-вашему, он нас ведет?»

«По следам Ютера Мэддока».

«И у вас намерения эрджина не вызывают никаких подозрений? Что, если он направляется к логову своих проголодавшихся приятелей?»

«Кургеч считает, что все в порядке. Он — следопыт».

Эльво догнал старого кочевника: «Здесь прошел Ютер Мэддок?»

Кургеч кивнул.

«Откуда вы знаете? На камнях не остается следов».

«Следы повсюду. Смотрите, этот камень перевернут. Он лежит выжженной стороной вниз. А здесь гравий между камнями продавлен каблуком. Эрджин хорошо помнит дорогу».

Некоторое время они продолжали спускаться по осыпи, приближаясь к глубокому оврагу, открывавшему путь в ущелье. Но эрджин не стал спускаться в овраг, а побежал дальше по краю обрыва. Кургеч резко остановился.

«В чем дело?» — спросил Джемаз.

«Здесь Мэддок и Полиамед спустились в каньон. Следы уходят вниз. Эрджин хочет, чтобы мы шли другой дорогой».

Все смотрели на эрджина. Тот остановился и снова принялся призывно скулить. Моффамед тревожно произнес: «Он идет туда, куда направлялись ваши друзья».

«Они повернули в ущелье».

«Эрджин говорит со мной. Здесь спускаться опасно, лучше пройти немного дальше».

Джерд Джемаз напряженно смотрел то в одну сторону, то в другую. Эльво Глиссам никогда еще не видел Джемаза в нерешительности — до сих пор. Наконец Джемаз не слишком уверенно предложил: «Хорошо, давайте проверим, почему ему так не терпится».

Эрджин повел их по очень трудному маршруту, вверх по крутой галечной осыпи, через целое поле растрескавшихся валунов, где грелись на солнце и шныряли маленькие голубые ящерицы, вверх на гребень поперечного хребта и вниз по противоположному склону. Эрджин всюду продолжал бежать легкой трусцой — так, будто горы были ровным местом. Люди напрягались и задыхались, не поспевая за аборигеном. Скалы дышали солнечным жаром. В дрожащем воздухе над обрывом манящий черный силуэт эрджина казался расплывчатым танцующим чертиком.

Эрджин задержался, как если бы усомнившись в правильности выбранного пути. Джемаз обернулся к Моффамеду и лаконично приказал: «Узнай, куда он нас ведет!»

«Туда, куда ходил другой пришлый, — с готовностью отозвался жрец. — Здесь легче пройти, чем спускаться по утесу. Смотрите сами!» Моффамед указал вперед — действительно, стены ущелья начинали расступаться, становились более пологими. Эрджин снова потрусил вперед, постепенно спускаясь в глубокую долину, поразительно отличавшуюся от безжизненных верхних уступов. Внизу воздух наполнился прохладой и тенью. Спокойный полноводный ручей тихо переливался из озерца в озерцо среди рощ розовато-лиловых древовидных папоротников и темных алуанских кипарисов.