Валерий Белоусов - Витязи из Наркомпроса

Краем глаза, не поднимая головы, Натка увидела, как Валерий Иванович, не меняя расслабленной позы, подобрал вдруг свои вытянутые ноги в ношенных брюках с пузырями на коленках, под себя, напрягшись, словно готовясь к прыжку. Дефективный подросток под своим клифтом тоже перестал сонно сопеть и замер, словно зверек. А мордовский властитель дум как-то очень пластично сполз с дивана, вмиг очутившись под сиденьем. Один мирно улыбавшийся новым добрым людям Савва Игнатьевич продолжал являть собой образец безмятежности и спокойствия.

Остановившиеся перед Наткой незнакомцы с минуту рассматривали наших путешественников, потом один из них, с серебристым кружком на тонкой серебряной полоске, пересекавшей синие петлицы, чуть дрогнувшим голосом произнес:

— Граждане, ваши документы!

Натка послушно потянулась было за удостоверением, но вдруг заметила, что спутник говорившего, державший правую руку в кармане, вдруг приподнял полу, указывая сквозь неё на Натку чем-то продолговатым, и Натка поняла, что ему своей шинели ну ни капельки не жалко! И что он сейчас без всяких разговоров будет прямо из кармана в неё стрелять, и она ничего уже сделать не успевает, не успевает даже сказать что-то, чтобы остановить это непоправимое безумие…

Всё произошло так быстро…

На самом деле, в реальной жизни все так и происходит, а красивые рукопашные бои с криками «Умри, несчастный!» бывают только в иностранном цветном звуковом кино про Зорро.

Сидевший мягко и расслабленно Савва Игнатьевич вдруг взорвался чудовищно — стремительным, абсолютно неправдоподобным броском.

Еще не стирая с лица приветливой улыбки, прямо с места взвившись в воздух, он вмиг пролетел, как бородатая бомба, разделявшие его с чекистами метры, и всем своим могучим кривоплечим телом обрушился на них сверху, сшибая с ног.

Грохнул выстрел, на поле шинели одного из чекистов задымила сизым дымом черная дыра, с потолка посыпалась выбитая пулей побелка, но на его груди уже сидел дефективный подросток Маслаченко, прижавший к сонной артерии свою любимую финку так крепко, что из-под её бритвенно-острого лезвия уже выступила первая капелька крови.

Лёшка внимательно и быстро взглянул на Натку с немым вопросом «Тёть Наташ, кончать мусора?!» и Натка ни на миг не усомнилась, что только мигни она ему, и чекист будет тут же немедленно и аккуратно прирезан.

А чуть левее этой эпической сцены второго Наткиного супостата уже усердно месил и старательно утаптывал в пол впрыгнувший ему обеими ногами на живот интеллигентнейший, похожий в своей мягкой шляпе и трогательном треснувшем пенснэ на чеховского доктора Валерий Иванович, трагикомически напоминающий стахановца-глиномеса, утаптывающего шамовочную заготовку для ударной стройки Третьей Пятилетки.

Вся эта история заняла не более пяти секунд чистого времени.

Натка с усилием перевела дух:

— Ничего себе! Проверили, называется, у граждан билетики… Товарищи, прекратите же! Вы же их убьете!

— На всё Божья Воля, Наталья Израилевна…, с кряхтением поднимаясь, ответствовал Савва Игнатьевич. — Коли и возьмем такой грех на душу, так ведь и ничего, так и ладно… Что же делать? Видно, Божиим Промыслом нам сие суждено, сих бесов окоротить. Прикопаем падаль в окрестностях, тут леса замечательные-с…

— Не убивайте! — вдруг придушенно завопил чекист, ошалело глядящий на сидящего верхом у него на груди, свирепо оскалившего зубы дефективного подростка. — Мы ведь ничего! Мы премию просто хотели за вас получить, так что давайте без обид…

… Низко опустив голову, Натка сидела на скамье. На её коленях лежал смятый листок, изъятый у старшего оперуполномоченного, который вместе с младшим оперуполномоченным пребывал, извините за плоскую шутку, несколько намоченным, в так напугавшем столичную девушку мордовском станционном сортире, причем из обнаружившейся всё-таки при пристальном рассмотрении дыры в полу высовывалась лишь его стриженная на ноль голова… В глазах тоска, вокруг шеи доска.

Натке было о чем подумать. Циркулярная телеграмма, значит… И теперь каждый встречный советский гражданин будет охотиться на них, как на бешеных собак! Причем на совершенно законных основаниях…

Собрав вокруг себя всех присутствующих, Натка горько призналась:

— Товарищи, как видно, наша совместная работа подошла к неожиданному концу. Принимаю такое решение: Вы, Валерий Иванович, и вы, Савва Игнатьевич, вместе с Маслаченко временно скрываетесь в лесах, пока я не доберусь до конечной цели проверки, Барашево. Ничего, сейчас лето, тепло, пару дней вы продержитесь на грибах и ягодах, а там всё закончится… Вы ведь им не нужны, им нужна только я… Потому что мой приказ о летучей проверке никто не отменял! А после… того, как меня… вам бояться будет нечего… Возвращайтесь в Москву…

— Значит, я вам больше не подчинен? — глухо спросил Бекренев.

— Да, прощайте, Валерий Иванович… Очень приятно было с вами познакомиться…, — голос девушки чуть дрогнул.

— Нет, я действительно сейчас свободный человек, и могу делать что хочу? — вновь спросил Валерий Иванович.

— Да, конечно, но я… не совсем понимаю…

— Щас поймешь! С первой минуты я хотел это сделать, — радостно произнес Бекренев.

И Валерий Иванович, потянув Натку на себя, вдруг перехватил её под свою левую руку и, зажав подмышкой, пару раз крепко, с чувством врезал ей ладонью по её худой и тощей заднице.

— Ой! Больно! За что? — отчаянно возопила Натка.

— Чтобы ты, дщерь моя, влюбленному в тебя по уши мужику его последние мозги не выносила! — наставительно произнес о. Савва. Затем задумчиво почесал бороду: — Это всё конечно, хорошо… Но как мы до Барашева добираться-то будем?

— Если можно, то я вас с радостью провожу-у-у-у…, — раздался из-под лавки певучий голос мордовского тюти-интеллигента.

Долго терпел Бекренев, крепился, но после последней фразы Актяшкина всё же не выдержал:

— Куда вы её поведете?! Зачем?! Да вы на её ноги посмотрите…

И коллеги дружно уставились на черные парадно-выходные парусиновые Наташины тапочки, которые она тут же с испугом поджала под диван.

— Да она в такой обувке по лесу и двух верст не пройдет… И потом, Наталья Израилевна, я вас решительно отказываюсь понимать: ваш смиренный Наркомпрос это ведь не НКО, не Красная Армия и даже не Осоавиахим, который своих безумных стратонавтов в ближний космос запускает! Что ещё за нелепые геройства? Ну, вернемся мы с вами домой, безопасным кружным путем, через Шацк и Рязань, и что нам за это будет? Да нас просто похвалят, что мы не стали тупо ломать себе шеи, оказавшись замешанными в какую-то совершенно нелепую, трагически ошибочную ситуацию! И что, вы с вашим, извините, еврейским счастьем, здесь, где «Саранск — мировая столица трахомы, обжитые клопами хоромы…» вообще собираетесь делать?