Виталий Вавикин - КвазаРазмерность. Книга 3

– Но все намного сложнее, верно?

– Все намного проще, – снова скептически улыбнулась Анк. – Все усложняют тайны, но стоит любому тайному стать явным – и сложность уменьшается в разы.

– И ты готова раскрыть мне свою тайну?

– Я раскрою ее Эсфирь, если, конечно, она будет готова принять эти знания.

– Если вы планируете использовать ее, чтобы проникнуть в Размерность, то у вас ничего не выйдет – она откажется. В Размерности у нее проблемы с восприятием. Она совершенно здорова здесь, но безумна там – можешь считать это иронией, ты любишь подобное.

– Я знаю о ее проблемах, – сказала Анк. – И знаю, как много людей пострадало от ее рук, до того как она стала содомитом.

– Она не хотела причинять зло. Если бы на ней не стали ставить опыты незадолго до срыва…

– Те опыты помогли ей выжить, оказавшись в Квазаре. Акеми по имени Мей-Ар исправил много недочетов, оставленных без внимания в репродукционном центре, когда Эсфирь была ребенком. А срыв… Срыв случился бы в любом случае. Манх и Мей-Ар провели немало тестов, установив, что у Эсфирь без них не было шанса в Размерности.

– Откуда ты знаешь о Манх и Мей-Ар?

– Ну ты ведь о них знаешь.

– Мне рассказала о них Эсфирь.

– Почему ты думаешь, что она не могла рассказать об этом мне?

– Потому что… – ясная и четкая мысль выскользнула из сознания Рафаэля, заставив замолчать. – Потому что… – снова безуспешно попытался он.

– Иерархия уничтожила почти все основные ядра твоего сознания бесконечными коррекциями, мой мальчик, – тяжело вздохнула Анк, напоминая со стороны уставшую от непутевого ребенка престарелую мать.

– Я могу заглянуть в дом Фарона и узнать, что происходит, – тихо сказал Рафаэль.

– Ты знаешь, что Фарон предусмотрел это и создал необходимые алгоритмы защиты.

– Испытаний не было. Никто не знает, что произойдет в действительности…

– Я скажу тебе, что произойдет в действительности. Как только ты попытаешься проделать свой фокус с обходом защитных полей и заглянешь в дом Фарона, связи твоих протоколов нарушатся и начнется необратимый распад точки сборки.

– Даже на солнце бывают пятна.

– Не искушай судьбу. Я не хочу, чтобы это поселение лишилось одного из основателей.

– Я не основатель.

– Верно. Это знаешь ты, я… Но для всех остальных ты тот, кто ты есть, – Анк погладила бывшего хранителя по щеке. – Сделай одолжение, не искушай судьбу. Я слишком долго приглядывала за тобой, чтобы позволить тебе бессмысленно пожертвовать собой ради женщины с дополнительным мозгом на месте правого легкого.

Она ушла, оставив Рафаэля одного. Слова о том, что его судьба небезразлична ей, не были ложью. Анк действительно привязалась к нему за долгие годы.

Он был одним из первых содомитов, пришедших в поселение. Первую дюжину охранные системы уничтожили, но бывший хранитель сумел обойти основные протоколы защиты. Он не знал, как это делает, – память сохранилась где-то на уровне инстинктов, содержащихся в ядрах, не имевших отношения к воспоминаниям, которые нещадно были вычищены клириками пред тем, как сплавить давшего сбой хранителя в утиль. Сохранились у Рафаэля и другие навыки, проявлявшиеся спонтанно, когда этого требовали обстоятельства. Фарон пытался изучать его, но исследования зашли в тупик.

– Можно заморозить ядра личности, привязав к резонансу Квазара, пока наши знания не позволят разобраться в феномене, – сказал Фарон.

– Но ведь это убьет его сознание.

– И что?

– Может, будет лучше превратить его в отца основателя? – предложила Анк, испытывая странное материнское чувство заботы о молодом в те годы хранителе.

– Не понимаю, почему ты заступаешься за этого содомита, – хмуро сказал Фарон.

– Я не заступаюсь, просто… – Анк спешно пыталась придумать достойную причину. – Содомитов становится все больше. Они не оставят нас в покое. Будут приходить снова и снова. Как долго, ты думаешь, мы сможем держать их на расстоянии? Рафаэль стал первым, кому удалось обойти наши защитные системы. Думаю, скоро таких как он станет больше. Тайна и невозможность войти будут воспалять их больные сознания. Мы не сможем противостоять им всем.

– Но и уйти мы не можем.

Они замолчали, обменявшись многозначительными взглядами.

– Предлагаешь оставить Рафаэля, образовав поселение для содомитов, которые будут охранять его от разорения? – спросил Фарон.

– Так мы сможем решить проблему защиты и завуалировать то, чем является это место в действительности.

– Хорошо, но отвечать за поведение и отбор содомитов будешь ты.

Анк кивнула, выдержав тяжелый взгляд Фарона…

Этот разговор состоялся за семьдесят лет до того, как в поселение пришла Эсфирь, но уже тогда Анк и Фарон не были юнцами, имея за плечами долгий жизненный путь. Не было молодым и место, где они провели большую часть жизни. Поселение – так оно называлось, когда там появилась Эсфирь, хотя когда-то давно носило совершенно иное название. Возведенное в пустошах неиндексированных территорий Квазара, оно не планировалось как место, способное спрятать своих создателей от цивилизованного мира. Нет, ничего подобного. Квазацентристы вообще не воспринимали перенаселенные жилые комплексы и созданные из энергии Подпространства города, искрящиеся перегрузками в результате конфликтов иллогичных протоколов.

Акеми, центры Энрофы, исследовательские базы Всемирной иерархии, резонансные и нейронные инженеры – знания квазацентристов захватывали все существующие науки, не концентрируясь ни на одной из них в частности. Плитка многоуровневости бытия, дом жизни, схемы жизнеустройства, взаимосвязь линейного и трехмерного времен, формирование ядер личности у ребенка на пятом месяце развития плода человека и отсутствие оных ядер у животных, извлечение сознания и перенос в лишенную личности биологическую оболочку с использованием промежуточного звена Подпространства – среди квазацентристов были специалисты по каждой из существующих в мире КвазаРазмерности научных отраслей, но приоритетной для них всегда была одна, их собственная – наука, занимавшаяся изучением и поисками центра современного двухуровневого мира.

Под «центром двухуровневого мира КвазаРазмерности» квазацентристы понимали некую точку, которая лежит вне времени и пространства. Особые сложности для изучения создавали замороженные тысячелетия назад космические программы, но, учитывая развития наук о Подпространстве и более глубокое понимание его роли в существовании двухуровневого мира, времени и всего бытия в целом, к космосу можно было относиться как к материалу, необходимому для формирования базового механизма мироздания, которое состоит из материи и энергии, являясь источником жизни для чего-то большего и непостижимого для человечества на данном этапе развития сознания. Акеми окрестили это «непостижимое» домом жизни. Квазацентристы были более сдержанны с названием недоступных для понимания форм существования и бытия, предпочитая тратить силы не на дебаты и споры касательно обоснованности выдвинутых теорий и верности данных названий, а проводить проверку каждой идеи практически, подтверждая ее или опровергая. Хотя опровержения происходили крайне редко, обычно теория считалась опередившей время и откладывалась до лучших времен, требуя предварительных открытий и дюжин новых теорий, благодаря которым проверка станет возможной.