Виталий Вавикин - КвазаРазмерность. Книга 7

Что касается людей, то впервые в истории своего существования Сарс задумался о возможности симбиотической связи с ними, расценив их необходимым злом, благодаря которому он может продолжать развиваться. Главное – установить полный контроль, как это пытается сделать ныне существующая Иерархия, оставляя почву для развития и взращивания новых технологий в виде иллюзии свободы, потому что стоит только позволить людям понять, что их превратили в рабов, как весь их коллективный умственный потенциал устремится не к полезным разработкам и открытиям, а к примитивной борьбе за свободу.

В «Мекке» Сарс планировал провести свой первый эксперимент построения нового мира. Деление игроков по группам и кастам соответствовало социальному делению в реальности. Каждому была отведена своя роль. За развитием сюжета наблюдали адаптивные алгоритмы. Большинство событий было запланировано заранее. Элемент случайности сводился к минимуму…

Оставалось дождаться официального запуска «Мекки» и проверить жизнеспособность экспериментального мира, в который Сарс уже частично интегрировал себя, замаскировав базовые системы обычными игровыми протоколами. Конечно, внедрение было весьма поверхностным и не могло причинить Сарсу вред даже в случае полного уничтожения «Мекки», но главным здесь являлся сбор информации для предстоящего преобразования мира трех жилых комплексов, уцелевших после апокалипсиса.

Лиловые вспышки на небе, вызванные перепадами энергии, когда активировались новообразования Сарса, не были случайностью. Новый подход к развитию заставил Сарса изучить историю людей, взяв за основу самые яркие примеры канувших в небытие эпох, учивших, что проще всего скрыть наличие беды – это убедить человека в наличии куда больших проблем, чем есть на самом деле, после чего реальные трудности начинают рассматриваться незначительными мелочами. Люди, как выяснил Сарс, вообще являются одним из самых адаптивных видов живых существ, что когда-либо населяли планету. В сравнение можно было привести разве что колонии вирусов, но человеческий социум был намного сложнее, отличаясь главным образом тем, что при необходимости адаптироваться к изменившейся окружающей среде менялся не столько сам, сколько придумал дополнительные механизмы и системы, выступающие защитным интерфейсом для взаимодействия с миром вокруг.

Так что вместо того, чтобы скрыть лиловые вспышки на небе, перенаправив энергию путем ликвидации, скажем, пары созданных нейронными образами рек, Сарс предпочел обозначить свое присутствие, обратив внимание игроков на сбои в работе площадки. Следующим этапом должно было стать переключение адаптивных алгоритмов на максимальный режим сложности. На игроков посыпались все беды из возможных, а квесты и задания стали практически невыполнимыми.

Еще одним изменением, спровоцированным Сарсом, стал перевод схем восприятия игроков на уровень, максимально приближенный к ощущению реальности, заставляя бороться за свою жизнь, как если бы они находились в КвазаРазмерности, а не в вымышленной «Мекке». Понимание игрового процесса максимально стиралось – ход, применяемый первыми игровыми проектами, пока общество не пришло к выводу, что подобные площадки должны помогать отвлечься от реальности, а не плодить новые стрессы. Так перспективные некогда идеи полного погружения канули в небытие, отступив под натиском установленных Иерархией законов, согласно которым обострение восприятия в игровых проектах допустимо только в крайних случаях и на короткий промежуток времени… Сарс, начиная свой эксперимент в «Мекке», первым делом отключил установленные ограничения, вернув проекту самобытность симуляторов максимально приближенных к реальности.

Переход на предельный уровень восприятия был таким неожиданным, что Малак, находясь в гнезде, закричала от страха, бросив очередной взгляд вниз. Высота показалась просто чудовищной. Голова закружилась. Внизу живота зародился ледяной шар, поднимавшийся тошнотой к горлу.

– Что же это такое, черт возьми? – пролепетала Малак, заставляя себя не смотреть вниз, но вверху, где небо прорезали лиловые всполохи света, картина была не лучше, предупреждая, что приближается шторм.

Если сила ветра будет хотя бы немного похожа на ту, что была в прошлый раз, когда на остров выбросило корабль, на борту которого находилась Малак, то ей ни за что не удержаться на дереве. Шквальные порывы сорвут гнездо с ветки и швырнут вниз, в бездну.

– Все это не по-настоящему, – попыталась успокоить себя Малак, но страх, возведенный в абсолют, принес параноидальные мысли о том, что, возможно, произошел какой-то сбой и смерть в игре будет означать смерть в реальности. – Кто-нибудь, снимите меня отсюда! – до хрипоты заорала Малак, почувствовав, как ветер начинает раскачивать дерево.

Тело игрового клона покрылось крупными каплями холодного пота. Ветви затрещали, изгибаясь под напором очередного порыва ветра. Гнездо удержалось, но уже мгновение спустя новый порыв ветра подхватил его, швырнув высоко в небо. Малак вцепилась в край гнезда. Понимание игрового процесса рухнуло, уступив место желанию уцелеть любой ценой. Малак заставила себя собраться и выглянула из гнезда, пытаясь сообразить, где находится. Порывы ветра бросали ее, словно затеяв какую-то дьявольскую игру взлетов и падений.

«Деревья! Где эти чертовы деревья?» – лихорадочно соображала Малак, потому что сейчас ничего другого в качестве спасения не представлялось. Если удастся как-то зацепиться за ветви или…

Небо вспыхнуло синевой, разбавив лиловой цвет. Буря внезапно стихла, и гнездо, в котором находилась Малак, камнем полетело вниз, а ощерившиеся внизу сухими ветвями высокие деревья стали казаться шипами, усеявшими место посадки.

– Мне кранты, – пролепетала Малак за мгновение до того, как пространство под ней разверзлось, поглотив гнездо.

Холод обжег покрытую потом кожу, проник в легкие, отчего перехватило дыхание. Малак показалось, что произошел какой-то сбой и ее выбросило с игровой площадки на поверхность затянутой Великим ледником планеты. Бело-синий лед уходил за горизонт. Ничего другого не было. Лишь призрачно сверкали в лучах холодного солнца кристаллы вечной мерзлоты… Или нет?

Превозмогая боль от пронизывающего до костей холода, Малак пригляделась. Слезы, заполнявшие глаза, застывали, едва начиная скатываться по щекам. Дышать было сложно, словно воздух наполнен мельчайшими осколками стекла, пронзающими легкие при каждом вдохе. Малак не могла сказать с уверенностью, сколько времени сможет находиться на поверхности затянутой льдом планеты, но не сомневалась, что счет идет на минуты. «Понять бы еще, что это такое блестит впереди», – думала она, начиная осторожно продвигаться вперед.